Чтение 35–й страницы книги ~Очень далекий Тартесс~

- Вот бы превратиться в птиц и улететь куда глаза глядят... А, Горгий?

- Боги всемогущи.

- Ты похож на моего старшего брата. Слышал бы ты, как он поет! Почему
ты не хочешь бежать со мной? Тебе не нравится мое племя?

- Как убежишь? - с тоской сказал Горгий. - Я ж тебе толкую, женщина,
что мы окружены со всех сторон.

- Вечно вы, мужчины, воюете. Что вам надо?

- А тебе нравится быть рабыней?

- Я устала. Я хочу домой.

- Домой? У вас, как я понял, и города своего нет. Живете в повозках, то
здесь, то там...

- Ненавижу город! Тесно, душно, всюду каменные стены, и люди
подстерегают друг друга...

- Выходит, и ты ненавидишь.

- Обними меня, - сказала она, помолчав.

У ворот дома Сапрония Козла остановил рослый повстанец. Приблизив
секиру к самому носу Козла, лениво осведомился:

- Куда прешь, убогий?

- К царю Эхиару, котеночек, - ласково сказал Козел. - Ведено мне
доставить ему хорошую пищу.

- А ну покажи. - Воин потянулся к мешку, что был у Козла за плечом.

- Нельзя, котеночек. Все куски считаны.

Все же после недолгого препирательства Козлу пришлось раскрыть мешок.
На разговор подошло еще несколько воинов. Щупали, нюхали, качали головами:
пища и впрямь была хороша, особенно еще теплый, духовитый пирог с тыквой.

- Ну, иди, - сказал рослый повстанец и, вздохнув, добавил: - У меня
жена была мастерица пироги печь.

У дверей царской спальни Козла ожидала неприятная встреча: на пороге
сидел Диомед, строгал кинжалом палочку. На сладкие уговоры Козла отвечал
одно: "Мешок передам, а сам проваливай, пока цел". Тут выглянул Горгий,
хмуро выслушал Козла, мотнул головой: "Проходи".

Диомед вошел вслед за Козлом, молча отнял мешок, аккуратно выложил
царский харч на стол. Тем временем Козел тихонечко направился к двери, что
вела в соседнюю комнату, приоткрыл. Горгий мигом подоспел, оттер
любопытного от двери.

- Нельзя к царю, - сказал он. - Сами управимся. Астурда!

Козел удивленно посмотрел на молодую длиннокосую женщину, выбежавшую из
царской спальни.

- Посмотри, что он там принес, - сказал Горгий, кивнув на стол.

Не понравилось это Козлу. Уже и бабу к самозванцу приставили, не
проберешься к нему. А пробраться надо...

- Обижаете меня, - жалобно протянул он. - Не чужой я ему... Эхиару
нашему. Много лет мы с ним на рудниках душа в душу...

Никто не ответил ему. Астурда, со вниманием осмотрев еду, певуче
сказала:

- Пирог ничего, а мясо пережарено. Поставь, Диомед, в холодок. На ночь
дам ему кусок пирога с кислым молоком.

- На ночь кислое молоко - в самый раз, - подхватил Козел. - Где оно у
тебя, красавица? Дай-ка отнесу, не чужой я ему человек. Сколько мы одной
похлебки вместе...

- Не чужой человек, - передразнил Диомед. - Знаем мы тебя, на рудниках
житья не давал. На Молчу... на Эхиара наколдовал болячки, а теперь к нему
же и подлизываешься.

- Неправда! - тонко выкрикнул Козел, пятясь от наступавшего Диомеда. -
Я его всегда как родного отца любил. А вот ты, рыжий, откуда...

Он не договорил. Из-за двери раздался хриплый хохот с подвыванием. На
пороге спальни появился Эхиар. Был он без верхней одежды, всклокочен,
глаза безумно расширены. Сутулясь, пошел он прямо на Козла, перемежая
лающий смех бормотанием: "Огонь от земли... Еще немного... Еще немного..."
Горгий и Астурда кинулись к нему, подхватили под руки, Диомед забегал в
поисках кувшина с водой.

И только когда старика водворили на место и Астурда, ласково поглаживая
его по голове, шептала успокоительные слова, - Горгий с Диомедом заметили,
что Козел исчез.

- Нехорошо получилось, - сказал Горгий, поцокав языком. - Про веселую
болезнь никто не должен знать.

Диомед сорвался с места, побежал к воротам.

- Э, да его и след простыл, - ответил караульный на вопрос и махнул
секирой в сторону леса. - Я думал, вы его кипятком ошпарили.

Диомед закашлялся, побрел в дом.

В лесу Козел отдышался, осмотрелся. Снял с щей тугой кожаный мешочек,
висевший на шнурке. Боги помогли обойтись без снадобья. Да и как было
подсыпать, когда его, Козла, и близко не подпустили к Молчуну. А заранее
отравить пищу Козел побоялся - могли и самого заставить попробовать. У
Молчуна веселая болезнь, долго он не протянет...

Козел закопал мешочек в землю, притоптал ногой. Жаль снадобья, нелегко
его приготовить, но если с ним попадешься... Кто сам осторожен, того и
боги берегут.

Он достал из-за пазухи помятый кусок тыквенного пирога и съел, не
просыпав ни единой крошки. Потом залег в кустарнике и стал терпеливо
дожидаться темноты, готовя в уме разговор с Павлидием.

Как только стемнело, Козел выждал момент, когда повстанцы занялись
вечерним варевом, бесшумно прополз между повозок и, пригибаясь и подобрав
полы, побежал на ту сторону. Раз или два колючие ветки кустов больно
хлестнули его по лицу.

- Стой!

Тяжело дыша, Козел остановился перед широкими лезвиями двух копий.

- А, это опять ты, козлиная борода, - сказал один из стражников,
присмотревшись. - Дождешься, что тебя проткнут насквозь.

- Придержи язык! - прикрикнул Козел. - Проведи меня к начальнику, живо!

- Живо можно и по морде, - буркнул стражник.

Однако не стал спорить: старший велел пропустить лазутчика туда и
обратно беспрепятственно. Стражник высморкался и повел Козла по трескучей
от сухих веток тропке к северным крепостным воротам, где был раскинут
шатер начальника.

Военачальник, сидя на мягких подушках, ел рыбу, зажаренную целиком.
Зубы его ходили по рыбьей спине от хвоста к голове и обратно - будто на
дудке играл, - жир стекал по бороде на желтый нагрудник, на серебряные
пряжки. Возле масляного светильника двое телохранителей играли в кости.

- Ну что? - Военачальник взглянул на вошедшего Козла. - Укокошил
самозванца?

- Считай, что он готов, - небрежно ответил Козел. - У него веселая
болезнь. Завтра помрет, самое позднее - к вечеру.

Военачальник перестал жевать.

- Веселая болезнь? Ты уверен?

- Подвинься, - сказал Козел и, усевшись, поднес к носу пузатый пифос с
медовым вином. - Доброе вино! - Он сделал несколько больших глотков,
крякнул, обтер ладонью усы и бороденку. Военачальник ошалело хлопал
глазами. Телохранители перестали играть в кости. - Доброе вино, - повторил
Козел, - давно не пивал.

- Может, дать тебе закусить? - Военачальник вдруг развеселился. Не
каждый день увидишь такого нахального раба.

Телохранители, ухмыляясь, подошли ближе.

- Так вот, - сказал Козел. - Веселая болезнь - это посильнее, чем
порошочку подсыпать. Завтра самозванец окочурится. Подбери слюни,
начальник, и посылай крикунов - пусть прокричат бунтовщикам, что ихний
царь помирает.

Военачальник отшвырнул рыбий скелет, хлопнул себя жирными руками по
нагрудным пряжкам, гаркнул:

- Будет исполнено, почтиблистательный!

Телохранители заржали. Зрелище было хоть куда.

Ах ты, котеночек мой, - снисходительно проговорил Козел. - Скоро ты
будешь подползать ко мне на брюхе. Царь Павлидий, Ослепительный, уж
подберет для своего старого приятеля Айната хорошую должностишку. Ну
ладно. - Он не спеша поднялся, хрустнув суставами. - Поговорили, и хватит.
Вели этим жеребцам проводить меня во дворец. Я сам доложу Ослепительному.

- Верно! - Военачальник тоже встал, почесал под мышкой. - Как раз такое
повеление я и имею. Эй, вы! Проводите почтиблистательного во дворец. Да
смотрите у меня - чтоб с почестями! Дорогу перед ним расчищайте!

Козел вышел из шатра, телохранители двинулись за ним. Военачальник
подозвал одного, коротко бросил:

- Удавить!

- О чем вы задумались, читатель?

- Об Испании. Вот я сейчас подумал: что прежде всего

приходит в голову, когда говорят - Испания?

- И что же?

- Да знаете, сразу наплывает многое. Реконкиста, бой

быков, инквизиция... Колумб... Дон-Кихот...

- Интербригады.

- Да, интербригады, первая схватка с фашизмом...

Удивительная страна!

- Каждая страна по-своему удивительна.