Чтение 35–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

- Говори тихо, здесь много чужих ушей... Слушай. Речка, на которой
стоит храм Кали, впадает в Инд. Если спуститься по Инду на лодке, то за
десять дней ты доберешься до моря.

- До моря? - прошептал Федор.

За годы плена он составил себе представление о местности между Индом и
Сатледжем, но очень смутно представлял себе ее положение относительно
морского побережья.

- Незадолго до впадения в море Инд делится на много ветвей, - продолжал
Сингх. - Если ты поплывешь крайней северной ветвью, то выйдешь в море
возле деревни Карачи...

Карачи! Федор живо вспомнил карту, которую изучал еще перед походом
вместе с Кожиным. Да, да, на той карте значился Карачи. Да и раньше
слыхивал Федор об этом поселении, излюбленном персидскими купцами. Теперь
Федор сразу представил себе, где находится.

- Заходят ли туда корабли из европейских земель? - спросил Федор.

- Не знаю. - Старый плотник помолчал, задумавшись. - Но если ты
говоришь о воинах, пришедших с далекого запада, то тогда тебе надо
держаться южных ветвей Инда, а потом плыть морем вдоль берега на
юго-восток. Там есть остров Диу. Его давно захватили португезы и построили
там крепость. Знаешь ли ты португезов?

- Подожди, старик... - Федор крепко потер ладонью лоб.

Он был взволнован. Он мучительно старался припомнить португальские
карты, виденные еще во Франции, при обучении морскому хождению. Диу.
Диу...

- Но Диу - это где-то очень далеко на юге. Миль полтыщи от Карачи...

- Не знаю, как измерить этот путь, - ответил Сингх, - но он не длиннее,
чем путь по Инду. Смотри. - Он взял из рук Федора веточку и стал чертить
на земле, показывая, как надо плыть вдоль берега.

Федор вскочил, заходил возле костра.

Море! Он словно бы услышал посвист штормового ветра, увидел синюю
ширь... Море! Через него лежал единственный путь на родину.

Вдруг он опомнился. Сел, снова принялся обстругивать веточку. Сказал
потускневшим голосом:

- Спасибо тебе за добрый совет. Да ведь в ореховой скорлупе-то по морю
не поплывешь...

- Слушай! - Сингх придвинулся к нему и зашептал: - Дай мне рисунок, и я
построю для тебя какую хочешь лодку. У храма Кали будет много работы, и я
обману людей Лал Чандра - они ничего не узнают. - Помолчав, старик
добавил: - Но, прежде чем бежать, ты должен рассказать нам все, что знаешь
о чудесах, которые готовит Лал Чандр...

Вскоре караван снова тронулся в путь. Джогиндар Сингх уснул на дне
повозки. Федор сидел на козлах и задумчиво смотрел на белую в свете луны
дорогу, по которой ходкой рысью бежали отдохнувшие лошади.

Все одно и то же рисовалось его воображению: крепко запалубленный бот с
низким парусным вооружением. Непременно надо сделать выдвижной киль -
шверт, вроде тех, что на туркменских фелюгах. Тогда никаким шквалом не
опрокинет... Господи, неужели близко избавление!..

Вдруг он услышал тихий плач. Обернулся, посмотрел в темную глубину
повозки, крытой холщовым навесом. Бхарати! Федору стало стыдно: нечего
сказать, хорош, возликовал, как малое дитя, и обо всем позабыл...

Он гладил в темноте ее волосы и плечи, жарко шептал:

- Хорошая моя, да разве я без тебя куда пойду? Ты не бойся, ваши моря
теплые, а я мореходец изрядный, сберегу тебя. А доберемся до России -
хорошо заживем...

Девушка всхлипнула, подняла заплаканное лицо.

- А как я оставлю отца? - прошептала она.

- Мы и его возьмем! Вот дай час, расскажем ему все, он поймет...

- Нет. - Бхарати грустно покачала головой. - Он никуда не уедет. Он не
покинет свой народ. А я его не покину...

Федор подавленно молчал.

- Послушай, - сказала девушка. - А если наши победят, если сикхи будут
сами править Пенджабом? Ведь тогда ты сможешь остаться с нами?

Что мог он ей ответить? Что не пристало ему, дворянину, бунтовщикам
помогать?.. Вспомнился раб, задушенный шнуром... Разве не доброе дело он
сделает, если поможет сикхам одолеть злодея Лал Чандра? Ох, и трудная же
судьбина выпала тебе, Федор Матвеев!..

На рассвете караван остановился у храма, и Федор спрыгнул с повозки.
Голова его была пустой от бессонья, а мысли - путаные и несвязные.

От зари до зари обливались потом рабы Лал Чандра и мастера-сикхи под
безжалостным солнцем. На пересохшей речке, чуть выше водопада, забивали
сваи под плотину, рубили скалистый берег, чтобы вода, перехваченная
плотиной, могла пройти к желобу. В ложбине, что вела к храму, ставили
толстые бревна - опоры под желоб. Делали сруб для водяного колеса.

Федор был так занят с утра до ночи, что почти не видел Бхарати, а с
Сингхом, кроме как о плотине на желобе, ни о чем говорить не мог: все
время крутились рядом надсмотрщики "Пал Чандра.

Однажды вечером Лал Чандр спросил Федора:

- Если мы на несколько дней уедем в мой дом, справится ли без тебя
Джогиндар Сингх?

- Управится.

- Тогда с утра расскажи ему все, что надо. Дай ему, как любишь, на
каждый день урок - что должны сделать его люди. Готовься - завтра, когда
жара спадет, мы тронемся в путь.

Утром Федор передал Сингху несколько эскизов и начал объяснять, что к
чему.

Они расположились на мостках, уложенных на свайные опоры будущего
желоба. Рядом никого не было.

Перебирая эскизы, Федор хотел порвать один из них, но плотник взял у
него скомканный листок и расправил его на колене.

Это был эскиз, сделанный в одну из тоскливых бессонных ночей: палубный
бот с выдвижным килем.

- Ни к чему это, - угрюмо сказал Федор. - Не нужна мне лодка. Потому
что я люблю твою дочь. А она не может покинуть тебя в такое время...

Джогиндар Сингх закрыл глаза и долго молчал.

- Мы сделаем все, чтобы спасти тебя до праздника, - сказал он наконец.
- Но может случиться всякое...

Многое изменилось в доме Лал Чандра. Всюду слонялись незнакомые люди,
переговаривались на неведомых наречиях. Это были бродячие факиры - они
готовились к празднеству обновления храма, упражнялись: показывали друг
другу всякие чудеса. Федора не стеснялись, и он видел, что все это -
ловкие фокусы.

Однажды под утро к Чандру прошли трое с тяжелыми узлами. Были они
оборванные, исхудалые, обросшие волосами, темные тела - в ссадинах и
кровоподтеках.

Рам Дас потом разузнал, что они вернулись с Гималайских гор. Лал Чандр
посылал их во время счастливого расположения звезд разложить на высочайших
снежных вершинах большие лепешки из драгоценных, редких смол, чтобы
приблизить смолу к звездам. И посланцы, страдая от морозов, питаясь
скудными запасами, ждали в горах, трепеща от страха перед горными духами и
опасаясь ужасных снежных людей, у которых шерсть выше пояса растет кверху,
а ниже пояса - книзу, а ступни выворочены задом наперед. Из семерых
посланцев четверо погибли в пути - в трещинах ледников и пропастях. Больше
Рам Дас ничего не узнал. Сказал только, что троих вернувшихся со смолой
больше никто не увидит...

А вскоре в доме появился рослый, осанистый брахман в белом. Лал Чандр
обращался с ним очень почтительно, а в день появления под каким-то
предлогом услал Федора из дому до самого вечера.

Федор заметил, что глаза знатного брахмана обычно были полузакрыты, но,
когда он на мгновение приоткрывал их, они поражали какой-то непонятной
силой.

Однажды эти глаза остановились на Федоре.

В тот день он по приказанию Лал Чандра протягивал медные жгуты -
канаты, обернутые просмоленным шелком, - от машины молний в сад, к
бассейну, на краю которого еще недавно Федор и Бхарати сиживали по
вечерам.

Канаты надо было подпирать подставками из сухого, пропитанного смолами
дерева: Лал Чандр велел, чтобы канаты нигде не ложились на землю.

По обе стороны бассейна возвышались стойки из такого же пропитанного
маслом дерева; со стоек в воду опускались медные штанги, к их концам были
приделаны медные, гладко отполированные вогнутые зеркала, обращенные под
водой друг к другу.

Федор, взобравшись на одну из стоек, прилаживал канат к медному хомуту,
укрепленному в верхней части штанги.

Вдруг он почувствовал на себе чей-то упорный взгляд. Оглянулся и увидел
знатного гостя Лал Чандра. Брахман, скрестив руки, стоял у края бассейна и
смотрел на Федора тяжелым, недобрым взглядом. Федору стало не по себе. Он
неловко повернулся, стойка под ним зашаталась, и он, потеряв равновесие,
плюхнулся в бассейн.

Вынырнув, он увидел, что брахман все смотрит на него - смотрит с
холодным презрением.

Зло разобрало Федора. Вот колдуны проклятые, навязались на его голову!
Двумя взмахами он подплыл к краю бассейна, вылез и, решительно сжав
кулаки, пошел прямо на брахмана. Тот не шевельнулся. Только черные его
глаза сузились, стали колючими.

От этого неподвижного взгляда Федор почувствовал странную тяжесть в
переносье. Тело вдруг расслабилось, ноги одеревенели, отказались