имеем теперь хлопот. Ваш сын до сих пор не может разобраться.
идей, достойных бога или дьявола, одна возвращена к жизни.
каждого его движения. Он задумчиво посмотрел на аккуратные
занавесочки, пощелкал пальцами перед канарейкой, потом, спохватившись,
повернулся к своему патрону, неестественно прищурившему левый глаз.
многозначительно сказал он.
спасая человечество! Во всяком случае, я сохранил над ним власть. Мы
займемся с вами, Ганс, вещами попрактичнее, как и подобает
американцам. И у нас есть еще такие парни, как Тросс!
кружку:
яхте. Заметьте, мы должны спешить. События нарастают. Я сам ускоряю их
ход. Мой замок полон гостей... - Босс стукнул стеком по желтым гетрам
и еще больше наморщил лоб. - Кстати, Ганс, катушка, кажется, опять
фыркнула. Наверно, сегодня кто-то там умрет. Позаботьтесь, чтобы это
не попало в газеты. В моем замке - мое государство!
очистительную войну. По этому поводу сегодня в моем замке прием.
перейти на любую скорость...
гостя.
замка.
Вельта остановился. В него сел ожидавший здесь Тросс.
перегородку, отгородившись ею от шофера.
психопата. Пусть едет на Арениду. Разумеется, с вами. Я дам вам Ганса,
пусть воображает себя начальником экспедиции, перевалите на него всю
черную работу, а сами займитесь одним - обработкой Бернштейна.
Понятно? Любой! Без него не возвращайтесь.
Глава VI. ЗАГАДКА СТРАННОГО ПАЦИЕНТА
уровня второго этажа, чтобы расширить проезжую часть, шел высокий,
горбящийся старик с немного вьющейся седой бородой и расставленными
локтями.
памятник старины, дома прямо с тротуара и стал спускаться по довольно
крутой лестнице, пока не остановился перед дверью со старомодной
дощечкой: "Заслуженный деятель науки профессор..."
обнаружил, что был без шляпы.
противоположных начала, книги и картины.
Гигантские шкафы высились по стенам, как книжные крепости. Втиснутый
между стенами стол полонен был книгами. Книги захватили и кресла, и
маленький шахматный столик. Они лежали всюду аккуратно связанными
стопками. Книги владели и воздухом комнаты, наполняя его особым
запахом бумаги в старинных переплетах; книги насыщали воздух, делали
его пыльным и душным.
висели, в тихих, печально-спокойных пейзажах. Они наполняли
пространство свежим воздухом березовых рощ и мягким, просеянным сквозь
облачную дымку солнечным светом. И если в комнату не проникали шорохи
листьев и трав, то лишь потому, что на всех картинах царила тишина.
Только ее да мечтательную задумчивость природы изображал на своих
полотнах художник.
укладываться спать. Через четверть часа он уснул. Но, как и обычно,
очень скоро проснулся с чувством, как будто бы совсем и не спал.
Полежав немного с открытыми глазами, профессор встал и, не зажигая
электричества, подошел к письменному столу.
рыхлым серым веществом. В том месте, где стояли кровать или книжный
шкаф, вещество сгущалось до совершенно черного тона.
было пусто. Тогда профессор принимался умножать в уме друг на друга
шестизначные числа. Это было трудно и никому не нужно, но это убивало
мучительно долгое время привычной бессонницы. Просидев так, может
быть, час, ни о чем не думая или предаваясь бесполезному занятию,
профессор встал и зажег свет. Он подошел к картинам. Это были картины
Левитана. Профессор методично рассматривал каждую, задерживаясь
подолгу около тех, где качались верхушки деревьев или в синем небе
плыли прозрачные облака.
При этом обнаружил, что одна пуговица оторвалась. Он достал из ящика
шахматного столика иголку и нитку, надел очки и принялся вдевать нитку
методично, долго и упрямо. Вдалеке кто-то не спеша поднимался по
лестнице и кашлял. Затем наступила тишина. Вероятно, поздний
посетитель звонил. Наконец хлопнула дверь.
собой. Днем он этого себе не разрешал, но ночью допускал скидку на
бессонницу.
нитки совершенно нерационален. Чтобы так поступать, надо "нот ту ноу э
би фром э балс фут", как говорят американцы, - не знать ни аза в
глаза. Необходимо завтра же приобрести двадцать... нет, пятьдесят
иголок и заготовить столько же ниток разной длины. М-да... Затем
обратиться к кому-нибудь, обладающему хорошим зрением, с покорнейшей
просьбой вдеть пятьдесят ниток в пятьдесят иголок. М-да!.. Хранить их
в определенном месте. Вот, скажем... ну, хотя бы здесь.
Все-таки какое-то происшествие в его однообразной бессонной ночи.
Спешно натянув на себя брюки и накинув на плечи одеяло, он зашаркал в
переднюю. Звонили уже второй раз.
предусмотрительно потушил свет. И только потом снова направился к
двери. Оказалось - телеграмма. Профессор поглядел на почтальона поверх
очков, отчего взгляд его казался сердитым.
расписаться, осмелюсь спросить?..
уличных фонарей распечатал депешу. Телеграмма была из-за границы.
Профессор поправил очки, прочел бланк и нахмурился.
покачал головой.
торгпредством. В лучшем случае он ничего не знает об элементе. А если
знает, то, конечно, никому не уступит, хоть и не догадывается о его
назначении. Ну вот! Теперь я сделал все, что мог. Конечно, этого
следовало ожидать. Даже правительство не смогло помочь. Нет,
почтеннейший профессор, оказывается, вы были правы в своем сумасшедшем
принципе. Надо нести это бремя, пока... пока любезный доктор...
М-да!... По китайскому обычаю, не пойдет в процессии первым!
руке, перечел ее еще раз.
наполнявшему комнату, и остановился перед картинами. Обычно он зажигал
при этом свет, но сейчас он делать этого не стал, по-видимому,
удовлетворенный слабым отблеском рассвета. Кроме того, он вообще вел
себя странно. Подойдя вплотную к одной из картин и взявшись обеими
руками за ее раму, он так и остался стоять. Одеяло упало к ногам.
Профессор не заметил.
ребре. В стене открылся темный четырехугольник. Профессор сунул туда
руку и зашуршал бумагами.
Прозоров Александр
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Березин Федор
Маккэфри Энн
Мурич Виктор