Фрисснер понял, что дело плохо. Им удалось проехать не более десятка
километров от того страшного места, где песок жил своей жуткой жизнью, когда
это произошло. "Фиат" выбился из колонны, съехал на обочину - если только
здесь были обочины - и истошно засигналил.
двигателя, еще один тащил какую-то канистру, увязая в песке. Фрисснер решил
не мешать им и закурил.
Замке, вернее, не помогал, а стоял рядом с видом человека, который рад бы
оказать содействие, да не умеет. Ученый все больше нравился капитану -
добрый, умный, в меру осторожный... В "четверку" он записывать его пока не
решался, но работать с ним было приятно.
утро он садился на подножку автомобиля и, глядя в зеркало заднего вида,
сосредоточенно водил лезвием по смуглой коже. Он ухитрялся обходиться
минимальным количеством воды. Замке, наоборот, плескался и фыркал, но Артур
решил сделать ему снисхождение - все же ученый, а не солдат...
короткая щетина, у Макса Богера - неопрятные песочного цвета кустики, у
Каунитца - шкиперская бородка, которая перла, словно газонная зелень весной,
и он даже подравнивал ее ножницами.
проводник ест. Не видели и солдаты, вместе с которыми он ехал в грузовике.
Он пользовался водой и брал сахар, несколько раз пил кофе, но никогда ничего
не ел. Или же ел, но скрытно, втайне от других. На привалах Муамар уходил в
пустыню - наверное, молиться. Иногда проводник играл сам с собой в шахматы.
После проигранной Гернигу партии он больше никому не предлагал сразиться, но
Герниг приобрел среди солдат, относившихся к Муамару с подозрением и
боязнью, высокий авторитет.
мировую, с тех пор он может действовать только одной рукой и все время
лежит... Его главным развлечением остались шахматы, и мне часто приходилось
с ним играть. Знаете, этот араб - очень хороший шахматист, я мог и
проиграть.
сломанного грузовика, утирая рукавом перемазанное в масле лицо.
громко хрустя, грыз галету и, кажется, чувствовал себя замечательно. По
крайней мере, от недавней депрессии не осталось и следа.
машинах без особого труда, а возиться с неисправной техникой или тащить
грузовик на прицепе по меньшей мере глупо.
грузовику. Он решительно оттер солдат, дававших советы тому, чей зад торчал
из мотора, и сунулся внутрь.
Хотя черта с два они его починят. Если что-то ломается в неподходящий
момент, то ломается напрочь. Минус один грузовик. Не так уж и плохо,
остается еще два.
уснул, то ли притворился спящим. Замке бродил вокруг - кажется, он пытался
заговорить с Муамаром, но тот игнорировал ученого.
сделать.
подойдя. Он вытирал испачканные руки тряпкой, от которой одуряюще пахло
бензином. - Грузовик накрылся.
Фрисснер. - Пулемет. Груз распределите между двумя оставшимися машинами
Горючее, воду - ничего не оставлять. Потом подорвите его к чертовой матери.
Если тут кто-нибудь когда-нибудь появится, пусть поломает голову над
обгорелым остовом.
двух гранат. Легкий "фиат" подбросило и швырнуло набок, доски кузова
запылали.
собранных солдатами тонких стволов акации, археолог сказал:
пустыню, тем холоднее будет. Перепад дневной и ночной температуры иногда
достигает тридцати градусов.
заморозки, а в Тибести температура опускается ниже десяти градусов. И днем,
когда жарко, мы будем отдыхать, а когда термометр опустится до приемлемой
цифры, двинемся в путь.
из фляжки. Судя по запаху, там был коньяк, но Ягер ни разу не предложил
спутникам хотя бы глоток. - Днем ехать в этой душегубке невозможно.
не сможем, сделаем это постепенно.
- предложил Макс Богер, но капитан покачал головой:
уселся между Фрисснером и Каунитцем и уставился в огонь.
Действительно, сейчас в Муамаре было что-то от призрака. Зыбкие блики падали
на его фигуру, исходящий от костра жар заставлял ее струиться и дрожать, и
капитан подумал: "А что, если это не Муамар? Не Муамар, а невесть в какие
времена погибший в пустыне кочевник или караванщик, вот так запросто
присаживающийся к кострам случайных путников?" От этих мыслей Фрисснеру
стало жутко, и он, чтобы развеять глупые фантазии, дернул араба за рукав.
Тот резко повернулся.
пришла в голову мысль объяснить проводнику свое предложение жестами, но он
вовремя остановился - даже живя с дикарями, негоже становиться дикарем.
головой, потом посмотрел на Фрисснера и снова покачал головой.
несколько дней пытаюсь упросить его рассказать хоть что-то об отце, о его
последней экспедиции. А он молчит.
пошатываясь.
ответит, будьте покойны.
тот резким движением сбросил ее и едва не упал, в последний момент успев
упереться ладонью в песок.
черт побери! - рявкнул штурмбаннфюрер. Плотно закрутив колпачок фляжки, он
убрал ее в карман и повторил с настойчивостью пьяного человека:
могу разговаривать с ним! Когда захочу. И когда он захочет.
отца, - предложил Фрисснер, стараясь направить Ягера на нужные рельсы, - Я
думаю, всем присутствующим интересно это послушать.
может кивать и качать головой. Я должен задавать однозначные вопросы. Где
они? А?
остальными членами экспедиции отца? Они погибли? - Замке говорил умоляющим
тоном, прижав руки к груди. Смерив взглядом маленького археолога,
вскочившего на ноги, Ягер перевел. Муамар протянул руки к огню и медленно
кивнул.