- Геройски погиб, выполняя секретное задание, внештатный сотрудник МВД.
- Ах вот как...
- Положил, так сказать, живот на алтарь...
- Пэ, ты повторяешься. Было уже про живот.
Валюшок прихлебывал кофе, оказавшийся действительно очень вкусным, и ждал
развития событий. В воздухе повисло легкое напряжение - Гусев не просто
так тянул время: он кого-то или чего-то дожидался. И был готов за это
ожидание платить болтовней на строго конфиденциальные темы. Вообще-то вся
статистика по текущей выбраковке была открыта, любой желающий мог
просмотреть ее на веб-сайте АСБ или в информационном ежемесячнике
Агентства. Это правило ввели еще в незапамятные времена, сам Валю-шок
увидел впервые пухлую книжицу с титулом "Агентство социальной
безопасности. Месячный отчет", когда ему исполнилось двадцать. Книжка
впечатляла. Тогда-то он и подумал: "Черт возьми, началось. Никто не верил,
а началось. Даже надеяться смысла не было, а вот - началось". И слухи,
какие были замечательные слухи, и как они удивительным образом все
оправдывались... Бывало, еще в советские времена пожилые уголовники
предупреждали "кумовьев" перед выходом на волю - мол, ждите, скоро
вернусь, мне там все равно делать нечего. И действительно, выйдя за
ворота, грабили ближайший магазин. Но когда началась тотальная выбраковка,
из лагерей пришлось буквально пинками вышибать тех, кто раньше спал и
видел, как бы на воле покруче развернуться. Матерое ворье, отпетые
душегубы и беспредельщики умоляли сделать что-нибудь, но не выпускать их.
Они боялись. Они наконец-то узнали настоящий страх.
Ведь те же самые ежемесячники исправно доходили до каждой зоны. И
зачитанные до дыр, напоминали: следующее преступление станет для тебя
последним. Вор, грабитель, насильник, убийца мог подтереться этими
страницами. Но все равно с них не смылись бы имена людей, которых он знал
как воров, грабителей, насильников, убийц. Людей, которых наконец-то во
всеуслышание объявили врагами народа, уродами, нелюдью. Признали таковыми
официально и начали планомерно истреблять, дабы пресечь главное -
воспроизводство преступности.
Гусев и Майя болтали о кино, Валюшок с головой ушел в воспоминания.
Очнулся он, только когда хлопнула входная дверь и почти сразу на пороге
кухни появился молодой человек с тонким нервным лицом и фигурой атлета.
- А вот и Ваня! - обрадовался Гусев.
- А вот и гестапо! - в свою очередь ненатурально обрадовался Иван. Видно
было, что он Гусева терпеть не может, да и Валюшок сразу почувствовал себя
не особенно уютно - захотелось достать игольник и снять предохранитель.
Наверное, аллергия молодого человека распространялась на выбраковку в
целом.
- Это ты угадал, - сказал Гусев благодушно. - Оно самое. Тебе какой
гестаповец более симпатичен - в версии Броневого или Хауэра? Выбирай, могу
и то, и другое. Впрочем, Хауэра ты не видел, этот фильм цензура зарезала.
- Самого отвратительного гестаповца играет Гусев, - отрезал молодой
человек. - Похоже, у Гусева талант. Что вам нужно от меня, товарищ старший
уполномоченный?
- А с чего ты взял, что я по твою душу? - Гусев явно забавлялся. - Ты что,
изнасиловал кого-нибудь? Убить-то у тебя пороху не хватит, а вот
сексуальное насилие...
Молодой человек побледнел от бешенства.
- Это все от занятий спортом, - сказал Гусев наставительно. - Нынешняя
мода на здоровый образ жизни приводит к тому, что молодежь слишком много
времени отдает физкультуре. Если бы они вместо этого занимались онанизмом,
кривая сексуальной преступности резко пошла бы вниз. Ты смотри, какую
мускулатуру отрастил... Интересно, она у тебя везде такая?
- Что вам нужно, Гусев? - прошипел Иван.
- Ваня! - почти крикнула Майя. - Остынь.
- Вот именно, - поддакнул Гусев. - Остынь и сядь. Кофейку выпей.
Иван, тяжело сопя, протолкался мимо Валюшка и уселся рядом с Майей,
положив на стол добела сжатые кулаки. Майя налила ему кофе, и молодой
человек судорожно вцепился в кружку.
- А теперь расскажи, почему ты с таким нетерпением ждешь выбраковки, -
предложил ему Гусев.
- Обойдетесь!
- За тобой ведь ничего особенного пока нет. Или уже есть?
- Да идите вы!
- Ваня... - Майя взяла Ивана за руку, но тот вырвался.
- Оставь, мама! - резко бросил он. - Ты же знаешь, что сейчас будет.
Добренький миленький дядя Паша начнет читать мне нотацию.
- Ага! - кивнул Гусев.
- А я не буду его слушать! Понятно вам, Гусев?
- Ой-ой-ой!
- Не буду!
- Будешь, Ваня, - сказал Гусев, и в его голосе прозвучало сознание
абсолютной своей правоты. - Еще как будешь. Потому что ты, дорогой мой,
слишком далеко зашел в своем желании добиться правды. Ты промахнулся,
Иван. Правда была у тебя под носом, но ты проскочил мимо и вляпался в
самое что ни на есть вранье.
- Вы хотите сказать, что ничего не было?! - взвился Иван. - Что никто
прямо в центре Саратова не расстреливал из автомата трамвай, битком
набитый людьми? Что не было десяти трупов и четырнадцати раненых? Что
убийца не исчез бесследно?
Валюшок приоткрыл рот и уставился на Гусева. Он об этом случае ничего не
слышал. Да и немудрено - таких вещей по телевизору не сообщают. И в
газетах про них не пишут. Кроме одной газеты - "Эхо Москвы", для которой
криминал - любимая тема. По большому счету, главная задача "Эха" -
доказывать, что выбраковка себя не оправдывает.
- Все это было на самом деле, Ваня, - сказал Гусев. - Но кто стрелял, ты
знаешь?
- Выбраковщик. Сумасшедший выбраковщик. Такой же безумец, как и все вы.
- Ваня! - снова попыталась одернуть молодого человека Майя, но того
понесло.
- И вы хотите, чтобы я не писал об этом?! - кричал Иван. Кричал так, что
за стеной перестали трещать клавиши и стихли голоса. - Вы поставили на
колени всю страну! Вы изгнали из нее всех нормальных людей! А остальных
превратили в скотов, которым нужно только жрать и трахаться! А теперь вы
сходите с ума от того, что вам некого больше убивать! И вы хотите, чтобы я
молчал?! Давайте заткните мне рот! Мне плевать, тираж уже на улицах! Давай
читай свою "птичку", фашист!
Нависая над столом, Иван тянулся к Гусеву и орал еще что-то несусветное
про палачей и садистов. Валюшок украдкой расстегнул кобуру игольника.
Гусев, морщась, отворачивал лицо и отмахивался - мол, незачем так орать,
он все прекрасно слышит. Майя дергала Ивана за рукав. Наконец тот выдохся,
и наступила относительная тишина. За стенкой кто-то гулко откашлялся и
вновь принялся терзать клавиши.
- Кто тебе сказал, что это был выбраковщик? - спросил Гусев, утираясь
носовым платком - Иван собеседника основательно заплевал.
- А вы, конечно, не знаете, кто это был? - сиплым голосом поинтересовался
Иван. С большой издевкой поинтересовался.
- Час назад еще не знали. Момент. Леша, дай-ка мне "книжку".
Валюшок одной рукой вытащил ноутбук и подвинул его Гусеву. Тот быстро,
почти не глядя, подсоединил "книжку" к своему трансиверу, наладил связь и
принялся играть кнопками, пристально глядя на экран.
- Нет, Ваня. До сих пор не знаем, - сказал он, возвращая ноутбук Валюшку.
- То есть человек со значком АСБ на лацкане расстреливает трамвай, и вы не
знаете, кто это?!
- Ваня, не будь ребенком. Ей-богу, лучше бы ты побольше занимался
онанизмом.
Валюшок незаметно вытянул игольник из кобуры и под столом направил его на
Ивана. Он был в полной уверенности, что сейчас их с Гусевым примутся
зверски избивать табуреткой. В тесном пространстве кухни хороший замах
исключался, да и Майя наверняка Повисла бы у парня на руках, но Иван
действительно выглядел чересчур сильным для того, чтобы с ним
церемониться. Валюшок уже намертво затвердил главное правило выбраковщика
- не стреляй без необходимости, но всегда стреляй первым. На собственной
Шкуре прочувствовал.
- Ваня, ты же знаешь, он никогда не врет, - сказала Майя.
Иван смерил ее таким презрительным взглядом, после которого хорошая мать
открыла бы настежь дверь и отвесила сыну прощального пендаля. Но Майя
была, наверное, не просто хорошая, а очень хорошая мать. Между делом
Валюшок отметил, что сын на маму вовсе не похож. "Спорим, что он приемный
и его настоящих родителей забраковали, - подумал он. - Смахивает на
мелодраму, но почему бы нет? Все-таки Агентство вмешалось в судьбы
миллионов людей. Каждого двадцатого мы вышибли. Мы. И я тоже. Уже".
- Ты давно копаешь под АСБ, Иван, - сказал Гусев очень спокойно. - И то,
что у меня в Агентстве имеется э-э... определенный статус, ты знаешь
отлично. Некоторые особые каналы информации для меня открыты, и вообще.
Поэтому, кстати, несмотря на все театральные эффекты ты, дружище, терпишь
мой э-э... интерес к работе вашего издания. Все еще полулегального
издания, хотелось бы напомнить. Терпишь, Ваня, согласись. И вот я тебе
сейчас говорю: все наши на месте. Понял?
- А с чего вы взяли, Гусев, - очень вкрадчиво спросил Ваня, - что я вам не
верю?
- Та-ак... - протянул Гусев.
- Вот именно. Давайте представим на минуточку, что ваша хваленая закрытая
информация проходит через фильтр. Там, наверху. На самом верху. И вы
просто не знаете, Гусев, что в действительности творится в вашем обожаемом
Агентстве. Нет, нет. - Иван выставил раскрытую ладонь, упреждая
саркастическую фразу Гусева, которая вот-вот должна была сорваться с его