Хилс.
способных прыгнуть в гиперпространство. Все остальные не держат воздух или
требуют другого ремонта. Кто бы там ни переоборудовал эти транспорты...
стороны, с каждой стычкой ценность наших собственных кораблей возрастает.
На пятьсот или шестьсот процентов за последние двадцать четыре часа, по
моим оценкам.
корабли станут слишком ценными, чтобы посылать их в бой. Мы будем удирать,
не сделав ни единого выстрела. Мы будем их прятать. Они станут королевами
ангаров, все до единого.
переписал правила ведения боевых действий в этом секторе. С сегодняшнего
дня.
бега босиком ступни распухли и покрылись ссадинами и порезами.
первые часы путешествия он то и дело прятался в густом кустарнике, или в
зарослях рододендронов, или среди густой травы и лежал, пытаясь затаить
рвущееся из груди дыхание, и дожидался, пока патруль пройдет мимо. И
патруль проходил мимо - колотя по кустам прикладами своих
винтовок-пульсаторов и создавая достаточно шума, чтобы вся лесная живность
загодя убиралась с его дороги. (Два дня спустя Бертингас все еще не видел
достаточно крупных животных, которых можно было бы поймать и съесть.)
определился с общим направлением своего путешествия, Бертингас стал быстро
передвигаться вдоль звериных троп. Он все еще покидал их в самых
неожиданных местах - когда инстинкт подсказывал ему поступить именно так -
и бежал по целине, через кустарник. Голос инстинкта обычно осложнял дело:
по звериным тропам было легко бежать, они были хорошо утоптаны, и на них
росла молодая трава. Кустарник же состоял сплошь из колючек, во все
стороны торчали сучья и ветки, на земле валялись камни с острыми краями.
но изнеженные, привыкнувшие к защите сапог или ботинок. Подошвы сплошь
покрылись волдырями уже к концу первого дня. Тэд оставлял за собой
кровавые следы на траве и камнях, в порезы глубоко въелась пыль.
провести ночь в сравнительной безопасности, и это добавило крошки черной
коры и разводы смолы к уже покрытым толстым слоем грязи ступням.
горсти, что ему удалось зачерпнуть на бегу из ручья или лужи, - Бертингас
устало оперся о ствол дерева.
укрепятся за ночь и утром он сможет все начать сначала, или они отекут
так, что он едва сможет ковылять. Тогда преследователи обязательно его
найдут.
прошло? Только два дня? Или три? Тот штурм не был арестом или попыткой
похищения. Они намеревались убить его, стереть в порошок и закопать
остатки.
могут оказаться друзьями. Поисковики с базы, которые ищут его по всей
линии полета, которую Фиркин, несомненно, сможет правильно проложить по
карте. Если только Пэтти и Море удалось спастись.
на них ответ, Бертингас должен положиться на инстинкт и раствориться среди
растений. Менять направление под прямым углом, скользить между кустов,
подобно призраку. Не показывать свою светлую кожу или бледное лицо, хорошо
заметные среди зелени.
два, то сможет ли он отсидеться на дереве?
поздно заметят, что распугали тут всех крупных животных. Тогда они опять
включат свое инфракрасное оборудование и начнут верить его показаниям. И
обнаружат его на дереве, куда не может забраться ни один вампит.
скрипевшее, словно ржавый шпингалет - и притянул к себе ступню. Он начал
работать над ней - сгибать, массировать, выколупывать пальцами грязь из
порезов. Воды, чтобы их промыть, у него не было, поэтому он плевал на
кончики пальцев и протирал порезы слюной. Раны слегка покалывало, влага
охлаждала воспаленную кожу.
коры сразу, как только спустился утром с дерева, - представляло собой
цельновязаное трико из сплошной мононити. Его будет невозможно разрезать
ни одним из каменных или деревянных орудий, которые ему удастся сделать,
но его можно распустить.
он поклялся, что добудет огонь. Он пообещал себе, что огонь будет
маленьким и бездымным - не более, чем тлеющие угли от сухого хвороста. Но
все же он даст какое-то тепло и поможет ему пережить ночь.
углублением, подкладка на ладонь, тонкая прямая палочка и лук, при помощи
которого он будет эту палочку вращать. Через некоторое время он раздобыл
подходящий кусок дерева, заготовил кучку сухих листьев и тонких стружек,
которые выполнят роль трута. Под рукой он сложил сухие веточки, чтобы
подкладывать их в пламя. Все было готово - за исключением тетивы для лука.
шкуру и сухожилия для тетивы. Пока же, располагая для охоты лишь голыми
руками, он мог только выкапывать личинок.
их несколько раз. Вкус был неплох - похоже на смесь сладкого изюма с
мукой, но тетивы для вращения палочки из личинок не сделать.
выше лодыжки. Острый кремешок истер ткань, Бертингас поймал конец нити и
начал распускать вязание.
нить вокруг ноги, пока не укоротил трико до колена. Затем он перекусил
нить зубами.
Получившийся шнурок он привязал к сделанной на конце лука зарубке. Согнув
древко через колено, он привязал тетиву к противоположному концу. Даже не
сделав паузы, чтобы полюбоваться своим произведением, он согнулся над
поленом и зажал его ступнями. Прямая палочка-сверло встала одним концом в
углубление, а другой конец упирался в прокладку, которую Тэд держал в
ладони. Петля тетивы охватила древко сверла и завращала его с большой
скоростью, когда он стал водить лук взад и вперед.
прокладка ерзала, пока он не нашел точный угол и правильное давление. Рука
определила надлежащую силу и ритм, с которыми следует водить лук: не
слишком быстро, чтобы сверло не выскочило из углубления, но и не слишком
медленно, чтобы оно не застряло в углубляющемся отверстии.
обдувал его, и холодное промокшее трико делалось еще холоднее.
книги врали. Ни одному человеку не удавалось подобным образом заставить
дерево дымить и гореть. Ему попалось плохое дерево. Слишком сырое. Или
недостаточно сырое.
выронил свое орудие и накрыл искру сухим листком. Искра потухла.
угол и начал пилить опять.
одну искру. Бертингас ее проигнорировал. Еще несколько искр. Он стал
пилить быстрее. Кончик сверла вспыхнул.
огонек, и пламя поднялось на высоту мизинца. Не глядя, он протянул руку,
схватил сухой лист и положил его в углубление. Лист быстро загорелся. Еще
один, и еще. Он подкладывал сначала листья и стружку, затем тоненькие
веточки.
Каргалов Вадим
Буджолд Лоис
Юрьев Сергей
Шилова Юлия
Жюль Верн