времени. Она вела себя, как чересчур сильно раскаченный маятник: что ни зима -
так трескучие морозы, аж деревья лопаются. Что ни лето - так щеглы в полете
запекаются. Вода в Осколе нагрелась сильнее, чем она привыкла воду в душе
делать. Хотя - где теперь этот душ...
крепости не видно: в воде она с бабами барахталась голышом и не хотела, чтобы
кто-то из усадьбы мог это разглядеть, и вообще, мог узнать, где это происходит
- чтобы не подглядывали. Обычно она говорила, что пошла к верше, за уловом, а
сама, спустившись до кустарника, поворачивала влево, уходила за недалекий
поворот, раздевалась и погружалась в медленно текущие струи.
Юля подняла голову:
неведомо откуда чудище морское, многорукое. И начинает вас хватать, хватать,
хватать, все тянется, тянется и тянется...
откуда в нашем Осколе морское чудище? Они в пресной воде дохнут. Пошли J лучше,
за рыбкой сходим.
одна я сбегаю?
везде - и на реке, и в усадьбе. А коли не придет - я тут в духоте и без него
помру. Поднимайся, пошли.
отошла к окну, выглянула во двор, на котором мужики наполняли навес свежим
сеном, а муж, стоя к ней спиной, что ковырял у двери погреба.
ответ и внезапно ощутила в глубине души мерзопакостный холодок. "Чудище морское
тянет руки и хватает, хватает...". Интересно, Мелитиния хоть раз в жизни видела
осьминога? Хотя бы на картинке? Да она даже слов таких не знает! Ни про
головоногих, ни про щупальца с присосками. А вот у нее сразу разыгралось
воображение.
передернула плечами, а потом сходила в спальню и сняла со стены лук и колчан.
Пусть будет.
рукой:
ворота, над которыми бдительно маячил клочкобородый Павленок с совней в руке.
сторонам от уже накатанной к усадьбе дороги, громко и старательно стрекотали
кузнечики, от цветка к цветку с деловитым жужжанием перелетали пчелы и шмели,
проносились над головами, треща, как старый вентилятор, стрекозы, а чуть выше -
ласточки и стрижи. Пахло не столько травой, сколько медом - народившимся на
цветках для подманивания летающей мелюзги. Тягучий, пряный аромат...
вполне приличный улов, под прикрытием кустов двинулись к купальне.
высыпали свой груз пара карьерных самосвалов, увиливая от какой-то из
положенных "ходок". На самом берегу лежал огромный песчаный холм, поросший
поверху травой, край которого осыпался до самой воды. Холм загораживал
купальщиц от тянущегося вдоль реки луга и возможных нескромных взглядов и являл
из себя довольно обширный пляж. Во всяком случае, барыне и двум-трем
сопровождающим ее девкам места хватало вполне.
оставила одежду и лук на виду, а запрятала их в высокую осоку у самого берега.
Потом призывно помахала Мелитинии, разбежалась нырнула в парную воду, стелясь
по самому дну. Когда в легких сперло, рванулась вверх и вынырнула на ее мой
середине реки.
борясь с течением. Никто из здешних баб плавать почему-то не умел, и ей
нравилось дразнить этих молодух, то ныряя на полминуты в самую глубину, то
переплывая на тот берег, то держась на глубине, в паре шагов от всех - но чтобы
достать не могли.
мелкозернистом песке.
может увидеть знакомый бирюзовые волны, только оказавшись в невольничьем
караване или с прилавка рынка где-нибудь в Кафе, и снова рассмеялась: никак к
новым реальностям не привыкнуть!
Немного постояла, снова присела, а потом улеглась рядом с хозяйкой:
понемногу округляться. - Ерунда, Мелитиния. Ему только на пользу!
Проплыла немного под водой, вынырнула, остановилась на глубине примерно по
грудь.
казавшуюся теперь ледяной, - но нужно было смыть налипший на тело песок. Шаг за
шагом прокрадывалась она, пока не вошла примерно по пояс, потом резко присела и
вскочила:
отворачиваясь и громко хохо- Юля, со смехом, усилила напор, как вдруг... ей
померещилось, что она слышит еще один, посторонний смех. Она повернула голову к
берегу и вскрикнула неожиданности: там, на вершине взгорка, стояли, хохоча
вместе с ними, трое татар.
раздевать не надо, бери и пользуйся. Теперь уж понятно, что они с ними сделают
прежде чем разрешат одеться.
веревку и позвал девок:
голову, побрела к берег Остановившись на глубине немногим выше колен, покорно
протянула вперед сложенные вместе руки. Татарин, облизнувшись на обнаженное,
усыпанное искрящимися на солнце жемчужными каплями женское тело, шагнул
навстречу, накинул на руки веревку.
Он напрягся, подался к не навстречу - но Юля, крепко вцепившись руками ворот
халата, уже падала на спину, увлекая потерявшего равновесие степняка за собой и
выставляя вперед полусогнутую ногу. Воин, выпучив глаза, пролетел над женщиной,
а она, завершая кувырок, уселась ему грудь, придавив коленями руки к чистому
песчаному дну и для верности придержав его кисти руками.
воздуха всего каких-то десяти сантиметров, сквозь прозрачную прослойку которых
проскакивали вырывающиеся изо рта и носа пузыри. Он мотал головой, пытался
встать на мостик, бил воду ногами - но сделать ничего не мог.
видимо и в голову не пришло, что щуплая, хоть и высокая женщина способна хоть
как-то навредить их плечистому, коренастому товарищу - тем более, что
топтавшийся у среза воды конь заслонял половину обзора. Скорее, они решили -
хитрый сородич уже уложил свежую полонянку на песок и развлекается вовсю.
почему-то совершенно не обращал на них внимания, выпучив глаза до невероятных
размеров, и, бесшумно шевеля губами, пытался что-то кричать.
дышать.
раскрытым ртом их друг, дал шпоры коню.
мгновений под водой - хотя, помнится, искусственного дыхания в шестнадцатом
веке делать еще не умели, - а когда до мчавшегося в окружении водяных брызг
всадника оставались считанные шаги, рывком поднялась, толкнулась и нырнула в
глубину.
реку и положив руку на рукоять сабли. Второй воин, так же не испугавшись воды,
заставил лошадь подойти к Мелитинии, наклонился и подхватив ее под мышки,
перекинул через седло. Paзвернулся:
Стебли, как назло, обрывались, и пару раз ее едва не выбросило на поверхноста
но в конце концов она зацепилась за выступающий и дна корень, прижалась
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Глуховский Дмитрий
Плотников Александр