она удержать его вблизи, но на некотором расстоянии, пока появится
какая-нибудь другая, более продолжительная возможность.
это еще не все. Воображение отчаянно боролось, удерживая его от полного
осознания. Душа вычеркивала из памяти весь эпизод столько, сколько могла,
а сейчас с неохотой сдавала позиции. Ему необходимо открыть зло, зная, что
оно существует, зная, что он недостаточно еще зрел, чтобы противостоять
ему.
его, в прошлом и настоящем, пока не раскроется вся подоплека его мучений.
вернись назад. Переживи вновь... если сможешь".
известие с тоскливой нерешительностью. То, о чем он мечтал, не могло
произойти. Его милые чувства, какими они могли показаться ее восприятию и
которые заставляли блестеть ее восхитительные волосы, были пустой
роскошью. Он уйдет и никогда больше с ней не встретится. Обойдется без
нее.
ситуацией. Ему больно терять ее, ибо с первой встречи в лесу она - как
женщина - жила в его любящем воображении.
услышал название ее родной планеты, и название это осталось с ним, - на
Миньоне культура не похожа на вашу. Я была неправа, что сбежала с
иномирянином, но тогда я была молода и не понимала... - Знакомым движением
она взяла его за руки. - Атон... на Миньоне женщины живут долго, во много
раз дольше мужчин. Миньонетка переживает своего первого супруга, даже если
его вскоре не казнят, а затем принадлежит его ближайшему родственнику по
крови. Ему она рожает еще одного сына, а тому - еще одного, из одного
поколения в другое, пока, наконец, не становится слишком старой и не
рожает дочь Таков наш путь.
чем она пыталась ему рассказать?
к тебе еще мальчику, в лес и подарила музыку и хвею - чтобы в душе ты
узнал то, чего не мог постичь из книги. Что ты - миньон, рожденный для
миньонетки. Ты должен это сделать, а после тебя твой сын, ибо такова твоя
культура и твоя кровь - кровь миньона.
колоссальное потрясение. Ибо хотя культура, которую он понимал, строго это
запрещала, он, в перевернутом виде соответствуя чувствам Злобы - о чем
тогда не знал - вырос с верой, что Злоба - самая желанная из женщин.
Поскольку они с ней, согласно его неполным знаниям, не были
родственниками.
были основополагающими - запретна. И он нашел ее...
вообразить. Она предложила ему себя - и он физически захотел ее сильнее,
чем когда-либо. Что и разъярило его больше всего.
долго ждать, чтобы победить тебя. - Злоба лежала на диване, великолепная в
своем спокойствии, прижав его к себе. Живое пламя ее волос разметалось во
все стороны: на лицо и плечи, на изумительную грудь, высвечивая ее тело.
Черно зеленые глаза, близкие как никогда, были бездонны.
приди ко мне. Сейчас, Атон... сейчас!
навстречу ветру.
Атон. - Тому, чего ты хотела, легче было случиться, если бы я не знал.
не был на Миньоне? Разве не видел, что делает с миньонеткой любовь, твоя
любовь?
была такой, какой ты ее вообразил, когда ухаживал за мной, - объяснила
Злоба. - Лишь знание истины могло заставить тебя осуждать меня. Лишь
посредством этого - по-твоему, отрицательного - чувства ты мог достичь
меня физически. Ты должен был знать.
произошла слишком рано.
нее. - Смерть иллюзии, любовь к боли. Мне приходилось думать, что ты -
воплощение зла, и ты заставляла меня верить в это. Но мое сопротивление
оказалось сильнее желания. В конце концов, я оставил тебя.
она в этом не нуждалась. Их разговор смолк, когда она, по-видимому, вновь
преобразилась, чтобы присоединиться к одинокому шествию его воспоминаний.
Теперь она несла рюкзак, а в ее светлых волосах трепетал ветерок. На
запястье поблескивал серебряный браслет.
интерлюдия с хорошенькой рабыней, вторая любовь, жалобно надеявшаяся
сразиться с первой, - любовь, которая спасла бы его от Хтона, если бы он
сумел на нее ответить. Была ли Кокена вообще реальной личностью? Или
всего-навсего еще одним плодом его воображения? Терял ли он в самом деле
когда-либо верность миньонетке?
тщетна даже тогда? Даже тогда...
сомнения. Под нависшими облаками вид был прекрасен, ярок особым цветом
ранних сумерек. Раковина, песня - бесполезно понимать...
- Я люблю тебя... - и вновь его чувство было искренним и сильным.
она упала, как и должна была упасть, жестоко пораженная. Гром взорвал
небо, и лес, и поле, и любовь; пошел дождь, заливая все вокруг и марая. И
мелодию, что он любил, смыло и всосало в почву.
потрясенный нечаянно нанесенным ударом, хватаясь за песню и находя лишь
грязь и выдранную траву. Любовь - запретна. Он никогда не обладал ни одной
женщиной ради любви, лишь ради болезненной цели. Всегда песня кромсала
любовь - а теперь он был по ту сторону песни; он ее потерял, прервал
навсегда... и холодная вода, лившаяся на лицо, затопляла его.
болоте у подножия холма рядом с вонючим прудом, ежегодно плодившим
отвратительных головастиков и смертельную ржу. У другого склона лежало
тело - нагое, прелестное, но не мертвое, вовсе не мертвое. С темной
поверхности пруда поднималось зеленое свечение, свечение Хтона, отбрасывая
скользкие тени и выдавая зловещую рябь у берега.
убийство. Он был здесь раньше. Он был...
огненными, но чем-то мокрым, неопределенного цвета. Очертания тела были не
божественными, а просто женскими. Женщина шла к нему, огибая темный пруд,
по узкому берегу.
способа избежать ее, кроме как беспомощно устремиться по этому кошмарному
пути, не стараясь понять свой испуг. Он не сподобился даже на это; просто
стоял и наблюдал, как она медленно приближается к нему своими маленькими,
но тяжелыми шагами. Он наблюдал, как вслед за первым шаг в шаг шествует ее
второе тело, а за ним третье: множество отвратительных тел...
стеной, изогнувшись над головой смутным куполом, который ему не пробить.
Не вырваться.
а языки. Один - больше и ближе прочих: толстый круглый язык, слепо
поднимавшийся в поисках плоти. Вскоре он его почует и устремится к нему.
приближалось что-то еще - плотное и горизонтальное, какое-то острие... и
выхода не было.
куполу вверху и заставил себя думать. Мысли были нечеткие и неясные,
рассудок тянулся к пище и, давясь тошнотворностью окружающего, все же
что-то переваривал, дабы сохранить утекающие силы и заставить мир застыть
хотя бы на мгновение.
создание. Он не может быть реальным в физическом смысле. Лишь в Хтоне
Василенко Иван
Курылев Олег
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Грабб Джеф
Корнев Павел