Чтение 35–й страницы книги ~Черневог~

время, переходя через приличных размеров ручей, и еще раз, когда, прыгнув
через другой ручей, он неудачно приземлился и упал в воду. - Я понимаю,
что сейчас ты занят другими желаньями, - сказал он, поднимаясь, весь
мокрый от воды, - но нельзя ли обратить немного внимания и на нас?

- Извини, - ответил ему Саша с явным раскаянием в голосе. В этом
действительно была его ошибка. Но Петр нахмурился, глядя вверх на него,
сидящего на лошади, и похлопал его по колену.

- Не теряй чувства юмора, приятель, не теряй чувства юмора. Запомнил?

Это как нельзя лучше характеризовало образ мыслей Петра, независимо
от того, насколько глуп мог быть его приятель. Он решил в тот момент, что
Петр пытался просто поднять его настроение и заставить спуститься с небес
на землю.

- Мне действительно очень жаль, - повторил он, но по лицу Петра
понял, что это всего-навсего лишь еще одно обычное "извини". Тогда он сам
попытался пошутить, и содрогнулся, когда в очередной раз произнес: -
Извини.

- Одолжи мне парусину, - неожиданно сказал Петр.

- А почему ты не хочешь ехать верхом? - спросил Саша, который только
что соскочил с лошади, потому что сидя на ней можно было получать
небольшое тепло, что было немаловажным для человека, почти насквозь
промокшего в ручье. Но Петр отказался, только еще раз попросил у него
парусину, ссылаясь на то, что при ходьбе он согревается гораздо больше,
Волку нет никакой необходимости мокнуть без всякой на то причины.

Гром загремел где-то через час.

Теперь они шли под дождем и почти в сумерках, которые разрывались
вспышками молний. Они, правда, накрывались от дождя парусиной, которая
хоть как-то помогала им удерживать тепло. И еще было одно достоинство в их
теперешнем положении: земля под ногами, хоть и политая дождем, была
твердой. Между мертвыми деревьями попадались большие поляны и участки,
поросшие молодыми деревцами и свежими папоротниками, вместо зарослей
колючек, что позволяло им двигаться на запад без особых усилий.

Но в какой-то момент после заката солнца Саша почти без всякой
причины оглянулся через плечо, но Петр это сразу заметил. С этого момента
Сашу не оставляло странное ощущение в собственном затылке, и он начал
почти постоянно бросать тревожные взгляды назад.

- Мы что-нибудь потеряли там? - спросил его Петр. - Какое-нибудь
привидение вроде банника?

- Пока не знаю, - отвечал Саша. - У меня есть лишь ощущение.

В лесу послышался треск веток, яркая молния скользнула над лужами,
отразившись сверкающим водопадом на мокрых ветках и папоротниках. Саша
побледнел, возможно от переохлаждения, напомнив Петру в этот момент
несчастного призрака.

Но после этой вспышки они почувствовали очень быстро подступившее
утомление и не придумали ничего лучше, как растянуть парусину с помощью
веревок между деревьями, несмотря на дождь развести костер на самом краю
их временного укрытия и приготовить горячий ужин для себя, для Малыша и
для Волка.

И только теперь, когда они остановились, у них появилось время
подумать. Петр, уставившись на огонь, думал о том, могла ли догадаться
Ивешка, что в этот самый момент он думал о ней, и в тысячный раз спрашивал
сам себя, не в силах остановиться, что такое он должен был сделать для
Ивешки, чтобы она в итоге поверила ему.

- Только не сдавайся, - сказал Саша, возможно подслушав его мысли.
Петр подумал о том, что теперь он не дождется возможности уединиться со
своими мыслями, и вздохнул.

- Я не сдаюсь, - машинально ответил он, подперев рукой подбородок. -
Мне только хотелось бы знать, что она думает о своих делах и поступках,
или о том, что мы ищем здесь, или почему, черт возьми... - Тут он
вспомнил, что Саша всегда ругал его за крепкие выражения, несмотря на то,
что учитель Ууламетс никогда не ограничивал себя в этом. При этих
воспоминаниях он ощутил неприятный ком в горле. - ...Мы никак не можем
догнать ее.

- Я не знаю, - ответил ему Саша, - честно признаюсь, что не знаю.

- А ты пытался узнать?

- Петр, клянусь тебе, что делаю это постоянно.

Он почесал затылок и как бы извиняясь посмотрел в сторону, потому что
почувствовал, как его глаза предательски защипало. Он не хотел ничем
огорчать мальчика. Спустя некоторое время он произнес, с трудом разжимая
губы:

- Я верю тебе. - Это были единственные ободряющие слова, на которые
он был способен. И вновь, вздохнул, чувствуя при этом явное облегчение. И
тут ему в голову пришла мысль о том, что Саша может по-своему истолковать
его молчание. - На самом деле мне безразлично, направлены на меня твои
желания или нет, - добавил он, будто спохватившись. Эти слова, как ему
казалось, по смыслу явно отличались от того, что он сказал Саше перед тем,
как они покинули дом. Тогда он был раздражен и ему хотелось знать как
можно скорее и как можно больше о случившемся, даже если бы он и потерял
при этом рассудок на всю оставшуюся жизнь, даже если бы это навсегда
оттолкнуло от него Ивешку.

Было заметно, как вздрогнул Саша, а затем в растерянности взглянул на
Петра. Тот был уверен, что Саша подслушал его тайные мысли.

- Когда ты почувствуешь это, то напомни мне, чтобы я занимался своими
собственными делами, - раздался в ответ слабый сашин голос.

- Но это очень расстроит Ивешку, - сказал Петр и, вспомнив, о чем он
не сказал Саше в свое время, добавил: - Это ведь не единственный раз
когда, она убегает из дома.

Саша выглядел очень расстроенным. После долгой паузы он наконец
сказал:

- Она никогда не говорила мне об этом, Петр. Мы все делаем ошибки, и
я, и она...

- Она сказала, что сотни лет приобретала дурные привычки. А однажды
она сказала... - Ему не хотелось сейчас вспоминать об этом. Он знал, что
Ивешка будет готова убить его, если узнает, что он сказал об этом Саше. Но
он подумал сейчас и о том, что если и есть хоть одна душа, которой
следовало бы знать об этом, то... - Она сказала как-то, что временами
подумывает о том, что должна вновь умереть, что временами у нее бывает
почти осознанное желание...

Сашино лицо помрачнело и на нем появилась тревога.

И тогда Петр задал тот самый вопрос, который почти три года мучил
его:

- Она на самом деле может сделать это? Она действительно может
пожелать собственной смерти?

- Мне кажется, что она имела в виду совсем другое, - сказал Саша. -
Она думала, что может умереть, но ведь это совсем не то, что умереть по
собственному желанию.

- Ну и какая разница? - Его собственная жена говорила о самоубийстве,
а он не нашел ничего лучше, как спрашивать у восемнадцатилетнего мальчика,
что же все-таки она подразумевала под этим. - Черт возьми, но что же я
могу для нее сделать?

- Сделай ее счастливой.

- У меня это получается не самым лучшим образом. - Он почувствовал,
как ком вновь встал у него в горле. Он поднял с земли кувшин и открыл
пробку.

- Мне кажется, ты можешь сделать это лучше, чем кто-либо другой, -
добавил Саша.

А Петр подумал о водке и почувствовал, что это путь трусливого
отступления. Тогда он взглянул на костер, изо всех сил желая, чтобы Саша
перевел разговор на другую тему. Он уже выяснил все, что хотел.

- От прошлого очень трудно избавиться, - продолжал тот. - Ужасно
тяжело. Я знаю это, потому что убил собственных родителей.

- Ах, черт... - Петр это знал и ему очень не хотелось, чтобы Саша
вновь начал думать об этом.

- Здесь очень трудно определить, кто виноват. Просто очень трудно
повзрослеть, если все время чувствуешь, что твои желания выполняются. Она
ненавидела своего отца, но в то же время он удерживал ее, например, от
поджога дома или от того, чтобы она пожелала его собственной смерти, или
еще от чего-то подобного. Он был достаточно силен, чтобы остановить ее. Но
меня не остановил никто. То, что хочет Ивешка, и то, что заставляет ее
убегать из дома, происходит по той причине, что колдуны не могут жить
рядом друг с другом. Именно поэтому в городах и вырастают такие плохенькие
колдуны. Ведь не даром отец Ууламетса отвел его в лес и оставил у дверей
дома, где жила колдунья.

- Это была Маленка. - Петр тоже слышал эту историю.

- Ууламетс говорил, что большинство самых настоящих колдунов просто
сходят с ума, а многие из оставшихся желают только об одном: вообще не
иметь никаких желаний. И вот это и есть самое действенное лекарство от
колдовства, если оно в данном случае действительно необходимо. Но Ивешка
вряд ли захочет этого. А теперь подведем итог: Маленка умерла, Драга
умерла, Ууламетс умер, Черневог... один Бог только знает, что с ним. И
насколько мне известно, Ивешка и я - единственные сильные колдуны,
оставшиеся в живых. Это...

Наступила неожиданная пауза, в течение которой было слышно только
потрескивание костра, да шелест ветра в деревьях.

- Это ведь на самом деле очень трудно... Очень трудно бывает
временами, - продолжил Саша после паузы. Петру даже показалось, что в его
глазах появился какой-то странный блеск, сжатые пальцы побелели, а руки
плотно обхватили колени. - Страшно и жутко. Но когда ты оказываешься в
состоянии сделать то, что задумал, то становится еще страшнее от мысли