гавани. Два корабля скользили по угольно-черному морю к причалу, и на их
палубах выстроились солдаты.
самом деле он романтик - ищет героев в мире, который не приспособлен для
них. Что побуждает людей это делать?
Ванек? Тонкой бестией? Разве это преступление - желать создания сильной
державы, куда не могли бы вторгнуться варварские полчища?
пытается показать, что он не таков. Но Карнак сделал вид, что не слышит. Он
смотрел на гавань, где подходили к причалу еще три корабля.
***
боли исчезла. Он был юн и бритва еще не касалась его лица, но его правая
рука висела на одном сухожилии, и только широкий кожаный пояс мешал
внутренностям вывалиться наружу.
койками, тюфяками и носилками. Женщины ходили между рядами, меняя повязки,
вытирая мокрые лбы, говоря тихие слова утешения. Сам Карнак попросил их
помочь, и их присутствие действовало лучше всякого лекарства: ни один
мужчина не станет проявлять слабость перед женщиной, поэтому раненые
стискивали зубы и делали вид, что им не больно.
как-то сразу подружились, и лекарь был несказанно рад, что священники в
трудное время пришли ему на помощь.
тряпицей лоб.
друзья падают, - одно дело, а смотреть, как они корчатся в огне, - совсем
другое.
неправда. Не было еще на свете человека столь сильного и стойкого, как
Дегас. Он думал только о благе своих людей - знай он, что Эгель до сих пор
сражается, он даже не помыслил бы о сдаче.
Карнаку это ничего не стоит, а Дегаса избавит от отчаяния.
своих изнурительных трудов. Я сделаю, как ты просишь.
сюда шесть дней назад.
снова прав. Я проявил бы гордыню, делая вид, что могу продолжать так вечно.
Я непременно отдохну, обещаю тебе.
Потом наскоро помылся, налив воды из ведра в глиняный таз, оделся и начал
застегивать панцирь. Латы показались ему слишком тяжелыми - он оставил их на
узкой койке и вышел в прохладный коридор. У выхода во двор он услышал звуки
битвы - лязг мечей, яростные крики, выкрики командиров и стоны умирающих.
шум позади. Комнаты Дегаса помещались на самом верху. Дардалион постучался,
но не получил ответа. Тогда он открыл дверь и вошел. Большая комната,
опрятно убранная, была обставлена скромно - резной стол с несколькими
стульями, ковер на полу перед обширным очагом и шкафчик у окна. Дардалион с
глубоким вздохом прошел к нему. Внутри хранились медали, полученные за сорок
лет службы, и памятные дары - резной щит, пожалованный дуну Дегасу за некую
кавалерийскую кампанию, золотой кинжал и длинная серебряная сабля с
вытравленной на клинке надписью "Единственному".
военной службы. Дардалион открывал их наугад. Фразы, написанные безупречно
четким почерком, изобличали чисто воинское мышление.
Посланы две полусотни с целью истребления. Альбар командовал первой, я
второй. Неприятель был захвачен моим отрядом на горном склоне за Экарласом.
Лобовая атака представлялась опасной, ибо врага прикрывали валуны. Я
разделил отряд на три части, и мы обошли их сверху, обстреляв из луков. В
сумерки они попытались прорваться, но к тому времени я развернул людей
Альбара в овраге под горой, и сатулы были перебиты. С сожалением отмечаю,
что мы потеряли двоих, Эсдрика и Гарлана, оба отменные кавалеристы. Сатулов
было восемнадцать человек.
почерк был уже не столь твердый.
крепкого сна. Всю ночь меня мучают кошмары.
летаю в ночном небе и вижу внизу дренайскую землю. Ее населяют одни
мертвецы. Ниаллад мертв, Эгель мертв, и только мы дерзаем жить в мире
призраков.
двадцать шесть, и он был крепок как бык, но стрела сразила его, и он упал со
стены на сторону врага. Он был хороший человек - его мать, мир ее душе,
гордилась бы им. Я убежден теперь, что мы одни воюем против Вагрии. и знаю,
что долго мы не продержимся. Каэм посулил распять каждого в Пурдоле -
мужчин, женщин и детей, - если мы не сдадимся. Сны продолжают терзать меня,
словно демоны шепчут в моей голове. Мне все труднее мыслить ясно.
что Эгель продолжает сражаться, но тут же понял, сколь близок я был к измене
всему, что всю жизнь защищал. Каэм перебил бы всех моих людей до последнего,
и Дренай был бы обречен. Суровые слова я услышал от молодого Карнака. но они
вполне заслужены мною. Я не оправдал доверия.
своего брака я ни разу не говорил Руле о любви.
цветов. Как это странно. Все знают, как я ее любил, - я похвалялся своей
женой везде и всюду. Однажды я сделал ей стул, на котором вырезал цветы. Я
трудился над ним целый месяц, и она любила этот стул. Он до сих пор хранится
у меня.
выполненную и отполированную - это была работа настоящего мастера. Потом
встал и прошел в спальню. Дегас лежал на пропитанных кровью простынях с
ножом в руке. Глаза его были открыты, и Дардалион бережно закрыл их, прежде
чем накинуть на лицо старика простыню.
домой.
Глава 15
к гряде невысоких холмов. Охотник распластался на животе, положив руки под
подбородок; позади, за холмом, была привязана его лошадь. Кадорас потихоньку
слез вниз, подошел к своему серому мерину, отвязал от седла толстую скатку и
развернул ее на земле. В холсте хранилось оружие всякого рода, от
разобранного арбалета до метательных ножей с рукоятками из слоновой кости.
Кадорас собрал арбалет и положил десяток стрел в колчан оленьей кожи у себя
на поясе. Потом осторожно поместил два ножа в высокие, до колен, голенища
сапог и еще два - в ножны по бокам. Меч был приторочен к седлу вместе с
вагрийским кавалерийским луком, украшенным золотом. Колчан со стрелами для
этого лука висел на седле спереди. Полностью вооружившись, Кадорас убрал
скатку на место.
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Маккарти Кормак
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк