как-нибудь?
захлестнули на минуту Дженни.
Еще секунда - и она бы вызвала молнию - выжечь весь этот мир дотла.
кулак в другой и прижала к губам, ожидая, когда уйдут страх и ярость. И
они ушли, оставив ей пустоту и беспомощность. Как будто оборвался вопль -
и оглушила страшная тишина склепа.
внизу безумие и голодная смерть.
проголодаться не успеешь, как дракон тебя слопает!"
момент...
старуха, она снова двинулась к груде вещей. Гарет шел по пятам, кутаясь в
свой алый плащ и не переставая возбужденно говорить о чем-то. Она его не
слышала.
алебарду, юноша наконец-то ощутил всю тяжесть ее молчания.
пледа. - Дженни... Но ведь дракон - мертв? Я имею в виду: яд подействовал,
так ведь? Он должен был подействовать! Ты же вынесла оттуда Джона,
значит...
самой себе. Даже при встрече с шептунами в лесах Вира она боялась больше,
нежели теперь. Шагнула было вниз, к утопленным во тьме руинам городка, но
Гарет забежал спереди, схватил за руку.
хотя и знала, что на успех рассчитывать нечего.
отсвете костра.
я...
ним, а над бледной галантностью, подвигнувшей его на такую нелепость.
Конечно, законы баллад требовали, чтобы в подземелья пошел сам Гарет. Но
он бы, наверное, и не понял даже, какую нежность почувствовала к нему
Дженни именно за абсурдность этого предложения. Такую нежность, что не
засмейся она сейчас - она бы заплакала.
поцеловала его в худую щеку.
темноте и не разбираешься в зельях...
вздохнуть, услышав отказ, то ли прийти в отчаяние, то ли успокоить себя
мыслью, что Дженни и впрямь лучше подходит для этого дела, чем он сам,
несмотря на все его рыцарство.
Если я не вернусь... - Дженни запнулась, вспомнив о том, что ее ждет
впереди: либо дракон, либо голодная смерть в лабиринте. Сделав над собой
усилие, она договорила: - Тогда делай то, что сочтешь нужным. Только
постарайся не шевелить его хоть некоторое время.
вспомнить, что ей говорила Мэб о темном царстве Бездны, но в памяти
вставали лишь алмазно мерцающие глаза дракона. Просто нужно было хоть
чем-то ободрить Гарета. И удостовериться самой, что, пока Джон жив, Гарет
лагеря не покинет.
плед, она шла туда, где над смутными руинами громоздился Злой Хребет, еле
вырисовываясь на фоне тусклого смоляного неба. Оглянувшись в последний
раз, она увидела, как слабый отсвет умирающего костра очертил на мгновение
профиль Джона.
Бездны. Оскальзываясь на покрытых инеем и омытых луной камнях, она уже
чувствовала всю его печаль и ужасающую красоту, лежащую за пределами ее
понимания. Пение вторгалось в старательно припоминаемые ею обрывки
рассказов Мэб о Пещерах Целителей и даже в мысли о Джоне. Казалось, оно
плывет в воздухе, хотя Дженни сознавала, что это вселяющее дрожь и
заставляющее резонировать каждую косточку пение на самом деле звучит лишь
в ее мозгу. Когда она остановилась в проеме Врат, глядя на свою смутную
тень в потоке лунного света, врывающегося в черноту Рыночного Зала, пение
усилилось, ошеломило.
сложные, что она не могла ни полностью осмыслить их, ни даже
почувствовать, переплетались в ее сознании - обрывки воспоминаний о
звездной бездне, куда не проникает солнечный свет, об усталости от любви,
способ и мотивы которой были ей странны; что-то из математики,
устанавливающей причудливые связи между не известными ей вещами. Пение
потрясало мощью, совсем не похожее на то, что когда-то звучало над
оврагом, где был убит Золотой Дракон Вира. Огромная власть и мудрость,
накопленные за бесчисленное количество лет, пели в непроглядной тьме
Рыночного Зала.
что он должен лежать где-то на пороге Большого Туннеля, ведущего в Бездну.
Затем во мраке мягко вспыхнули отраженным лунным светом его глаза - две
серебряные лампы; пение в мозгу поплыло, сверкающие узоры сплелись,
скрутились в смерч с сияющей сердцевиной. И в сердцевине этой складывались
слова:
собой, достичь того, чего не достигла с помощью яда?"
"Проникни они чуть глубже, - испуганно подумала она, - и станет больно".
раздробившись эхом, в источенных водой каменных клыках. - Власть Пещер
Целителей известна повсюду.
гномов. Дверь была низкая, но я проломился внутрь, как волк, когда он
проламывается в кроличью нору. Я питался ими долго, пока они все не
кончились. Они тоже хотели отравить меня. Думали, я не замечу, что трупы
начинены ядом. Это, должно быть, то место, которое ты ищешь".
в темноте, похожий на обрывок ускользающего сна, и Дженни, на миг обретя
надежду, попыталась запомнить эту стремительную череду картин.
на самом пороге Туннеля. Он уже вырвал гарпуны из горла и брюха, и теперь,
почерневшие от ядовитой крови, они валялись в отвратительном месиве слизи
и золы на каменном полу. Лезвия чешуи на спине и боках дракона поникли, их
бритвенные края лунно мерцали во тьме, но шипы, защищающие позвоночник и
суставы, еще топорщились грозно, а огромные крылья были изящно сложены и
прижаты к телу. Голова его, больше всего чарующая Дженни, длинная и узкая,
слегка напоминающая птичью, была заключена в броню из костяных пластин. Из
этих-то пластин и росла густая грива тонких роговых лент, путаясь с
пучками длинных волос, как могли бы перепутаться папоротник и вереск.
Длинные нежные усы, все в мерцающих гагатовых шишечках, бессильно опали на
пол. Он лежал, как пес, уронив голову между передними лапами, и тлеющие
глаза его были глазами мага и в то же время глазами зверя.
собирается просить, и сердце ее забилось - не то от страха, не то от некой
не ведомой ей надежды.
что столь прекрасное и столь могущественное создание должно умереть. "Он -
зло", - говорила себе Дженни и сама в это верила. И все же было в этих
певучих серебряных глазах что-то, не дающее ей уйти.
с его спутанной гривы.
распознать пути гномов?"
черный, сырой лабиринт Бездны. Сердце ее упало: с горсткой разрозненных
образов, вырванных из речи дракона, и скудных упоминаний Мэб о Пещерах
Целителей Дженни показалась себе ребенком, вообразившим, что несколькими
камушками он может поразить льва.
Сердца Бездны".
Верещагин Олег
Мичурин Артем
Фазиль Искандер
Андреев Николай
Распопов Дмитрий
Сертаков Виталий