Холлоран медленно перевел луч фонаря в тот угол, из которого раздавались звуки. Пятно света скользнуло мимо давно не чищенного железного очага, заполненного золой и углями, и наконец остановилось на бесформенной груде тряпья, лежащей на полу.
Он изумленно смотрел, как эта куча начинает шевелиться.
37. В ОБХОД ВОКРУГ ОЗЕРА
Пятеро человек лежали в густом кустарнике, пригнув головы как можно ниже к земле, пока патрульная машина проезжала мимо них, освещая своими прожекторами подлесок по обеим сторонам дороги. Один из них поднял голову, как только самый опасный момент миновал, и следил за удаляющейся машиной, пока ее задние огни не превратились в две маленькие красные точки. Остальные лежали неподвижно.
- Вот и все, - сказал он, когда машина отъехала на безопасное расстояние. - Гранада прошла. Это был патруль, вне всякого сомнения. Другая машина появится здесь не раньше, чем через десять минут.
Вслед за ним подал голос тот, кого называли Дэнни:
- Через дорогу, быстро, и не шуметь. Кто знает, может быть, внутри вдоль границ поместья ходят пешие патрули.
Все пятеро дружно поднялись, и, пригибаясь, почти бесшумно заскользили меж кустами и стволами деревьев. Перебежав дорогу, они зашуршали высокой травой у проволочной ограды, готовясь перелезть через нее. Не говоря ни слова, один из них прислонился спиной к ограде и пригнулся, опираясь руками о бедра; ладони его были сложены "лодочками", словно стремена. Он поднял своих товарищей одного за другим, чтобы они могли уцепиться за верхний край проволочной сетки, затем перебросил через ограду два ружья, лежавшие в траве у его ног. Его компаньоны ловко подхватили ружья на лету, пока он карабкался на забор. Люди словно растворились среди стволов деревьев - таким быстрым и бесшумным было их движение вглубь рощи по ту сторону ограды. Отойдя на порядочное расстояние, где их невозможно было заметить с дороги, маленький отряд перестроился.
Их командир прошептал - негромко, но так, чтобы каждый из пятерых мог его слышать:
- Вокруг озера, ребята, и молчать всю дорогу. Мы сразу выйдем на его край, если наткнемся на что-нибудь вроде сигнализации, замаскированной между деревьями. Глядите в оба, ребятки; идите гуськом, след в след. Сделайте приятный сюрприз мамочке.
Он пошел впереди, остальные потянулись за ним цепочкой вниз по склону холма, к берегу озера. Они бесшумно, как тени, скользили вдоль самой кромки воды, пока луна, выйдя из-за туч, не осветила все вокруг, словно самый яркий прожектор. Пятеро тотчас бросились на землю и поползли обратно в густой кустарник. Там они перевели дух и немного подождали, чтобы осмотреться и понять, обнаружили ли их. Наконец их командир отдал короткий приказ двигаться дальше, и они молча зашагали вперед по краю рощи.
- Смотрите! - воскликнул вдруг один из них.
Остальные тотчас же остановились. Руки потянулись к оружию, негромко щелкнули курки револьверов.
- Что там было? - спросил командир, подождав несколько секунд. Всматриваясь в сумрачный лес впереди, они не заметили ни малейшего движения, не услышали ни шороха, ни шелеста, ни звука осторожных шагов.
- Я видел что-то впереди, - ответил ему подчиненный. - Какую-то фигуру. Призрак.
- Какого черта ты всякую чепуху мелешь? Что это было? Человек? Собака?
- Ни то, ни другое, - ответил взволнованный голос. - Призрак. Я клянусь, что видел, как он показался - и тут же исчез, растаял прямо передо мной.
- Ты впадаешь в слабоумие, Мак-Гаир. Вперед.
Они пошли дальше, но вскоре им снова пришлось затаиться в кустах. На этот раз их остановил сам командир. У него побежали мурашки по коже при виде колышущейся завесы тумана, медленно плывущей меж деревьями всего в нескольких шагах от того места, где они сейчас находились. Эта легкая дымка, наплывающая на них, заставила его насторожиться. Он вздрогнул, услышав вопль, раздавшийся совсем рядом.
Один из его людей поднял свой "Армлайт" и прицелился.
- Нет, - сердито прошептал командир отряда, ухватившись за ствол оружия. - Что за дурацкие выходки?
- Господи Боже, я только что видел их там! - насмерть перепуганный человек показывал рукой на траву прямо перед собой. - Целый выводок! Змеи! Они скрылись из виду, словно растаяли.
Командир недоверчиво покачал головой. Непонятно, что случилось, но его люди стали вести себя, словно суеверные старухи, боящиеся собственной тени. Он глянул туда, где несколько мгновений назад он заметил клубящийся туман, когда серебристая дымка узкими струями текла сквозь деревья, словно кривые, жадные руки, тянущиеся к ним. Сейчас туман бесследно исчез, как будто его никогда и не было. Боже всемогущий, он сам ничуть не лучше остальных!
- Дэнни, ты только посмотри...
- Оставь это, - проворчал он, однако повернулся и стал всматриваться туда, куда указывал его человек. Сквозь просветы между деревьями можно было разглядеть озеро. Сейчас оно было неспокойно - неожиданно налетевший ветер нагнал него рябь, и лунные блики мелькали на гребнях невысоких волн. Командир взглянул на дальний берег озера, куда указывал один из его пятерки. Там было заметно какое-то мелькание, быстрое движение, словно от озера бежал широкий темный ручей. Однако то была не вода.
- Что это? - раздался испуганный шепот.
- Разве ты не видишь? Собаки.
- Они ищут нас?
Страх пересилил сдержанность и осторожность: голос говорившего дрожал от волнения.
- Вряд ли. Они слишком далеко. Собаки могли бы нас почуять, будь они на этом берегу. Но озеро широкое, да к тому же ветер дует совсем в другую сторону... Нет, они бегут куда-то по своим делам, и благодари Бога за то, что им сейчас есть чем заняться, кроме твоей драгоценной персоны.
Командир разглядывал низкие фигурки - издалека они казались совсем маленькими, глаз едва различал отдельные силуэты. Звери бежали друг за дружкой, огибая озеро. Посеребренные лунным светом, бесшумно скользящие вдоль берега силуэты казались призрачными видениями, колдовским обманом.
Луна спряталась за тучу, и низина с раскинувшимся в ней озером погрузилась во тьму; теперь невозможно было разглядеть, куда направилась свора собак.
Командир невольно вздрогнул, неприятно пораженный тем, насколько быстро, оказывается, эти твари умеют бегать.
38. ХРАНИТЕЛЬ
Чье-то тяжелое дыхание, доносящееся из дальнего угла, стало еще громче; порой раздавались хриплые, с присвистом вздохи.
Постепенно шипящие звуки стихли, и Холлорану показалось, что он слышит тихий шепот. Напрягая слух до предела, он старался разобрать, о чем шепчет почти беззвучный, шепелявый голос, но ему не удалось разобрать даже отдельных слов. Лучи его фонаря все еще были направлены на старое, грязное тряпье, сваленное в углу; теперь эти лохмотья лежали абсолютно неподвижно, и он подумал, уж не померещилось ли ему шевеление в этой большой куче, которое он только что заметил.
Грудь Холлорана часто и бурно вздымалась, он дрожал от слабости и нервного напряжения. Казалось, сам воздух в этом заброшенном доме пропитан какой-то отравой. Может быть, причиной тому была отвратительная вонь, стоящая в комнате. Холлорану хотелось немедленно повернуться и выскочить за дверь, промчаться по темным коридорам, чтобы как можно скорее оказаться на улице, где свежий ветер и ночная прохлада. Однако любопытство, которое привело его в этот дом, еще более возросло; вопреки своим мрачным предчувствиям, он был готов упорно искать спрятавшегося стража ворот. Воспоминания о его собственном прошлом, вихрем промчавшиеся перед ним, разбудили в нем стремление во что бы то ни стало разоблачить тайну темного, мертвого дома. Внезапно ожившие в его памяти события были сквернейшими грехами, которые он совершил, тяжелейшими минутами, которыми ему довелось пережить за всю жизнь. Могло ли это быть простой случайностью или следствием сильной усталости? Вряд ли, особенно если учесть все, что он уже увидел в Нифе.
Он был смущен и растерян - чувство вины, обычно успешно подавляемое, поднялось с самого дна его души. И чем сильнее оно овладевало им, тем более глубоким становилось его раскаяние - давно забытое переживание, отозвавшееся далеким эхом на грустные воспоминания. Что-то удерживало его от стремительного бегства - он остался в комнате, превозмогая страх и нарастающую душевную тревогу.
Очень медленно, словно каждый шаг стоил ему огромных усилий, он подошел к куче ветоши, неподвижно лежавшей в углу.
Он увидел тонкий матрац, лежащую на грязном полу - из-под краев подстилки виднелись темные пятна засохшей жидкости, когда-то пролившейся на пол, а может быть, просочившейся сквозь подстилку. Тряпье, в беспорядке сваленное на самом верху ее, могло быть всем, чем угодно - скомканными старыми шерстяными одеялами, одеждой или разрозненными лоскутами ткани. Эта груда старых вещей слабо колыхалась в такт хриплому, тяжелому дыханию, которое было слышно аж на другом конце комнаты - очевидно, на подстилке кто-то лежал. Холлоран наклонился и приподнял ветошь.
К нему повернулось лицо, наполовину закрытое капюшоном.
Руки Холлорана разжались сами собой, и он выронил тряпки, которыми укрывался незнакомец. Холлоран попятился, испугавшись того, что он увидел.
Увядшая, морщинистая, темная кожа была покрыта гноящимися струпьями, блестевшими в лучах фонаря. Но самым страшным зрелищем была даже не эта гниющая заживо плоть, а глаза, глядящие из-под капюшона, - огромные, лишенные век, выпуклые, выпирающие из глазниц, словно два раздувшихся, огромных пузыря. Радужная оболочка помутнела, покрылась какой-то тонкой пленкой; белки глаз были желтыми, покрытыми сетью тонких кровеносных сосудов.
От этого существа исходил сильный сладковатый запах разлагающейся плоти, заглушающий даже резкую вонь испражнений и кисловатый дух плесени.
И вот в этих страшных, неподвижных, мутных глазах, глядящих на Холлорана, промелькнуло какое-то странное выражение; распростертая на подстилке фигура шевельнулась, пытаясь приподняться, тощая шея изогнулась, словно голова уродливой твари была для нее слишком тяжела. Капюшон упал с безволосого черепа, испещренного коричневыми пятнами. Лысое темя напоминало бугристую равнину - морщинистая кожа лежала на нем неправильными складками, казалось; что под нею находятся не твердые кости, а мягкая ткань.
Чувствуя страх и отвращение, Холлоран отступил еще на один шаг. Существо, лежащее перед ним, было похоже на гигантскую ящерицу. Это впечатление еще больше усилилось, когда тварь открыла безгубый рот узкую, широкую щель - и темно-красный язык облизнул сухую, потрескавшуюся кожу. Глаза, лишенные век, довершали сходство с гигантской рептилией.
Ящероподобное создание попыталось заговорить, но из пересохшей гортани вырвался лишь еще один хриплый, тяжелый вздох. Голова безжизненно упала на грубую постель, словно даже такое незначительное усилие было слишком тяжело для больного, слабого тела. Существо лежало неподвижно казалось, оно умирает или уже умерло.
Только теперь Холлоран подошел ближе к этой страшной и жалкой твари, пересилив нарастающее внутреннее чувство тревоги. Огромные неподвижные глаза смотрели прямо на него, и он посветил в них ярким лучом своего фонаря. Они не моргнули, не прищурились, а затянутые мутной пленкой зрачки не сократились от света.
- Это ты... - послышался свистящий шепот.
Холлоран вздрогнул.
Существо тяжело вздохнуло, словно ему было больно и трудно говорить. На морщинистой коже его лица появились еще более резкие, глубокие складки, гноящиеся трещины расширились, а рот ввалился внутрь.
Холлорану пришлось собрать все силы, чтобы его голос не дрожал:
- Кто вы?
В ответ странное создание лишь чуть заметно качнуло головой, очевидно, желая дать собеседнику понять, что это не так уж важно. Затем снова раздался шепот:
- Смерть приближается.
Ужасная гримаса на безобразном лице могла означать улыбку.
Холлоран наклонился ниже, стараясь не обращать внимание на сильное зловоние, исходящее от подстилки, где лежало иссохшее тело, и от головы получеловека-полурептилии.
- Я могу помочь, - сказал он, подумав, что одно прикосновение к этой омерзительной твари может вызвать у него рвоту.
Беззубый рот опять скривился в подобии усмешки.
- Слишком поздно, - ответил хриплый, очень тихий голос, похожий на шипение. - Приблизься.
Холлоран внутренне содрогнулся, не имея ни малейшей охоты подчиняться умирающему. Он так и остался стоять возле тонкого матраца, чуть наклонившись к распростертой на нем неподвижной фигуре.
- Я буду говорить... - опять послышался шепот, - с тобой.
Холлоран опустился на колени рядом с грубой подстилкой, чувствуя, что не может преодолеть брезгливость, чтобы нагнуться еще ниже к страшному, гноящемуся лицу, вблизи казавшемуся еще более отвратительным.
- Скажите мне, кто вы? - спросил он.
На этот раз создание ответило ему, видимо, желая вовлечь Холлорана в разговор:
- Я... хранитель.
Голос окреп - Холлоран подумал, что он должен принадлежать мужчине.
- Сторож, привратник? - сказал Холлоран, тут же решив, что задал бестолковый вопрос. Очевидно, что лежащий перед ним ящероподобный человек совсем не подходил для такой ответственной службы - он был слишком старым и дряхлым.
Сдавленный смех старика, чье бессильное, гниющее заживо тело лежало на ветхой подстилке, поначалу показался Холлорану сильным приступом кашля, как во время удушья.
- Я Хранитель, - повторил он, особо подчеркнув последнее слово и издав при этом похожий на хриплый вздох звук. После короткой паузы он добавил: - А ты... ты охранник Клина.
Темный язык снова показался в щели безгубого рта, но теперь его движение было более быстрым, когда он облизывал сухую кожу. Язык был сухим, и кожа, стянутая в складки вокруг рта, почти не увлажнилась.
- Теперь я понимаю, - пробормотал он так тихо, что Холлоран так и не понял, правильно ли он расслышал его слова.
Неподвижные, широко раскрытые глаза с замутненной радужной оболочкой все так же глядели прямо на Холлорана, смущенного пристальным, лишенным всякого выражения взглядом, и он внезапно подумал: интересно, видят ли эти выпученные глаза хоть что-нибудь?
- Я позову доктора, - сказал Холлоран. Бессвязные мысли проносились в его голове, чувства никак не могли обрести свое былое равновесие. С его языка готовы были сорваться сотни вопросов, но он не был уверен в том, что сейчас стоит задавать их человеку, который мог умереть в любую минуту.
Акунин Борис
Флинт Эрик
Быков Василий
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Шилова Юлия