Чтение 35–й страницы книги ~Говорящий от имени мертвых~

монастыря и школ называться "Сэр Христиан" и "Леди Христиан", самонадеянно
претендуя на титул, справедливо присваиваемый последователям Христа. Сан
Анджело тогда посмеялся - он понял, что он хотел этим сказать.
Самонадеянная, нахальная кротость - в этом он весь, но именно поэтому я
его люблю.

Дон Кристиан вышел встречать его во дворик, вместо должного ожидания
в центральном приделе.

- Говорящий Эндрю! - воскликнул он.

- Дон Цейфейро! - обрадованно воскликнул Эндер в ответ. Цейфейро -
жнец - был титул аббата, принятый в ордене. Школьные наставники назывались
- арадоры, пахари, а монахи, преподающие предметы, - семнадоры, сеятели.

Цейфейро улыбнулся на отказ Говорящего пользоваться его обычным
именем, дон Кристиан. Он знал, как можно умело видоизменять его, когда
требуется обратиться к кому-нибудь из Филхоса, и сколько прозвищ уже
придумано. Как-то Сан Анджело говорил: "Когда люди называют тебя по
званию, они признают, что ты христианин, последователь Христа. Когда же
они зовут тебя по имени, с их губ слетает проповедь". Он обнял и встряхнул
Эндера за плечи, потом рассмеялся и добавил. "О, да, я - Цейфейро, жнец. А
кто ты такой - рассадник сорной травы?"

- Стараюсь паразитировать, где возможно.

- Остерегайся, иначе Покровитель Урожая сожжет тебя вместе с соломой.

- Я знаю - проклятье уже витает в воздухе, у меня нет ни малейшей
надежды на раскаяние.

- Священники помолятся за тебя. Наш долг взывать к разуму. Хорошо,
что вы пришли.

- Я благодарен вам за приглашение. Мне пришлось превратиться в
дубинку, чтобы заставить людей пойти на контакт со мной.

Цейфейро безусловно понимал, что и Говорящему известно, что главная
причина приглашения - это угроза инквизиторского статуса. Но брат Эмай
всегда предпочитал дружелюбный тон любой беседы.

- Входи, это правда, что вы знали Сан Анджело? Это вы Говорили от
имени его Смерти?

Эндер указал на пышные сорняки, сравнявшиеся с оградой монастырского
двора.

- Он одобрял небрежность и садовые беспорядки. Он любил досаждать
кардиналу Акьюлу, без сомнения, и ваш епископ Перегрино воротит нос от
отвращения при виде подобного захламления культурных земель.

Дон Кристиан хмыкнул.

- Вы знаете слишком много наших секретов. Если мы поможем вам
отыскать ответы на волнующие вас вопросы, сможем ли мы надеяться на ваш
скорейший отъезд?

- Безусловно, надежда всегда остается. С тех пор, как я стал
Говорящим, моя самая длительная остановка составила полтора года. Именно
столько я пробыл в Рейкьявике, в Трондейме.

- Надеюсь, вы пообещаете нам подобную краткость. Я прошу не ради
себя, а ради мира и спокойствия всех носящих сутаны, подобные моей.

Эндер дал чистосердечный ответ, надеясь хоть чуть-чуть охладить гнев
Епископа.

- Я обещаю, что если найду подходящее пристанище и осяду, то сниму с
себя обязанности и титул Говорящего и стану продуктивным гражданином.

- В местечке, подобном нашему, это означает еще и обращение к
Католицизму.

- Давным-давно Сан Анджело взял с меня слово, что если я обращусь к
религии и вере, это должна стать его религия.

- По крайней мере, это не звучит как чистосердечное отрицание всякой
веры и вероисповедания.

- Потому что у меня ее нет.

Цейфейро рассмеялся и предложил осмотреть монастырь и школы в
качестве разминки перед беседой. Эндер не ожидал от себя - он хотел
увидеть, насколько крепко и глубоко пустили корни идеи Сан Анджело, спустя
столетия после его смерти. Школы выглядели весьма славно и мило, и уровень
преподавания был достаточно высок. Было довольно темно, когда наконец они
вернулись в монастырь и прошли в маленькую келью, где он жил с женой,
Арадорой.

Донна Криста была уже там, сидя за терминалом недалеко от кровати,
она составляла серии грамматических упражнений. Аббат подождал, пока она
закончит, и обратился к ней.

Цейфейро представил ей Эндера, как Говорящего Эндрю.

- Но ему кажется чрезвычайно трудным выговаривать имя дон Кристиан.

- Как и епископу, - сказала жена. - Мое настоящее имя Дитестай о
Пекадо е Фейзи о Дирейто. - "Ненавидь и презирай Грехи и поступай по
Справедливости", - перевел Эндер. - Имя моего мужа можно сократить до
ласкательного - Эмай, любить. А мое? Представьте себе, вы кричите другу, О
Дитестай, Ненавидь! - Они рассмеялись. - Любовь и Ненависть, вот такие мы,
муж и жена. Так как вы будете меня называть, если считаете имя Кристиан
слишком хорошим для меня?

Эндер посмотрел на нее. Ее лицо уже начало покрываться морщинками.
Возможно, кто-то придирчивый назвал бы его старым. Но ее глаза светились
молодым задором, а улыбка излучала сияние. Это делало ее моложе, много
моложе, чем сам Эндер.

- Я буду называть вас Белезе, если ваш муж не обвинит меня в
заигрывании с вами.

- Нет, он будет звать меня Белладонной - от красоты к отраве, как в
одной маленькой мрачной шутке. Правда, дон Кристиан?

- Моя задача - держать тебя в смирении.

- А моя - содержать тебя в строгости, - ответила она.

В этот момент Эндер не удержался и перевел взгляд с одной кровати на
другую.

- А, еще один дивящийся на наше холостяцкое супружество, - поймал его
Цейфейро.

- Нет, - произнес Эндер, - но я помню, что Сан Анджело призывал мужа
и жену делить одну кровать.

- Это можно сделать единственным способом, - сказала Арадора, - если
один из нас будет спать ночью, а другой днем.

- Правила следует приспособить к прочности и незыблемости Филхос да
Менте, - воскликнул Цейфейро. - Без сомнения здесь есть те, кто могут
делить супружеское ложе и оставаться целомудренными, но моя жена все еще
очень красива, а моя плоть все еще кипит страстями.

- Это и подразумевал Сан Анджело. Он называл супружеское ложе главным
мерилом любви к наукам, знаниям. Он надеялся, что каждый мужчина и женщина
ордена, рано или поздно, изберут для себя продление рода во плоти так же,
как и в разуме, в творчестве.

- Но как только мы решимся на это, - сказал Цейфейро, - нам придется
покинуть Филхос.

- Это единственная вещь, которую Сан Анджело не удалось понять, ведь
во времена его жизни еще не существовало настоящих монастырей и заповедей
ордена, - сказала Арадора. - Монастырь стал нашей семьей, и расстаться с
ним так же больно, как и развестись. Однажды корни глубоко уходят в землю,
и растение не поднимется снова без великой боли и слез. Поэтому мы спим на
разных кроватях, и у нас достаточно сил, чтобы остаться в любимом нами
ордене.

Она говорила с таким воодушевлением, что у Эндрю против воли
выступили слезы. Она увидела их, вспыхнула и отвернулась.

- Не жалейте нас, Говорящий Эндрю. У нас куда больше радости, чем
страдания.

- Вы не поняли, - сказал Эндер, - это не слезы печали, это слезы
умиления.

- Нет, - произнес Цейфейро. - Даже холостые священники считают наше
целомудренное супружество, по крайней мере, эксцентричным.

- Я так не думаю, - произнес Эндер. Ему вдруг захотелось рассказать о
своей давней дружбе с Валентиной, такой близкой и любимой, как жена, и
невинной как сестра. Но горькое воспоминание сковало язык. Он сел на
кровать Цейфейро и закрыл лицо руками.

- Что-нибудь случилось? - спросила Арадора. В этот момент рука
Цейфейро нежно опустилась ему на голову.

Эндер поднял голову, стараясь стряхнуть внезапно нахлынувшую любовь и
тоску по Валентине.

- Я боюсь, что этот вояж обойдется мне дороже всех остальных. Я
оставил там свою сестру, многие годы мы путешествовали вместе. Она вышла
замуж в Рейкьявике. Я покинул ее чуть больше недели, но мне кажется, что
прошла вечность. Я не предполагал. Вы оба...

- Напомнили вам, что вы тоже холостяк-сирота? - спросил Цейфейро.

- К тому же внезапно овдовевший, - прошептала Арадора.

Эндеру не показалось нелепостью объяснение своей утраты в подобных
терминах.

Джейн зашелестела в ушах:

- Если это часть мастерски спланированного спектакля, то я признаю,
что это слишком тонко и профессионально.

Безусловно, это совсем не было частью спектакля. Эндер испугался, что
потерял контроль над собой. Прошлой ночью в доме Рибейра он мастерски
владел ситуацией, теперь он чувствовал себя полностью побежденным этими
двумя женатыми монахами, он капитулировал так же безоговорочно и дико, как
Грего и Квора.

- Я думаю, - сказал Цейфейро, - вы пришли сюда отыскать ответы на
гораздо больше вопросов, чем знаете.

- Не думаю, - ответил Эндер, - боюсь, что я слишком тронут вашим
гостеприимством. Неординарные монахи не ожидали услышать исповедь.

Арадора громко рассмеялась.

- О, каждый католик желает услышать исповедь неверного.

Цейфейро не смеялся.