Чтение 35–й страницы книги ~Святой Камбер~

собор, монахи Энскома накроют гроб крышкой и обернут свинцовыми листами.
Завтра тело отправят в Кэррори и похоронят. Все будет кончено. А он, для
всех Алистер Каллен, останется жить.

Камбер вернулся к людям в ризнице, поручив себя заботам Йоханнеса и еще
одного монаха. Помогая им завершить переоблачение, он машинально повторял
движения Алистера. В этом он доверился приобретенным воспоминаниям, а сам
впервые осмотрелся по сторонам.

Энском ушел. Камбер подозревал, что архиепископ почти сразу же после
окончания мессы вернулся к себе в часовню, понимая желание своих помощников
побыть наедине со своим горем. Энском всегда был человеком "разумной
сентиментальности", именно это сблизило их с Камбером более сорока лет
назад.

Йорам оставался в ризнице. В раздумье, не поднимая глаз, он
механически, как и Камбер, переодевался в привычную для него михайлинскую
сутану. Наблюдая за сыном, Камбер поднял руки, чтобы Йоханнес надел на него
белый пояс михайлинского рыцарского достоинства. Второй монах накинул на
плечи мантию с вышитым знаком главы Ордена. Камбер нагнулся, чтобы Йоханнес
надел на шею только что принесенный нагрудный крест из серебра. Пристроив на
макушке шапочку, прикрывавшую тонзуру, Камбер направился к сыну. Йоханнес
отослал монаха и поджидал хозяина у двери, готовый его сопровождать.

Переоблачение Йорама заканчивалось. Один соборный служка возился с
завязками сутаны; второй стоял с белым поясом наготове. В глазах сына Камбер
увидел совершенное безразличие.

-- Я собрался говорить с тобой, Йорам, но подумал, что ты хочешь побыть
один,-- Камбер не мог говорить открыто в присутствии монахов.-- Думаю, тебе
известно о собрании капитула. Это может показаться скоропалительным
решением, но следующие несколько дней ты будешь занят семейными делами.
Поэтому собрание Ордена сегодня показалось мне единственной возможностью
заручиться твоим присутствием. Для меня важно твое мнение.

Скрепив плащ под горлом, Йорам опустил глаза.

-- Благодарю, отец настоятель. Очень признателен за ваши последние
слова.

-- Не составишь ли мне компанию?-- продолжал Камбер, взяв Йорама под
руку и кивком предлагая пройтись.

Не смея отказаться на глазах у стольких любопытных, Йорам промямлил
согласие и пошел. Он глубоко переживал кончину своего настоятеля, а вместо
этого вынужден был притворно скорбеть о покойном отце. Мучительное для
прямодушного Йорама испытание должно было закончиться завтра-- он повезет
прах в Кэррори. А Камберу сын был совершенно необходим во время его первой
встречи лицом к лицу со "своим" Орденом.

За дверью ризницы их ждал Джеллис де Клири, регент хора, чтобы
проводить на заседание капитула. Вернувшись в собор через северную дверь,
они прошли поперечным нефом и вступили в чистый и светлый монастырский
переход. У входа в капитул толпились десятка два рыцарей и
священнослужителей, наслаждавшихся свежим воздухом перед тем, как
присоединиться к братии в круглой зале. Увидев настоятеля, они заторопились
внутрь, расступаясь при его приближении. Камбер вошел в зал, наступила
тишина, сидевшие встали и потеснились, давая место опоздавшим.

Долговязая фигура настоятеля двигалась к центру, седая голова то и дело
приветливо склонялась, улыбка находила ближайших соратников. К Камберу все
приходило из воспоминаний Каллена само собой. Он касался хорошо знакомых
плеч и привычно благословлял склоненные головы. То, что за ним следует
Йорам, добавляло уверенности ему и, как ни странно, радовало сознание
Алистера Каллена. Вдруг волна печали захлестнула мозг-- рядом с Йорамом был
Натан, а не верный Джаспер Миллер, неизменно сопровождавший настоятеля почти
с самого его избрания.

Камбер сознавал, что реальный Алистер не изведал горечи потери
Джаспера-- они погибли почти одновременно. Значит, в нем говорила не чужая
память, это его сознание взволновалось от мысли о смерти ближайшего друга
Каллена. Значит, произошло не просто внешнее преображение. Алистер не только
отдал свое прошлое, но остался в нем, будто и не умирал вовсе. Этого Камбер
никак не ожидал.

Поднимаясь по пологим ступеням к своему-- теперь уже ненадолго--
креслу, Камбер ощутил слабость в ногах-- перед ним колыхалось море синего
цвета в кольце расписных стен с радужными бликами от оконных витражей. Он
поймал взгляд Джебедия, наставник Ордена стоял справа от кресла, руки
покоились на эфесе меча михайлинцев, глаза светились надеждой.

Камбер подбодрил его вымученной улыбкой и снова повернулся к братии.
Натан встал за узким столом слева, двое секретарей уже разворачивали
пергаменты и проверяли списки имен. Йоханнес стоял за креслом, а Дуалта
впереди-- там было место рыцаря Лорина, он тоже погиб в сражении. Йорам
молча занял свое обычное место рядом с Джебедия, он ни на кого не смотрел.

Камбер дождался, пока опоздавшие рассядутся, потом сел сам, знаком
распорядившись закрыть дверь. Еще несколько мгновений тишину нарушал шорох
шагов и стук мечей михайлинцев о каменные скамьи.

-- Дорогие братья.-- Камбер положил руки на подлокотники, оглядывая
зал.-- Приношу извинения, если собрание созвано слишком скоро после события,
так глубоко тронувшего вас всех.-- Он вздохнул.-- Если бы не необходимость
срочных действий и семейные дела, отзывающие одного из наших уважаемых
братьев, я рискнул бы отложить этот разговор на более поздний срок.-- Он
взглянул на Йорама.-- Однако в сложившихся обстоятельствах, я думаю, нет
ничего хорошего в том, чтобы откладывать неизбежное. Приношу извинения, что
мое недавнее недомогание не позволило собрать вас раньше.

Подбирая слова, Камбер посмотрел на сверкавший на его пальце перстень.
Тишину переполненного зала подчеркивало сдерживаемое дыхание. В воздухе уже
витало ожидание. Частью своей души он страстно желал оказаться где-нибудь за
много миль отсюда.

-- Собратья и друзья, в ближайшие недели я окажусь перед величайшим
выбором своей жизни, ибо я должен поручить вас заботам другого именно
теперь, когда наш Орден пережил подлинную трагедию. Мы поддержали идею
Реставрации и последующего расселения в безопасных местах, пережили гибель
нашего брата Хамфри Галларо, упокой Господь его душу...-- он перекрестился,
собравшиеся последовали его примеру,-- и злобные гонения Имра. Мы заплатили
огромную цену за то, во что верили. Но, я думаю, мы не могли поступить
иначе, даже если бы предвидели исход событий.-- Он вздохнул.-- Самой большой
ценой оказались человеческие жизни. Однако только потери в сражении
заставляют содрогнуться. Большинство из вас, вероятно, потеряли друзей и
близких, но не всем известны размеры потерь Ордена. Джебедия, сообщи,
пожалуйста, полные данные о наших потерях.

Лицо Джебедия не изменило выражения-- он был слишком хорошим солдатом,
но Камбер видел, как побелели пальцы, сжимавшие меч.

-- Более сорока наших рыцарей умерли в сражении или на поле битвы от
ран, отец настоятель,-- тихо произнес он.-- Еще около двух десятков на
волосок от гибели, хирурги и Целители борются за их жизни. Из тех, кто
выживет, многие никогда не поднимут меча. На сегодняшний день число наших
воинов, включая и тех, кто легко ранен, составляет сто десять человек из
двухсот, бывших под Йомейром.

Ропот пронесся по рядам. До тех пор пока разговоры не стихли, Камбер
смотрел себе под ноги, и, продолжая свою речь, он не поднял глаз.

-- Ровно половина от прежнего числа, братья. Но и в самом Ордене дела
не лучше. Натан, расскажи, пожалуйста, о состоянии наших земель и прочей
собственности.

Молодой человек выступил вперед.

-- Из двенадцати обителей, существовавших до начала гонений Имра,
десять разграблены, сожжены и обращены в руины. В отдельных случаях
разрушены даже фундаменты. Свинец с крыш и из окон снят, большая часть
годного в дело камня увезена людьми Имра для будущего использования в
строительстве Найфорда. То, что осталось после солдат, было растащено
местными крестьянами. Для восстановления практически любой обители
потребуются новые материалы.-- Он заглянул в лежавший на краю стола лист.--
Далее, более четырех с половиной тысяч голов скота, овец и лошадей были
отняты у нас короной или зарезаны и брошены гнить. Все посевы вытоптаны,
поля выжжены, запаханы и потом засыпаны солью. Будет чудом, если в ближайшие
пятьдесят лет хотя бы одно из этих полей даст урожай.

Раздались крики и проклятия, Камбер поднял руку, требуя тишины. Сверкая
глазами, со своего места поднялся Поррик Ланэл, один из значившихся в списке
Джебедия людей.

-- Отец Натан, упомянуты десять из двенадцати наших вотчин. Что
случилось с остальными?

-- С ними все более или менее в порядке,-- произнес Натан.-- Гаут
Эйриал и Моллингфорд, подобно другим, потеряли свинцовые кровли и оконные
переплеты, их нивы сожжены и обращены в бесплодные пустоши, но Реставрация
спасла обители от уничтожения. Большая часть каменных построек осталась.
Наши каменщики считают, что, разобрав старую кладку, можно выстроить по
соседству здания поменьше. Мое мнение-- лучше перенести обители в другие
места. Засоленные поля еще долго не смогут прокормить и очень небольшие
общины. Они будут полностью зависимы от поставок провизии извне, и если
кто-то вздумает прервать подвоз, это не составит труда.

Натан посмотрел на настоятеля. Последние слова и выражение лица не
оставляли сомнения, кого он имел в виду, но Камбер предпочел не заметить
явный вызов. Как и другим михайлинцам, Натану было хорошо известно, что
сейчас между дерини и королем установилось относительное равновесие, а
михайлинцы в большинстве были дерини.

Камбер устало подпер голову рукой и закрыл глаза, как это делал
Алистер.

-- Разделяю твое беспокойство, Натан,-- пробормотал он.

-- А как насчет крепости?-- крикнул кто-то справа.

-- Джеб?-- позвал Камбер, не поднимая глаз.

-- Крепость спасти не удалось,-- в голосе Джебедия слышалась горечь,
Камберу не нужно было смотреть на неги, чтобы знать выражение его лица.--