земного года была приблизительно равна длительности одного лунокруга.
ходит, давно-давно мертвы, а он в одиночку провел на Земле?
течение этого времени, чтобы восстановить вашу первоначальную память и
истинную личность. Мы очень сожалеем о потере шести лет вашей жизни, но
воспоминания о них не были ни нормальными, ни приятными. Преступные зло-
деи превратили вас в создание еще более жестокое, чем они сами. Я рад,
что вы ничего не помните, преч Рамаррен.
обладал очень ограниченными эмпатическими способностями либо не был дос-
таточно тренирован. В противном случае он возвел бы защиту получше.
больше и больше отвлекаясь на подслушивание обертонов разума Абандибота,
которые свидетельствовали о фальши или неискренности произносимых речей,
и продолжая страдать из-за путаницы в мыслях, Рамаррен вынужден был мо-
билизовать все свои силы, чтобы обрести способность рассуждать трезво.
Вместе с тем сто сорок лет полета их околосветового корабля от Вереля до
Земли слились в памяти в одно бесконечное, леденящее душу мгновение? Как
обращалась к нему та сумасшедшая, какое имя она выкрикивала в припадке
безумного гнева?
ню, как именно вас звали, если они вообще дали вам какое-либо имя.
му обращения. - Если не возражаете, я хотел бы продолжить наш разговор
немного позднее. То, о чем вы мне рассказали, встревожило меня. Поз-
вольте мне немного побыть одному.
ожидает встречи с вами? Прислать его сюда?
нено, перешел на другую ступень восприятия и отключился от Абандибота,
воспринимая любые его слова просто как шум.
себя вполне поправившимся.
или пообщаться с кем-нибудь, вам нужно только подойти к двери и сказать
об этом.
перестало мучить Рамаррена.
мим собой, чтобы беспокоиться о странных манерах своих хозяев. Сумятица
внутри мозга нарастала с каждым мгновением, приближаясь к некоей крити-
ческой точке, словно его волокли на встречу с кем-то или чем-то, кого он
боится и в то же самое время страстно желает увидеть. Самые тяжкие дни
тренинга Седьмой Ступени были лишь бледной тенью испытываемого им сейчас
разлада чувств и индивидуальности, напоминавшего наведенный, тщательно
контролируемый психоз. Или же? он сам вел себя к этому, подталкивая свой
разум к критической отметке? Но кто же этот "он", который принуждал сам
и которого принуждали? Его убили и возвратили к жизни. Была ли смертью
та смерть, которую он не в состоянии вспомнить?
поисках предмета, глядя на который он смог бы сосредоточиться и, впав в
транс, применить отработанную технику Выхода, позволявшую вернуть яс-
ность мышления. Но все вокруг казалось чужим, незнакомым и обманчивым.
Даже пол под ногами был тусклой завесой тумана. Перед тем как вошла та
женщина, что называла его незнакомым именем, он просматривал некую кни-
гу. Книга? Он держал ее в своих руках, и она была реальной.
ницу. Столбцы красивых, бессмысленных значков, строчки едва разборчивого
письма, буквы - производные тех букв, которые он изучал когда-то дав-
ным-давно по Первому Сборнику Текстов. Он смотрел на эти значки и не мог
прочитать. И вдруг из них сложилось значение слова, написанного на неиз-
вестном языке.
книгу. Чья это была рука, покрытая шрамами и загоревшая под лучами чужо-
го солнца? Чья?
во время сна, долгого сна, сна, овеянного смертью.
отхлынула.
мудрецом одновременно: единый человек, рожденный дважды.
то от одного "я", то от другого. Однажды он в муке выкрикнул что-то на
своем родном языке и не понял произнесенных им же самим слов. Это было
настолько ужасно, что он даже заплакал, совершенно отчаявшись; произне-
сенных слов не понял Фальк, а заплакал затем - Рамаррен.
кую точку равновесия, центр, на секунду став "самим собой"; и вновь
упустил его. Однако этого оказалось достаточно, чтобы родилась надежда
на возвращение краткого мига гармонии. Гармония: становясь Рамарреном,
он цеплялся за данное понятие, и, возможно, только мастерское владение
краеугольной келшакской доктриной удерживало его от падения в бездну бе-
зумия. Но те два разума, что делили его черепную коробку, пока что не
пришли к воссоединению или равновесию; приходилось метаться между ними,
попеременно вытесняя одну личность другой для ее же собственного блага.
Он не отваживался спать, хотя и был на грани изнеможения, поскольку
крайне боялся пробуждения.
тил Фальк. Поначалу он оказался сильнее, поскольку был некоторым образом
подготовлен к данному испытанию. Именно Фальк первым вступил диалог с
Рамарреном.
предварительного раздумья искренне ответил: "Я боюсь уснуть". Затем он
некоторое время бодрствовал и воспринимал сны Фалька как тени и отзвуки
в своем мозгу.
лые лучи солнца пробились сквозь зеленоватую завесу стен комнаты, страхи
прошли, и он начал обретать контроль над мыслями и действиями обоих зак-
люченных в нем личностей.
Сознание Фалька зародилось в тех многочисленных нейронах, что оставались
незадействованными даже при высокоразвитом интеллекте - на невспаханных
полях разума Рамаррена. Основные моторные и сенсорные каналы никогда не
были заблокированы и в определенном смысле использовались обоими разума-
ми, хотя и возникали трудности, обусловленные двойным набором манер пе-
редвигаться и режимов восприятия.
осматривал ли его Фальк или Рамаррен. И хотя в долгосрочной перспективе
данная раздвоенность могла привести к увеличению интеллектуальной мощи и
восприимчивости, в настоящее время голова шла кругом от подобной нераз-
берихи. Кроме того, ощутимая разница в эмоциональном отклике во многих
случаях приводила к тому, что "он" и впрямь испытывал противоречивые
чувства. Поскольку воспоминания Фалька и Рамаррена относились только к
принадлежавшим им частям совместной жизни, то эти два набора воспомина-
ний никак не хотели выстраиваться в надлежащей последовательности и име-
ли склонность проявляться одновременно.
существенный отрезок своей жизни. Где он был, скажем, десять дней назад?
Путешествовал на спине мула по заснеженным горам Земли. Фальку об этом
было известно. Но Рамаррен помнил, что как раз в это же время он прощал-
ся со своей женой в доме на покрытом травой высокогорном плато Вереля?
тиворечие с тем, что знал Фальк. Одновременно невежество последнего в
отношении всего, что касалось Вереля, накладывало странный отпечаток
сказочности на собственное прошлое Рамаррена. Но даже в этой путанице
все же присутствовали зачатки взаимосогласованности. Факт оставался фак-
том - "он" был, телесно и хронологически, одним человеком. Подлинной
проблемой являлось не воссоздание единства, но постижение его.
лить и действовать хоть сколько-нибудь разумно, то по мере необходимости
приходилось доминировать то одной, то другой структуре памяти. Чаще все-
го верх брал Рамаррен, поскольку навигатор "Альтерры" был решительным и
сильным человеком. Фальк в сравнении с ним ощущал себя сущим ребенком.
Он мог предложить лишь знания, которыми располагал, и потому решил поло-
Круз Андрей
Самойлова Елена
Панов Вадим
Пехов Алексей
Зыков Виталий