того, что становились эксцентричными. Некоторые из них были
интеллектуальные нучниби и уже много лет не работали по назначению. Шевек
их решительно не одобрял - когда был не с ними.
хотелось учиться друг у друга. Салас почти не знал математики, но, когда
Шевеку удавалось объяснять физику в аналитической или эмпирической
модальности, он слушал жадно и понятливо. Точно так же и Шевек слушал все,
что Салас мог рассказать ему о теории музыки, и все, что Салас мог
проиграть для него на пленке или исполнить на своем инструменте -
портативном органе. Но кое-что из того, что рассказывал Салас, не давало
ему покоя. Салас принял назначение в бригаду, копавшую канал на Равнинах
Темаэ, восточнее Аббеная. Каждую декаду он на три своих выходных приезжал
в город и останавливался у какой-нибудь девушки. Сначала Шевек думал, что
Салас взял это назначение, потому что хотел для разнообразия физически
поработать на свежем воздухе, но потом узнал, что Саласа ни разу не
назначали на работу, связанную с музыкой, и вообще ни на какую работу,
кроме неквалифицированной.
консерватории Синдиката Музыки, так ведь? Почему же тебя не назначают
преподавать музыку?
только лет через десять, не раньше. Не забудь, что я - композитор, а не
исполнитель.
нравятся. Я же не могу быть сам себе синдикатом, правда?
него облысели; оставшиеся волосы он коротко подстригал, и они шелковистой
бежевой бахромой окружали нижнюю часть его головы, от затылка до
подбородка. У него была хорошая улыбка, от которой его выразительное лицо
сморщивалось.
дисфункциональную музыку. - Он улыбнулся еще ласковее. - Им нужны хоралы.
А я хоралы терпеть не могу. Им подавай широкую гармонию, такие вещи, какие
писал Сессур. Я не выношу музыку Сессура... Я сейчас пишу камерную пьесу.
Я думаю назвать ее "Принцип Одновременности". Каждый из пяти инструментов
ведет независимую циклическую; никакой мелодической обусловленности; весь
процесс движения вперед состоит исключительно во взаимосвязи партий.
Гармония получается чудесная. Но они ее не слышат. Не хотят слышать. И не
могут!
гармонию?
это первое в твоей жизни циничное высказывание. Добро пожаловать к нам в
рабочую команду!
запись или на исполнение в местных концертных залах. Она - не в
Органическом Стиле.
слышал профессиональной музыки. Но как они могут оправдать цензуру такого
рода? Ты пишешь музыку! Музыка - искусство, требующее сотрудничества,
органическое по определению, социальное. Это, может быть, самая
благородная форма социального поведения, на какую мы способны. И это,
несомненно, одна из самых благородных работ, какие может выполнять
отдельная личность. И ее природа, природа любого искусства, в том, что ею
делятся. Тот, кто занимается искусством, делится им, в этом - суть его
деятельности. Чтобы ни говорили твои синдики, как может РРС оправдать то,
что не дает тебе назначения по по твоей специальности?
Салас. - Оно их пугает.
канал - важно, знаешь ли, а музыка - чисто декоративная вещь. Круг
замкнулся, и мы вернулись к самому гнусному виду спекулянтского
утилитаризма. Все разнообразие, всю жизнеспособность, всю свободу
инициативы и творчества, которые были центром одонианского идеала, - все
мы отбросили. Мы вернулись прямехонько к варварству: если нечто - новое -
беги от него; если его нельзя съесть - выбрось его!
присоединиться к критическим словам Бедапа он не мог. Бедап заставил его
осознать, что он, по существу, - революционен; но он глубоко чувствовал,
что он таков именно благодаря полученным им воспитанию и образованию,
которые сделали его одонианином и анаррести. Он не мог взбунтоваться
против своего общества, потому что его общество, в правильном понимании,
само было революцией, причем перманентной, непрекращающимся процессом.
Чтобы вновь утвердить его ценность и силу, думал Шевек, человек должен
просто действовать, не боясь наказания и не ожидая награды; действовать из
самого центра своей души.
отправиться в пеший поход в горы Нэ-Тэра. Он уговорил Шевека отправиться с
ними. Шевек с удовольствием думал о том, что проведет десять дней в горах,
и без всякого удовольствия - о том, что ему десять дней придется
выслушивать разглагольствования Бедапа. Разговоры Бедапа слишком уж
напоминали Критическое Заседание - общественное мероприятие, которое ему
никогда не нравилось, когда все по очереди встают и жалуются на недостатки
в деятельности общины и (обычно) на недостатки в характерах соседей. Чем
меньше времени оставалось до отпуска, тем меньше ему хотелось идти. Но он
сунул в карман тетрадь, чтобы можно было удирать и делать вид, что
работаешь, и отправился.
трое мужчин. Шевек не был знаком ни с одной из женщин, а Бедап познакомил
его только с двумя. Когда они двинулись по дороге, которая вела к горам,
он пошел рядом с третьей.
должен знать ее имя. У него покраснели уши.
- Таквер же училась с нами в Институте, на Северном Склоне. И в Аббенае
она уже два года живет, неужели вы здесь ни разу до сих пор не
встретились?
Шевека. У нее был смех человека, который любит хорошо поесть, громкий,
детский, во весь рот. Она была высокая и довольно худая, но с округлыми
руками и широкими бедрами. Ее нельзя было назвать очень хорошенькой; у нее
было смуглое, умное и жизнерадостное лицо. Глаза у нее были темные, но это
была не непроницаемая тьма блестящих темных глаз, а какая-то темная
глубина, почти как глубокий черный пепел, очень тонкий и мягкий.
Встретившись с ней взглядом, Шевек понял, что совершил непростительную
ошибку, забыв ее, и в ту же секунду, как понял это, понял и то, что он
прощен. Что ему повезло. Что его невезение кончилось.
на крутом склоне над узким ущельем. В сорока метрах под ними между мокрыми
скалами вниз по ущелью с грохотом мчалась горная речка. На Анарресе было
мало текучей воды; почти всюду уровень воды был низок, реки были короткие.
Быстрые потоки встречались только в горах. Шум гремящей, кричащей, поющей
воды был нов для них.
в горах, и ноги у них устали. Остальная их компания осталась в "Приюте
Путника" - каменном домике, который построили отпускники для отпускников,
и который содержался в полном порядке: Нэ-Тэранская Федерация была самой
активной из групп добровольцев, занимавшихся охраной и уходом за
"живописными" местами Анарреса. Пожарный объездчик, живший в домике летом,
помогал Бедапу и другим готовить обед из припасов, которыми были набиты
кладовые. Таквер, а потом Шевек вышли из домика, не сказав, куда идут, да
и сами не зная этого.
кустов лунной колючки, похожих на разбросанные по горным склонам кружевные
банты; их ломкие, негнущиеся ветви в сумерках казались серебряными. В
просвете между вершинами гор на востоке бесцветное свечение неба
предвещало восход луны. В тишине высоких, голых гор шум речки казался
очень громким. Не было ни ветерка, ни облачка. Воздух над горами казался
аметистовым, твердым, прозрачным, глубоким.
С самого начала этого похода. - Шевек говорил холодным, почти обиженным
тоном.
громким детским смехом, слишком громким для этих сумерек.
Контровский Владимир
Акунин Борис
Аникина Наталья
Махров Алексей
Андреев Николай
Пехов Алексей