салют, на который Майкл даже не потрудился ответить. - Куда вы
направляетесь, господин?
штрафным батальоном на рытье траншей?
мел, под слоем пыли. Темные очки делали его глаза выпуклыми, как у
насекомого. - Извините, что я остановил вас, господин, но я счел своим
долгом...
искал у него оружие. На молоденьком лейтенанте кобуры не было. Его оружие,
вероятно, было в коляске. У мотоциклиста тоже оружия видно не было. Это
вполне устраивало.
почувствовал к нему легкую жалость. - Предупредить вас, что перед восходом
солнца здесь бывают воздушные налеты на дорогу к Амьену. Я не знал,
слышали вы об этом или нет.
важного, - продолжал лейтенант. - Но есть еще инструкция: при такой ясной
погоде предполагаются дополнительные воздушные налеты. Ваш автомобиль...
ну, так сверкает, господин. Очень хорошая мишень.
ледяной тон.
эти американские истребители... они очень резко пикируют.
как член палаты общин перед королевой. Парню было не больше двадцати лет,
прикинул Майкл. Проклятые сволочи обирают теперь и колыбели на пушечное
мясо. Он снял руку с "Люгера".
оставил конец фразы в воздухе.
волоске от смерти, не подозревая об этом.
выбито вязью на деревянном кресте, вколоченном в могилу на французской
земле, когда вторжение сметет все, подумал он.
отсалютовал, салютом марионетки, затем вернулся в свою коляску. Мотоцикл
взвыл мотором и помчался прочь.
потом коснулся плеча Габи. - Все в порядке, поехали.
поглядывая не только в зеркала, но и на небо в поисках любого намека на
серебристый блеск, который мог бы пикировать на них, сверкая пулеметами.
Союзные истребители обычно поливали огнем дороги, интендантские склады и
любых военных, каких находили; в ясный день, вроде этого, было разумным
верить, что истребители охотятся за любыми целями, включая блестящие
черные немецкие штабные автомобили. От напряжения у нее в животе
образовался комок и она чувствовала себя немного разбитой. Они проехали
мимо нескольких фур с сеном, крестьян за работой, и увидели первый
указатель, дававший направление на Париж. В четырех милях на восток от
этого указателя они подъехали к повороту и оказались прямо перед дорожным
контрольным пунктом.
скорость. - Он увидел около восьми - девяти солдат с винтовками и парочку
офицеров контрразведки с пулеметами. Его рука опять легла на "Люгер". Он
еще раз опустил стекло и приготовился притворяться негодующим.
посмотрели на его знаки различия и гладкий черный автомобиль и получили
удовлетворяющее впечатление, еще более усилившееся, когда посмотрели на
Габи за рулем. Формальность, с извиняющимся пожатием плеч сказал старший.
Конечно, полковник знает о партизанской деятельности в этом секторе? Что
можно с этим поделать, если не истреблять этих крыс? Если нам окажется
возможным посмотреть ваши документы, сказал человек из контрразведки, мы
пропустим вас через контрольный пункт как можно скорее. Майкл пожаловался
на то, что его вызывают на совещание в Париже, и передал свои документы.
Оба человека из контрразведки просмотрели их, скорее чтобы показать, что
они что-то делают, чем с истинным вниманием. Если бы точно так же работали
на союзников, подумал Майкл, я бы засадил их в тюрьму. Вероятно, не прошло
и тридцати секунд, как его документы были возвращены с четкими салютами, и
ему с его хорошенькой "фройляйн" пожелали счастливого пути в Париж. Габи
тронула машину, когда солдаты развели в стороны деревянные заслоны, и
Майкл услышал, как она перевела дыхание, которое до этого затаила.
контрольного дорожного пункта, - но не знают, кого. Они рассчитывают, что
тот, кто спрыгнул с парашютом, имеет огромное желание попасть в Париж,
поэтому выставили повсюду своих ищеек. Если они все такие, как эти двое,
то могли бы и сами эскортировать нас до двери к Адаму.
следа серебра. Пока. Дорога была тоже свободна, сельская местность слегка
изменялась, становилось больше яблоневых садов и участков леса. Страна
Наполеона, лениво подумала она. Сейчас ее сердце билось не так сильно;
проезд через дорожный контрольный пункт оказался более легким, чем она
ожидала. - Так что насчет Адама? - спросила она. - Что, вы думаете, есть
там такого, из-за чего он пытается отсюда выбраться?
что вы думали об этом порядочно, также, как и я. Да?
понимали. Разделенное знание - разделенные муки, если они окажутся в руках
гестапо. Но Габи ждала ответа, и Майкл сказал: - Да. - Но только одно это
ее устраивало; Габи молчала, все еще в ожидании. Он сложил руки в
перчатках. - Я думаю, Адам обнаружил что-то такое, что он посчитал
достаточно важным, чтобы рискнуть многими жизнями и пробиться наружу. Мое
руководство тоже так думает, иначе меня бы тут не было. И нет
необходимости говорить, что ваш дядя не был бы мертв. - Он увидел, как она
слегка вздрогнула; она была крепкой, но не железной. - Адам -
профессионал. Он знает свое дело. Он также знает, что некоторая информация
стоит того, чтобы из-за нее погибнуть, если важна для победы в этой войне.
Или чтобы избежать поражения. Перемещения войск или конвоев с грузами мы
можем получать в любое время с помощью зашифрованных радиопередач от
дюжины других агентов по всей Франции. Это же - что-то такое, о чем знает
только Адам, и на что гестапо наложило колпак. Что означает, что это
чертовски более важно, чем обычные сведения, которые мы получаем. Или, по
крайней мере, так об этом думает Адам, иначе он бы не запросил помощь.
За что бы вы умерли? - Габи глянула на него в зеркало, потом отвела
взгляд.
ей, но вопрос застрял у него внутри, как заноза. Он был готов умереть для
выполнения задания, да; это и так понятно. Но это - реакция обученной
машины, а не человека. За что как человек - или получеловек-полузверь -
был он готов положить свою жизнь? За сплетаемую людьми ткань политики? За
какое-то ограниченное понимание свободы? За любовь? За триумф? Он
размышлял над вопросом и не находил простого ответа.
тихо сказала "О-о", потому что перед ними, перекрывая широкую прямую
дорогу к Парижу, стоял контрольный дорожный пункт с дюжиной вооруженных
солдат, броневиком с короткоствольной пушкой и черным "Ситроеном", который
мог принадлежать только гестапо.
лица обернулись в их сторону. На дорогу вышел, ожидая, человек в темной
шляпе и длинном бежевом плаще. Габи нажала на тормоз, немного резко.
перчатки.
Майкла Галатина, были голубые глаза, настолько светлые, что были почти
бесцветными, точеное красивое лицо, как у нордического атлета-лыжника,
подумал Майкл. Может быть, метатель копья или бегун на длинные дистанции.
Около его глаз были тоненькие морщинки, а в светлых висках проглядывала
седина. На нем была темная кожаная шляпа с игривым красным пером за
лентой.
маленькое неудобство. Могу я видеть ваши бумаги?
ответил Майкл. На лице другого человека держалась тонкая вежливая улыбка.
Когда Майкл полез в карман плаща за пакетом с бумагами, он увидел, что с
противоположной стороны солдат занял позицию для стрельбы. Направление
ствола ручного пулемета у солдата колебалось рядом с окном, и Майкл
ощутил, как напряжение сдавило ему горло. Солдат этот встал в стороне от
линии его огня; для Майкла не было ни малейшей возможности вытащить свой
"Люгер" из кобуры, не будучи расстрелянным в клочья.
глянул на Габи.
Конюшевский Владислав
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Семенова Мария
Посняков Андрей
Флинт Эрик