Глава 16
все равно слова Мирейна прозвучали мягко и ясно. Он стоял, широко
расставив ноги, лицо его горело, глаза сияли, плащ развевался - его
согревало собственное пламя, пламя пророческого дара.
востока его защищали крутые склоны, на западе струился глубокий поток
Сувиена, к югу склон понижался до ветреных равнин Хан-Гилена и вдалеке
раскинулся на белый город князя.
хорошей дорогой к воротам ваше положение будет не хуже, чем у любого
живого короля. - Даже лучше, чем у многих. - Аджан ходил по краю
обрывистого холма. - Здесь обилие источников и много места для
крестьянских хозяйств. - А река не только дает возможность передвижения,
но и открывает простор для торговли, - добавил Кутхан.
Смотрите: белые стены, белые башни, золотое Солнце над воротами и
солнечный свет над жителями - и всем этим правит рука божья.
из теней, возведенном с помощью силы и солнечного света на удивление
свиты. Такие спектакли ей были не нужны, ведь она умела видеть правду
так же хорошо, как и Мирейн. Небольшим усилием она прогнала видение,
оставив лишь увядшую траву и пустой воздух да судорожное дрожание
солнечного света.
бурлила, накатываясь на выступающие камни и яростно стремясь вниз по
склону. Противоположный берег возвышался неприступно и неумолимо. Там не
было широкого приветливого холма, лишь выступ голого камня, такой же
черный, как сама река, избегаемый даже птицами.
лежит проклятие, или рок. Никто не может ходить здесь, кроме рожденного
от бога, и даже он не должен задерживаться здесь, чтобы не сойти с ума и
не погибнуть.
юный и дикий, вооруженный своим происхождением, он был достаточно
безумен, чтобы осмелиться бросить вызов этому страшному проклятию.
запыхавшись, на вершине. Она карабкалась по его следам, отстав всего на
расстояние человеческого роста. Внезапно ее нога скользнула по камню,
она оступилась и с пронзительным, отчаянным криком полетела вниз.
Мирейн с яростью, смешанной со смертельным ужасом, ринулся вниз, чтобы
удержать ее. Под влиянием страха и сконцентрировав все свои силы, она
схватилась за его руки и взобралась на край скалы, представлявший собой
голый холодный камень. Там она легла, задыхаясь, пока он не оттащил ее
от края.
поделать и засмеялась. В приступе веселья она перекатилась на самую
вершину трона Аварьяна, и само солнце в изумлении уставилось на такое
святотатство.
успокоилась. Элиан взглянула на него, моргая и икая. Каким-то образом ей
удалось выдавить:
проклятие реально и исходит от камня. - Это не может повредить мне. Ведь
я не мужчина.
волосы оказались заплетенными в косичку, на шее появилось ожерелье
жреца. Ее пронизали судороги памяти. Охваченная ими, не чувствуя
времени, она видела Мирейна будущего и Мирейна настоящего, а над ним и
вокруг него бились мрак и алмазный свет. Его руки схватили ее,
удерживая. - Смотри, - сказала Элиан. - Башня. Но кто осмелился... -
Башня? Он что, слепой?
словно скала из черного камня, отполированного и ровного как стекло, без
дверей и окон, с солнечным диском на шпиле. Пока Элиан глядела на нее,
башня стала мерцать и вдруг исчезла. Теперь перед ней были только скала,
ветер и пустое небо.
и ее своим плащом. Ее воля требовала, чтобы она отстранилась, а тело
льнуло к теплу. Вокруг нее витали чьи-то мысли, беспорядочные и
беззащитные, внебрачные дети разумов без силы. Одни были забавны, другие
- досадны, некоторые - даже завистливы. Они видели лишь то, что могут
видеть глаза: две головы рядом - одна темная, другая рыжая и два тела
под одним плащом. - Они мне завидуют, - сказал Мирейн. - А надо мной
смеются.
телом. Она осторожно отстранилась от Мирейна. Он не стал ее удерживать,
и от этого ее гнев почему-то возрос. Она размашисто зашагала сквозь
толпу стражников, друзей и свиты, дерзко вглядываясь в их лица. Никто не
осмеливался глядеть на нее. Все слишком старательно обсуждали будущий
город.
глазами: это был золотой конь Илариоса и высокий серый, принадлежащий
Кутхану. Серого жеребца Халенана, которому она явно отдавала
предпочтение, здесь не было. Анаки пришло время рожать, и принц старался
не уезжать от нее далеко. Даже Мирейн не просил его об этом.
травы и лошадиной шкуры.
никакого рока, никакой семьи, которая огорчала бы тебя.
слишком близко. Тот опасливо отошел подальше, и кобыла возобновила свое
занятие. О да, у сенелей есть ощущения и чувства, хотя жеребцы могут
быть ужасно надоедливы. Кто-то приходит в ярость, кто-то находит себе
пару, кто-то воспитывает жеребенка. Кто-то рожает его, кто-то кормит,
кто-то приучает его пастись, и так было всегда. Никаких бесконечных
безумств, свойственных двуногим. Но ведь люди прокляты, не так ли? Они
никогда не наедаются и всегда в гневе.
А когда к этому прибавляется сила, то это хуже, чем проклятие. Это
просто сущий ад.
Солнцерожденного, и ворвались в открытую долину. Илхари взбрыкнула,
всадница вскрикнула. Это была мудрость сенеля, звериная мудрость: рок и
безумие будут прокляты, а с ними города, короли и надежды династий. Кто
бы ни правил, земля, и ветер, и солнце, путешествующее над ними по небу,
будут вечны. Элиан запела.
***
скрылась от ветра в небольшой выбоине, уничтожая остатки принесенной с
собой еды. Аджан, мастерство которого доходило почти до колдовства,
сумел разжечь костер. Мирейн передал Элиан вино в своем собственном
походном кубке, оно источало пар, горячий и острый от пряностей.
хлебом и мясом. Плохой это был день для ее мысленной защиты. Она поймала
представление стражника о ее судьбе. "Вот ей прислуживают императоры, а
по справедливости, покинув свой пост, она не заслуживает ничего, кроме
строгого осуждения".
не видел: он отвернулся поговорить с Кутханом.
сегодня менялось, как весенний ветер. Может, начинаются месячные?..
себя за эту слабость. Ей и так уже досталось с тех пор, как армия
двинулась к Хан-Гилену, а здесь стало еще хуже.
случится сегодня. Молодой лорд рассмеялся.
мог, он сделал бы и это. Но Анаки знает свое дело. Она рожает
благополучно и легко и так же спокойно, как делает все остальное.
думает большинство людей. Если бы она захотела, то могла бы стать
королевой. - Императрицей?
никогда бы не подчинилась.
говорит Мирейн. Начинались роды. Много времени это не займет, все будет
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Куликов Роман
Махров Алексей
Ковальчук Вера
Маккэфри Энн