пояс юбки так, что виден был лишь самый кончик рукоятки, потом обернулась
ко мне и долго-долго глядела мне в глаза.
деловым тоном она сказала:
произошло, они должны молчать! Скажи им, чтобы, как только я позову, они
сразу шли за мной... И пусть у каждой будет наготове кусок темной ткани,
чтобы накинуть его поверх одежды... Можешь это им все передать?
пройти...
отчетливо видел ее силуэт на фоне открывшегося просвета, и она исчезла...
Я передал все, что она велела, Розалинде, и мы вдвоем старались втолковать
Петре, чтобы она вела себя тихо. Теперь мне оставалось только сидеть и
ждать, слушая, как капля за каплей падает вода в деревянную бадью. Но я не
мог долго сидеть на одном месте и подошел к выходу из пещеры. Отодвинув
шкуру, я осторожно высунул голову наружу. Было видно несколько огоньков
возле лачуг, иногда огоньки на мгновение исчезали, и я догадался, что
движущиеся фигурки людей заслоняют их от меня. Вдалеке раздавался неясный
гул людских голосов и другие звуки - из леса: вот крикнула ночная птица
где-то вдалеке, а еще дальше послышался глухой звериный рык...
изо всех сил сдерживаемый _в_о_з_г_л_а_с_ удивления. Мишель и Розалинда
никак не прореагировали на это. Потом от Розалинды послышалось
облегченное: "Все в порядке". Но прозвучало это не очень явственно, словно
она была в каком-то шоке. Я решил пока ни о чем не спрашивать, чтобы не
мешать им, и лишь вслушивался в каждый шорох. Никакой суматохи вроде бы не
было, все тот же отдаленный, мерный гул голосов. Казалось, прошла целая
вечность, пока внизу, прямо подо мной, не послышался хруст гравия, не
заскрипели ступеньки лестницы и я не уловил Розалинду, спрашивающую:
детская, потом еще одна женская. Шкура задернулась. Через секунду
загорелись обе свечки.
Софи зачерпнула в чашку воды из бадьи и принялась отмывать испачканные
кровью руки и чистить нож.
медленно скользила взглядом по Розалинде: по ее рваной шерстяной кофте с
нашитым на нее коричневым крестом, по ее кожаным туфлям. Потом она
перевела взгляд на свои грубые бесформенные башмаки, на свою короткую
замызганную юбку. Оглядывая себя, она обнаружила несколько кровавых пятен
на кофте, и нисколько не смущаясь, тут же сняла ее и начала стирать в
холодной воде. Розалинде она бросила:
Петру. - Он выдает вас. Здесь, в Джунглях, женщины не носят крестов. Они
не находят, чтобы это им особенно помогало в жизни. Да и мужчины их не
слишком жалуют. На, возьми! - она протянула Розалинде маленький ножичек с
узким лезвием. Та нерешительно повертела его в руках, посмотрела на крест
и снова перевела взгляд на ножик... Ни одно платье она еще не смела
надеть, не нашив на него крест. Софи наблюдала за ней.
видишь, мне он не помог. Розалинда робко глянула на меня. Я кивнул.
свою судьбу, - сказал я, - и... возможно, они правы. Спори его...
не рассвело?
склоненной над чашей с водой. - Они могут обнаружить труп в любую секунду
и решат, что это ваша работа. Тогда они будут искать вас в лесу. Никому
ведь и в голову не придет, что вы здесь. А лес они обшарят как следует,
будь уверен...
успокоятся, я выведу вас отсюда.
нее.
сделать словами... Может быть, даже слишком поспешно... Она почувствовала,
что это еще не все, и не отрывала глаз от Софи.
приблизилась к Розалинде. Она подошла к ней почти вплотную... Темные пряди
волос разметались по ее обнаженной груди, глаза сузились...
Слышишь? И оставь меня в покое, а не то!..
Я придвинулся поближе, чтобы в любой момент оказаться между ними.
Несколько секунд мы стояли неподвижно: Софи, обнаженная до пояса, что,
по-видимому, ее совершенно не смущало, пылающая злобой, готовая, как дикий
зверь, к прыжку, и Розалинда, в коричневом платье с полуоторванным
крестом, бронзовыми волосами, тускло сверкающими в пламени свечей, с
искаженными чертами лица и настороженными, недобрыми глазами... Наконец,
напряжение спало. Злоба и ярость, светившиеся в глазах Софи, угасли, хотя
поза ее оставалось такой же агрессивной. Но вот губы ее дрогнули, по всему
телу пробежала дрожь...
с усталой горечью. - Можешь смеяться надо мной! Будь оно проклято - твое
смазливое личико! Валяй, смейся... Потому что я люблю его! Я!... - она
горько засмеялась, будто издевалась над собой. - Но что толку! Даже
если... если бы он не любил тебя, разве остался бы он здесь со мной? С
такой?!..
дрожь волнами пробегала по ее телу... Потом она отвернулась от нас, пошла
в дальний угол пещеры и ничком кинулась на матрас.
ясно видел грубую подошву ее ступни с шестью пальцами. Я повернулся к
Розалинде. Она посмотрела на меня виновато и сделал шаг к тому углу, где
лежала Софи. Я отрицательно качнул головой, и она неуверенно отступила.
Было очень тихо. Мертвую тишину нарушали только еле слышные всхлипывания и
раздражающее капанье воды.
опять на нас. Никто из нас не двинулся с места. Тогда Петра, видимо,
решила, что пришел ее черед, и начала действовать сама. Она присела на
матрас рядом с Софи и осторожно положила свою маленькую ручку на темную
копну ее волос.
загара рука обняла Петру. Плач Софи постепенно утих, стал не таким
надрывным и горьким... Он уже не рвал мое сердце на части, а причинял лишь
тупую, щемящую боль...
до меня донесся "голос" Мишеля.
свет наступившего дня.
- Сражение уже было.
разведку, а сами притаились и стали ждать. Те приняли разведчиков за
основной отряд, кинулись на них скопом... Ну, тут подоспели наши... Они и
глазом моргнуть не успели, как все было кончено. А у нас двое или трое
раненых...
ничто не задержит...
стемнеет, но если сюда ворвутся "наши", они непременно нас тут отыщут.
помолчав, Мишель. - Как ты думаешь, можем мы всерьез рассчитывать на их
помощь?
твердо прозвучал ответ подруги Петры.
не больше восьми часов.
Каменистый Артем
Трубников Александр
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Трубников Александр