Чтение 35–й страницы книги ~Танцы на снегу~

- Да, Девочки были ее точными клонами, мальчики - клонами ее основы. Они росли... и в какой-то момент получали всю память своей предшественницы. Не все, конечно... только те, кто уже делал первые шаги к власти. Те, кто согласился слить сознания, принять весь опыт своей основы. И одна из этих женщин, Инна Сноу, придумала, как влиять на разум через нейрошунты, как исподволь программировать правильное поведение.

- Так Инна Сноу - вовсе не основа, - прошептал я. - Какие мы дураки...

- Нет, не основа. Она действительно правит, но стратегические решения клоны принимают вместе. Если Инна Сноу погибнет - ее место займет кто-то из клонов, близких ей по возрасту, темпераменту, способностям. Так что президент Инна Сноу действительно вечна... почти вечна.

- Понятно, почему она носит вуаль, - сказал я. - У нее бы обнаружилось столько двойников, что люди бы встревожились!

- Конечно. Спецслужбы Императора сразу занялись бы теми клонами, что живут на подвластных Империи планетах. Их осталось не так уж и много, большинство ни о чем не подозревает, но все-таки... зачем сдавать врагу лишние карты?

- Инна Сноу... - сказал я. - Инна Сноу... Алла Нейдже?

Баба Ада улыбнулась:

- Ты умница. Имена всех клонов-девочек построены по общему принципу - четыре буквы, в середине две согласные. Инна, Инга, Анна... Фамилия - так или иначе связаны со снегом. Морозовы, Зимины, Снеговы, Метелицы, Поземкины - на всех языках мира.

- Элли, - сказал я. - Она из самых последних, верно?

- Верно, - кивнула баба Ада. - Элли Хлад.

- А как зовут вас? - спросил я. - Ада Снег?

- Снежинская, - ответила баба Ада. - Когда я родилась и осознала себя... а это очень странно, внезапно ощутить себя в чужом теле... в женском теле... на улице шел сильный снег. Эдуард за руку вывел меня из лаборатории... мы пили водку прямо под снегопадом, крепкую русскую водку, танцевали, взявшись за руки, и хохотали при мысли о своем сумасбродстве.

- Сумасбродстве? - переспросил я. И представил, как мужчина и женщина, которые на самом деле - одно и то же, танцуют на снегу.

Жуть.

- Ну а как еще это назвать? Конечно же - сумасбродство. Я взяла себе имя Ада, созвучное с именем основы. А фамилию - Гарлицкий - решила поменять. Ада Снег - слишком уж агрессивно. Я решила стать Снежинской.

- Я убью вас, - сказал я. Вытянул руку - и почувствовал, что бич в рукаве давно уже готов к атаке. - Я убью вас, Ада Снежинская!

Старушка улыбнулась:

- Мне куда больше нравилось, когда ты называл меня бабой Адой.

- Перебьетесь. Вы мне не бабушка, - прошептал я.

- Конечно, не бабушка. Я - твоя основа, Тиккирей Фрост.

Глава 5

Я никогда не задумывался, почему у меня другая фамилия, не такая, как у мамы или папы. Даже когда мы с мамой заходили в "Детский мир" и просматривали картотеку, выбирая мне братика или сестренку - на будущее, когда родители разбогатеют. У всех детей в картотеке уже были имя и фамилия, так принято, что их дают биологические родители. Так что догадаться нетрудно... но все-таки я об этом не думал. Может быть, потому, что почти все мои одноклассники тоже были куплены родителями в магазине, ведь на Карьере врачи не советуют заводить обычных детей.

Да, в общем, меня это и не трогало ничуть.

Вот только быть клоном Ады Снежинской я не хотел.

- Не правда, - сказал я. - Вы врете.

- Ну, я не совсем твоя основа, дружок. Скорее - мы клон-брат и клон-сестра, потому что ты - клон Эдуарда Гарлицкого, моей основы. Один из последних наших клонов.

- Не правда, - повторил я. И почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

У меня так и не появилось брата. И сестры не появилось. Не вышло у родителей разбогатеть. А ведь мы совсем уже выбрали одну девочку - по компьютерной реконструкции характера и внешности. Она получалась очень веселой и непоседливой, родителям она очень нравилась и мне тоже. Я больше хотел сестру, чем брата.

Вот она - моя сестра. И гадкая девчонка Элли - тоже моя сестра. И милая девушка Анна из мотеля. И директор колледжа. И президент Инна Сноу.

А еще есть куча братьев.

- Правда, Тиккирей, - сказала баба Ада. - И ты знаешь, что я не вру. Зачем бы мне возиться с тобой, как ты думаешь?

- Вы мне не нужны! - Я пятился, пока не уперся лопатками в стену. Баба Ада сидела, кротко глядя на меня, и молчала. - Я не дам вам залезть в свои мозги!

- Никто не собирается этого делать насильно, - внезапно раздражаясь, ответила баба Ада. - Все, кто отказался соединить сознание, живут собственной жизнью! Единственное, что от тебя нужно, - быть с нами.

- Зачем? - В панике я подумал, что меня могут засунуть в какой-нибудь аппарат вроде бутылки для расчетных модулей. И заставить работать на них.

- Наш мозг - слишком драгоценный инструмент, чтобы давать его в руки противника, - серьезно сказала баба Ада - Все мы талантливы... каждый по-своему, но талантливы. Если уж ты по какой-то причине не хочешь быть с нами - не будь против нас.

Я замотал головой.

- Сядь, Тиккирей! - жестко скомандовала баба Ада. И я почувствовал в ее голосе те самые интонации, которыми умели пользоваться фаги и Инна Сноу. Это называется императивной речью... человек вначале подчиняется, а потом уже думает...

Додумывал я сидя на полу.

- Тиккирей Фрост, мы выявили тебя слишком поздно, - продолжала баба Ада. - Только после твоего бегства с Карьера и появления на Новом Кувейте. Решено было ничего не предпринимать, планета все равно готовилась к присоединению. Но ты исчез... фаги все-таки сообразили, кто ты такой.

- Стась не знал, кто я!

- Не знал? И вы случайно оказались в одном мотеле? И он решил помогать тебе просто так?

- Да!

Баба Ада с сомнением покачала головой:

- Ну а зачем тебя отправили обратно, ты думал? Сложная и дорогая операция... зачем?

Я молчал.

- Фаги понимали, что к ним в руки попала драгоценность, - улыбнулась баба Ада. - Но не знали, что с ней делать. Шантажировать Инну Сноу? Глупо. Мы не пошли бы на уступки ради одного клона. Тогда тебя решили использовать как живца. Забросить обратно на Новый Кувейт и посмотреть, что произойдет. Кто выйдет с тобой на контакт, какие силы будут задействованы. Тебя использовали, понимаешь? Твои благородные фаги использовали тебя, ни в чем не повинного ребенка!

- А что им оставалось? - воскликнул я. - Вы зомбировали миллионы людей! Они тоже ни в чем не виноваты!

- Люди зомбируют себя сотни лет. Обманывают, надувают, лгут, сочиняют, брешут... любой политик обязан обмануть своих подданных.

- Но не так! Не навсегда!

- Кто тебе сказал, Тиккирей, что эти люди зомбированы навсегда? - Баба Ада улыбнулась. - Хочешь, раскрою тебе одну тайну? По-родственному. Программирование личности действует около трех месяцев. Потом его действие проходит.

- Вы врете! На Инее людей давным-давно отморозили, а они до сих пор такие!

- Все очень просто, Тиккирей. Человеку не надо отшибать мозги навсегда. Достаточно, чтобы он начал жить по-другому - ценить другие идеалы, присягать другому флагу, поклоняться другой вере. Хотя бы немножко - и он привыкнет. Знаешь почему? На самом деле никому не важно, кто правит. Никому не важно, честно или нечестно новая власть победила старую. Главное, чтобы в тарелке был суп с куском мяса, над головой - крыша от дождя, по ти-ви - любимый сериал, а на улицах - не слишком много воров и хулиганов. Вот это - главное, Тиккирей. Животные инстинкты, простейшие потребности. А все остальное - инерция и лень. Все революции совершались, когда у людей отнимали простейшие потребности. Эта революция - куда гуманнее. Мы не стали разваливать Империю, доводить дело до голода и беспорядков... хотя это просто, Тиккирей, это совсем просто! Вместо этого мы направили человеческую инерцию в другую сторону. Люди не изменились. Не стали хуже.

- Не правда, - сказал я. - Я видел одного маленького мальчика... он играл в войну и топтал свои игрушки... я видел толпу, когда Инна Сноу издевалась над Тьеном...

- Маленькие мальчики всегда играют в войну и топчут игрушки. Толпа всегда издевается над тем, кто идет сквозь нее. Пройдет несколько месяцев, и все жители Нового Кувейта станут нормальными. Но мальчики все равно будут топтать игрушки. А толпа все равно станет кричать "убей!".

Точно так же толпа ведет себя на планетах Империи. Точно так же дети Империи играют в войну с Инеем.

Баба Ада встала. Подошла ко мне, и на этот раз я даже не попытался уклониться. Может быть, потому, что некуда было бежать. Может быть, потому, что очень устал.

- Мой маленький бедный братишка, - ласково сказала баба Ада. - Мой замороченный, запутавшийся малыш. Ты жил на чудовищной, жестокой планете... и в этом - вина твоего любимого Императора. Ты встречал вокруг лишь черствость и жестокость... так что полюбил убийцу и террориста за несколько ласковых слов. Но теперь все изменится...

Она погладила меня по щеке. И я подумал - как-то очень лениво и неловко, что мои настоящие бабушки даже не видели меня. Разве что сходили с мамой и папой в "Детский мир" и посмотрели на компьютерные реконструкции. Тиккирей Фрост, мальчик. Модифицирован для планет с повышенным радиационным фоном. Предполагаемый облик при рождении, предполагаемый облик в возрасте трех, пяти, десяти, пятнадцати лет... Умный, любознательный, немного упрямый, немного самоуверенный.

И очень наивный.

Хотя нет, про недостатки стараются не писать. Точнее - пишут так, будто они - достоинство. Так что вместо "наивный" написали бы "доверчивый".

А вместо "слабовольный, легко меняет друзей" написали бы "легко поддается переубеждению, очень общителен"...

- Умрите, Ада Снежинская, - сказал я.

И бич в моей руке смачно харкнул плазменным сгустком.

Старушка закричала, когда ее бросило от меня - с развороченным плечом, нелепо болтающейся правой рукой. Кровь била несколькими тонкими струями - заряд был очень слабым, и плечо не сожгло, а разворотило, будто сильным ударом топором.

В следующий миг комната будто вывернулась наизнанку.

Вылетела дверь - и несколько фигур, похожих на размазанные серые тени, скользнули в комнату. За стенами загремело - и в нескольких местах огненный пунктир стал очерчивать вырезаемые люки.

Бич словно взбесился. Я даже подумать ни о чем не успел - тело скрутило и швырнуло в угол, под сомнительную защиту стола. Как же так? Бич может перехватывать управление моими мышцами?

Серые тени еще палили в пустоту, туда, где я только что сидел, и каменная стена пузырилась под лучами тяжелых бластеров, будто пластилин под жарким солнцем. А бич уже стрелял по ним - короткими, экономными очередями, крошечными, ослепительно пылающими шариками, будто огненной дробью. Маскировочные комбинезоны отключились почти мгновенно, охранники Ады Снежинской попадали, то ли мертвые, то ли просто раненные. Я вскочил и, перепрыгнув через корчащиеся тела, бросился к двери.

- Не убивать! - послышался за спиной голос бабы Ады. - Не убивать!

В спину ударило - тугой холодной волной.

Это что, так умирают?

Ноги подкосились, руки обмякли, даже дышать стало трудно. Но я продолжал бежать, бич дергал мое тело, вынуждал ноги переступать - под новыми и новыми ударами парализаторов.

Я бежал, пока парализующие лучи не заморозили мои нервы настолько, что даже бич не в силах был заставить мышцы двигаться. Пол метнулся навстречу лицу, я увидел перед глазами лужицу крови, текущей из разбитого носа, но боли не было. Чьи-то сильные руки вертели меня, обыскивали, стаскивали одежду, несколько человек в силовой броне отдирали бич - будто и впрямь поймали ядовитую змею.

Издалека, словно через толстое одеяло донесся голос бабы Ады:

- Мальчика - в лазарет! Отвечаете за него головой!

Но через несколько секунд, когда ее саму утащили в лазарет, меня все-таки стали пинать.

Хорошо, что мне совсем не было больно.

***

Лазарет я почти не запомнил. Кажется, это был не медпункт при космопорте и не городская больница, а военный лазарет на космическом корабле, стоявшем в порту. У них куда больше опыта по спасению парализованных - на учениях вместо настоящих бластеров всегда используют парализаторы, да и при абордаже в космосе, чтобы не повредить обшивку.

Первое смутное воспоминание - как покалывает все тело. Будто прыгнул в холодную воду. Не больно, а скорее приятно.

Потом я смог открыть глаза. Увидел несколько человек в халатах бледно-салатового цвета. В руку была воткнута капельница, а по телу водили каким-то гудящим прибором. Там, где им провели, кожа начинала чувствовать.

- Лежи смирно, - велели мне. Без грубости, но и без малейшей жалости.

Я закрыл глаза и стал лежать смирно.

У меня ничего не вышло. Я не смог убить Аду Снежинскую. Стась арестован или погиб. Иней будет и дальше воевать с Империей и, наверное, победит.

Может быть, так и надо?

Может быть, Ада Снежинская права и Федерация Инея будет лучше, чем старая Империя?

Я старался об этом не думать.

Потом мне велели подняться - я уже мог двигаться самостоятельно. Дали одежду - немного большую по размеру пижаму и тапочки. Повели какими-то коридорами. Потом в памяти будто вырезали кусок - может быть, меня допрашивали с наркотиками правды, а может быть, я просто отключился.

И новое воспоминание было неожиданным, похожим скорее на сон, чем на правду. Маленькая комната с двухъярусными кроватями, Стась, Лион и Наташка. Меня уложили на кровать, я коснулся лицом подушки и сразу же заснул.

А проснулся от тихого разговора. Говорил Стась, своим обычным голосом:

- Реально - я не имел никаких шансов. Контрразведке было интересно наблюдать за происходящим, но они понимали, что выпускать нас в космос слишком рискованно. Честно говоря, я ставил только на то, что корабль готов к полету.

- А вручную поднять его было нельзя? - спросил Лион.

- Дело не в заблокированном компьютере. Как я понимаю, реактор был физически заглушен. Таким образом корабль сразу потерял ход, огневую мощь и возможность самоликвидации.

- Но ты же не знал этого заранее? - уточнил Лион.

- Нет, не знал. Иначе не стал бы захватывать рубку. Лишние жертвы не нужны никому.

- Зато дал им жару, - ободрил Стася Лион. - Будут знать, что такое фаг.

Стась засмеялся:

- Они это и так знают. Но всегда есть границы, за которыми сопротивление становится глупым и ненужным. Посмотри лучше, как там Тиккирей. У него изменился ритм дыхания.

- Я не сплю, - сказал я. И присел на койке.

Все-таки это была тюремная камера. Очень чистая, аккуратная, даже уютная. Но камера. С тремя двухъярусными кроватями, прикрепленным к полу столом и унитазом в углу, за низенькой загородкой.

И тут были все: Стась, по-прежнему с огромным животом, но и лицо и руки уже были прежние, молодые; Лион, сидевший на койке рядом с ним; Сашка - кажется, он спал, лежа на верхних нарах, а еще - Наташа и... старик Семецкий! Они тихонько разговаривали о чем-то своем, Наташа только кивнула мне и отвернулась, пряча заплаканные глаза, старик Семецкий ободряюще улыбнулся. Кресла у инвалида не было, ноги он кутал в тощее красное одеяло с инвентарным номером на белой матерчатой бирке.

- Как самочувствие, Тиккирей? - спросил Стась.

- Ничего. - Я пошевелил руками. Тело двигалось нормально, будто меня и не превращали в деревяшку. - Я долго спал?

- Часа два. Похоже, ты получил изрядную порцию из парализатора.

- Да. - Я посмотрел Стасю в глаза. - Я пытался убить Аду Снежинскую.

- Кто такая Ада Снежинская?

Может быть, он и впрямь не знал этого имени?

- Основа, - коротко ответил я. Стась сразу же кивнул:

- Основа Инны Сноу?

- Да. Стась, ты знал, что госпожа президент Сноу - лишь один из клонов?

- Мы это предполагали, - кивнул Стась. Я смотрел на него не отрываясь, и он неохотно продолжил:

- Ну знал, знал. Один из пойманных нами клонов был младше Инны Сноу всего на пять лет. Сомнительно, чтобы пятилетняя девочка смогла клонировать себя.

- Ада Снежинская - основа Инны Сноу, - пояснил я. - И у нее еще две тысячи клонов. Они правят вместе. У многих - общая память, но некоторые от нее отказались.

Стась кивнул. Ничего нового я ему не открыл.

- Стась, ты знал, что я - тоже клон? - спросил я в лоб.

У Лиона отвисла челюсть. Наташка ойкнула и прижалась к прадеду. Сашка заворочался, перегнулся с верхней койки и внимательно посмотрел на меня, потом засмеялся и снова лег. У него все лицо было помятое и в синяках, будто его избили, но не сейчас, а несколько дней назад. На девчонку маленький фаг больше ни капельки не походил.

- Знал, - ответил Стась.

- С самого начала? - спросил я. Если он скажет "да", то это последний вопрос, который я ему задаю.

- Нет. Я узнал только на Авалоне. И то не сразу... меня самого долго проверяли на предмет перевербовки. - Он помолчал, потом сказал:

- Теперь понятно, почему нас всех поместили вместе. Инна Сноу жаждет продолжения шоу... Спрашивай, Тиккирей. Я отвечу на все твои вопросы.

- Честно ответишь? - уточнил я.

- Да. Если не смогу дать честный ответ, то промолчу.

- Как так получилось, что я попал на Новый Кувейт и встретился с тобой? Это работа фагов? Или разведки Инея?

- Насколько я понимаю - это случайность, - твердо ответил Стась. - Одна из случайностей, которые происходят при любой сложной операции. Мы допросили экипаж "Клязьмы", а я летал на твою планету и проверял обстоятельства... смерти твоих родителей. Это случайность, Тиккирей. Инна Сноу не знала о тебе, судьбу части клонов им отследить не удалось. Ты попал на Новый Кувейт совершенно случайно. Твои родители и в самом деле пожертвовали собой ради тебя. Экипаж "Клязьмы" на самом деле тебя пожалел и позволил остаться. Ты не прошел стандартный иммиграционный контроль на выходе из корабля, и агенты Инея узнали о тебе слишком поздно.

- Так если бы я вышел из корабля как положено...

- То тебя немедленно перехватил бы резидент Инея и со всеми почестями доставил в безопасное место. Не думаю, что ты согласился бы на подсадку чужой памяти. Но быть на стороне Инея тебя бы уговорили. Наверняка.

- Не правда! - возмущенно воскликнула Наташа. Но я знал, что Стась прав. Да разве стал бы я, едва выйдя из корабля, веселый, наивный и жизнерадостный, будто щенок, отказываться от чьей-то помощи? Разве не обрадовался бы тому, что у меня - тысячи "братьев" и "сестер"?

Может быть, согласился бы и на чужую память.

- Зачем фаги отправили нас на Новый Кувейт? - спросил я.

- Чтобы наблюдать за реакцией контрразведки Инея. Чтобы выйти на основу.

- И ты мне ничего не сказал... - прошептал я.

Стась потер лоб. Как-то рассеянно посмотрел вверх - может, искал на потолке датчики наблюдения, а может - подходящие слова.

- Не знаю, поймешь ли ты меня, Тиккирей.

- А ты постарайся! - сказал я. - Я же понятливый.

- Знаешь, Тиккирей, любовь бывает разная. Кто-то, провожая на войну сына, желает ему победы и чести. А кто-то - хватает за шиворот, прячет в подпол и готов на смерть пойти, лишь бы защитить от малейшей беды. Не мне судить, кто из них прав. Да и не сын ты мне. И для войны еще не вырос. По всему выходит, что я просто тебя использовал. Подставил. Но это не так. Я не мог идти против твоей судьбы.

- Какой судьбы? - требовательно спросил я.

- Если бы я знал! Но уж точно - не ходить в школу на Авалоне и играть в снежки с ребятами. Отправившись на Новый Кувейт, ты мог помочь в великой войне. Спасти тысячи и миллионы жизней. И ты это сделал.

- Сделал? Как? - Я рассмеялся. - Я даже основу не смог убить, хотя стрелял в нее в упор! Я ничего не сделал. Я и не мог ничего сделать, кроме как ходить в школу на Авалоне и играть в снежки! Вон, у тебя есть Сашка, замаскировали бы его под меня и отправили сюда! Это судьба фага - со злодеями воевать! А в мою жизнь зачем вмешиваетесь?

Я замолчал, потому что вдруг представил себе ответ: "Значит, тебя нужно было оставить на Новом Кувейте?"

Но Стась этого не сказал. Заговорил Сашка, все так же валяясь на койке:

- Да ты зря стараешься, Стась. Ничего он не поймет. К тому же он прав - ему надо в школу ходить, в футбол играть, в речке купаться.

- А Лиона зачем сюда послали? - продолжал я, распаляясь от неожиданной поддержки. - Его-то зачем подставили?

- Я сам хотел, - неожиданно сказал Лион. - Я хотел к родителям. Пусть они стали отморозками, но они мои родители.

- Наташа? - Я посмотрел на нее. - Ну скажи, я прав?

Она пожала плечами. Зато заговорил старик Семецкий:

- Тиккирей, скакового коня в борону не запрягают. Вот представь, что ты сейчас на Авалоне. Мы все - здесь. А ты - на Авалоне. Сидишь на уроке. Потом придешь домой, съешь пиццу и посмотришь кино. Тебе нравится?