оделение милитцыи" - прочел Михаил светящуюся табличку рядом с дверью. "С кем
боролись - от тех все и померли!" - сказал бы его дед Панас. У беспутного деда
имелся : еще один вариант данной поговорки с другой концовкой: "С кем боролись,
от тех и залетели", - но с этот перл он приберегал для бабки Эвелины и вообще
предпочитал блистать им при женской половине семьи и прочего человечества.
задержанных, за решетку в КПЗ, как и повелось - грязную и тесную для такого
количества арестованных. Сотоварищи из народа сразу повели себя как блудные
сыновья, вернувшиеся в родной дом после длительной загранкомандировки: все они
тут же завалились спать прямо на полу, не оставив на нем практически свободного
места. Складывалось впечатление, что их оторвали от сезонной спячки и при
первой же возможности они моментально вновь в нее погрузились.
свой новый гражданский статус и привыкнуть ко всем обстоятельствам, вполне
логично из этого статуса вытекающим. Вскоре перед решеткой появился, гремя
ключами, набыченный шкаф черного дерева - не иначе как местный дежурный
надзиратель. Повозившись немного с ржавым замком, он открыл решетку и ткнул
пальцем в Михаила:
что ж, кто его знает, здешнее уголовное право... Он взглянул на прощание на
Илли - впервые за время их знакомства открыто и долго, как в последний раз. Она
ответила встревоженным взглядом. "Неужели переживает за меня?" - окрылился
Михаил, неожиданно открыв для себя один из секретов непредсказуемой женской
натуры: чтобы узнать подлинное отношение к себе женщины, необходимо оказаться
приговоренным, как минимум, к расстрелу.
отделенное стеклянной перегородкой от приемной, приказали сесть на стул возле
стола дежурного и подвергли допросу. Удивляться не приходилось: они вчетвером
смотрелись белыми воронами на фоне здешних постояльцев и вызывали у стражей
порядка вполне естественный профессиональный интерес.
напротив щуплый офицер. Таких худых ментов Михаилу до сих пор не доводилось
видеть - ни в своем, ни в каком-либо другом мире. Может быть, их было принято
откармливать непосредственно на службе, доводя постепенно до принятых в
правоохранительных органах стандартов. Но все-таки, невзирая на личности,
имелось в ситуации что-то смутно родное и знакомое Михаилу до боли в солнечном
сплетении.
себе не содержали, но выкладывать их он, естественно, не собирался, потому что
истина грозила ему опять же заключением, но только в здешней психиатрической
клинике. И, хотя на любое заключение ему, Проводнику, было по большому счету
плевать, он решил не дергать лишний раз судьбу за ее и без того уже редкие усы,
а принялся развивать версию Попрыгунчика:
глаз. - А документы куда подевал? Паспорт твой где?
понял, что не ошибся с легендой - с иностранцем, ясен пень, на допросе не
очень-то развернешься. Офицер стукнул ручкой в последний раз, словно радист,
поставивший точку в радиограмме, и спросил:
Михаилу морду.
предупредил офицер. - И советую отвечать по-человечески! Кто такой, откуда и
как попал на хазу?!
оскорбленным видом.
обратиться?
взаимопонимания, зашел во временный тупик. Дежурный стал записывать что-то в
своих бумажках, изредка бросая на Михаила острые как иголки взгляды. Вполне
возможно, что он принимал теперь Михаила за крупную рыбу (или грыбу), случайно
выловленную в мелкой луже и не желающую говорить по душам. В принципе так оно и
было. Да только эта грыба была не по его мелким зубам. Михаил мог даже не
косноязычить при разговоре, ведь он и так говорил по их понятиям с акцентом. Но
уж если косить под иностранца, так по полной программе!
яйцеобразной формы, висящий сверху наподобие плафона. Но это была вовсе не
люстра, а не что иное, как разновидность телевизора. Изображение в нем мелькало
не бог весть какое качественное, звук едва доносился, зато смотрелась картинка
одинаково из любой точки помещения, откуда ни посмотри. Сначала по этому ящику
крутили песни и танцы подводных народов, потом пошла довольно любопытная и
свежая, на взгляд Михаила, реклама, после чего начались новости: возникший на
экране элегантный красавец упыристической наружности - вылитый Дракула в
бесклыком варианте - излагал информацию, перемежая ее с документальной
хроникой.
иностранного гостя с фотокопиями известных преступников - а ну как повезет и
отроется что-то похожее? Но бумаги были в конце концов отложены со вздохом:
очевидно, не нашлось ни одной мало-мальски похожей будки, сулящей прозорливому
ястребу закона скорое продвижение по службе.
Зря, выходит, старался, язык ломал. Но собеседник не отреагировал на очевидный
прокол: Михаила спас его собственный доморощенный иностранный акцент.
бросил стоявшему у двери конвойному: - Увести!
пожизненно!" Вряд ли зеленый - в смысле молодой - блюститель порядка
догадывался, что это было равносильно попытке запереть в клетку вольный ветер.
полусогнутых: в яйце показывали "Горный орел", и комментатор, стоя напротив
знакомой двери, выдавал горячие новости: о таинственной постройке, возведенной
в рекордные сроки на одном из пустующих городских дворов, о расправе над
патрулем из четырех человек, находящихся сейчас в госпитале (до сих пор в
бессознательном состоянии), и, наконец - о приметах скрывшейся с места
преступления банды. Застывшего Михаила взял под локоть конвоир.
передачу в "яйцевизоре" и увеличил звук. Они прослушали перечень примет
распоясавшейся шайки, набравшейся наглости построить для себя на муниципальной
земле личную "малину", не согласовав ее возведение с властями. Этот перечень
ограничивался в основном описанием потрясающего передвижного аквариума с
диковинными рыбками, напоминающими по форме различные элементы человеческого
тела. Остальные сведения о членах удивительной преступной банды, возводящей где
попало дома и таскающей за собой повсюду аквариумы, были сбивчивы: по
показаниям случайных свидетелей количество их колебалось от пяти до пятнадцати
человек, одеты они были в обгорелые лохмотья, и среди них имелись женщины и
старики. В заключение на экране вновь объявился красавец-Дракула и призвал
мирное население к содействию властям в поимке бандитов, предупредив
напоследок, что преступники вооружены и очень опасны.
группе, разгуливающей по городу в сопровождении Бола, вряд ли грозила серьезная
опасность: у них имелось оружие, с ними был Карриган, да и Рейчел с Петром были
не лыком шиты. Кроме того. Бол мог в любую минуту перекинуть "шайку" в другое
измерение. Михаил так же мог бы с чистой совестью уводить из этого мира Илли и
других, если бы не исчезновение Седого: где он - нашел своих или заплутал в
темных переулках? А может, находится где-то поблизости, в надежде их отсюда
выручить?..
все знаешь!
грибки? Плохо говорить...
знаешь. Так что колись, пока не поздно. Все равно ребята в госпитале скоро
очнутся и всех вас опознают!
Михаил уже слышал эту фразу, причем именно из уст слуг закона. Единая
ментальность продолжала давать о себе знать. Буквально на каждом шагу. Офицер
обернулся к охраннику:
зимуют! - Витяй за спиной ощутимо и угрожающе надвинулся. "Дело пахнет
произволом!" - тревожно просигналило в мозгу у Михаила. Ребята в госпитале,
может, и очухаются, а шустрому менту не терпелось самому раскрыть это необычное
дело, пророчащее головокружительный скачок в его задрипанной карьере.
вскакивая - отчасти с помощью Витяя, сгребавшего его сзади за шиворот. "Ну все,
гады, держитесь! Щас я вам устрою!.." - озверел в душе Михаил, собравшись
двинуть конвойному под колено, а уж куда и чем бить потом - осенит по ходу
дела. Никогда раньше, даже в самых своих кошмарных снах, Михаил не зверел до