Чтение 35–й страницы книги ~Ричард де Амальфи~

- Рыцари - не народ, - объяснил я. - Рыцари - это прослойка между классами. Вроде интеллигенции, но, слава богу, не интеллигенция.

Он благочестиво перекрестился при упоминании Господа, сказал, что да, это прекрасно, и мы пошли вниз.

Горгона в той же агрессивной позе, чудовища на перилах лестницы как будто поменялись местами, некоторые сбежали вовсе, но их места заняли звери совсем уж жутковатые. Женщина с мечом слегка расслабилась, откинулась назад всем корпусом, на губах играет мечтательно-мстительная улыбка.

В нижнем зале за столом только Алан, Зигфрид, виконт Теодерих. Зигфрид с Аланом приканчивают кувшин вина, морды довольные, сытые. Завидев меня, все трое вскочили, отвесили по церемонному поклону, Зигфрид сразу же сказал настойчиво:

- Сэр Ричард, пора в путь! Неизвестно, какие помехи встретим на пути. Лучше приехать на сутки раньше, чем мчаться, нахлестывая и загоняя коней! А то и вовсе опоздать к началу!

- А что, - поинтересовался я, - не допустят?

Фрида и еще одна молодая женщина, что опускает голову так низко, что я не рассмотрел ее лица, поставили передо мной самое нежное мясо, что берегут именно для лорда, подали рыбу и сыр, хлеб, овощи.

- Допустить допустят, - объяснил Зигфрид, - но вначале бойцы проезжают перед королем, а герольды выкрикивают их имена и заслуги. Сразу видно, кто чем силен.

- Ага, это чтоб кого вызывать, а чей щит лучше обойти? Он ухмыльнулся:

- Это тоже. Там есть такие, которых побить невозможно.

Я покачал головой:

- Скоро выступим. Ты же сам рассчитал, что на поездку уйдет две недели.

Теодерих смотрел несчастными глазами, спорить не осмеливался, он здесь младший по рангу. Я посмотрел на него, на Зигфрида с Аланом, сказал неожиданно:

- А вообще-то, Зигфрид, ты чего решил, что поедешь со мной именно ты?

Он вскинулся:

- А кто же?

- Ты, - сказал я, - мой самый доверенный рыцарь. На кого мне еще оставлять оборону замка в мое отсутствие?

- Гунтер, - выпалил он. - Тем более что он уже рыцарь.

- Гунтер - прекрасный воин, - согласился я. - Но не все его считают рыцарем, к тому же он сам себя чувствует неуверенно в рыцарячьей шкуре. И не все лорды сочтут его равным для переговоров. Тут как раз нужен рыцарь, чье происхождение ни у кого не вызывает сомнений! Словом, рядом с Гунтером, как начальником стражи и сенешалем, должен быть и рыцарь - настоящий, с длинным, как у макаки, хвостом предков, гордый и хвастливый...

Алан сказал торопливо:

- Он самый! С хвостом, как у макаки. Это сэр Зигфрид, вылитый сэр Зигфрид! А ехать с вами, сэр Ричард, лучше всего мне.

Я взглянул на Теодериха, этот уже красный, как вареный рак, старается удержаться от "Меня, меня возьмите!", ответил многозначительно:

- Такие вопросы я решаю не один. Посоветуюсь с народом... в смысле с религией и научными работниками в лице отца Ульфиллы и мага Рихтера, а там уже поступлю, как скажут эти весьма авторитетные в своих полях деятельности люди.

Вот вам, подумал мстительно. Всегда ответственность за непопулярные решения надо валить на других. Не зря же я смотрел теледебаты кандидатов на пост президента!

До полудня разбирался с делами, то есть вершил суд, на ходу изобретая и формулируя законы, рассудил три тяжбы, но не самые мелкие: к своему лику допускал только старост, те апеллируют от лица жителей сел.

Гунтеру удалось привлечь еще двух мастеров по изготовлению луков. Как всякие умельцы, сперва покочевряжились, критикуя композитные луки, но глаза загорелись, Гунтер незаметно подмигнул мне за их спинами.

Сторговались быстро, я плачу щедро, безопасность стоит дорого, а золота в подвалах Амальфи пока что в избытке.

Перед обедом от ворот подали сигнал, на той стороне моста кричит и просит позволения войти человек на тяжело груженном ослике. Я уже разобрался с защитой, вызвал в памяти мост, сосредоточился и сказал четко:

- Человека на осле - пропустить!

Во двор въехал странный путешественник, странный потому, что за все время я не встречал осликов, везде только кони, самые разные кони: мелкие, крупные, тяжеловесы, легкие скакуны, могучие рыцарские, выносливые монголоиды - но кони и только кони. Если не считать, конечно, мула отца Ульфиллы.

С ослика слез человек в сутане священника, усталый и покрытый дорожной пылью. Был он похож на отца Ульфиллу, разве что постарше.

Глядя на меня снизу вверх, сказал с неимоверным облегчением:

- Вы и есть Ричард Длинные Руки?

- Ричард де Амальфи, - поправил Гунтер значительно. - А "Длинные Руки" отныне только для самых близких.

Священник поклонился, в глазах восторг:

- В Зорре говорят о вас как о сосредоточении всех рыцарских доблестей! И вот мне повезло вас отыскать... Сэр Ричард, я к вам с очень важным поручением.

- Каким?

Он покосился по сторонам, на лице смущение, сказал с запинкой:

- Некто... очень желающий вам счастья... велел передать... передать специально для вас...

Он торопливо вернулся к ослику, развязал мешок и суетливо вытащил объемистый сверток. Снова покосился по сторонам, вздохнул, но я не выказал ни малейшего желания отослать рыцарей, и он принялся нерешительно развязывать сверток.

Ткань распалась, на свет появилась кольчуга дивной красоты. Сердце дрогнуло, в груди растеклась сладкая боль. Кольчуга, очень искусно выкованная, никаких примет, но вязаная рубашка, в которую завернута, отмечена едва заметным гербом, который здесь ничего никому не скажет, но я-то знаю, кому он принадлежит!

- Это кольчуга, - сказал священник, - получила благословение самого прелата Войтыллы! Ее не пробить копьем, мечом или топором, не берут ни стрелы, ни болты. Человек, который носит эту кольчугу, никогда не знает усталости, ему не требуется сон, он слышит намного лучше любого человека, чует запахи, как волк...

Вокруг восторженно охали и ахали, я с трудом превозмог боль в грудной клетке, сказал сразу охрипшим голосом:

- Благодарю... Благодарю, оставь... А теперь иди отдохни, подкрепи силы. Фрида, позаботься, чтобы патера накормили и напоили.

Он протянул обеими руками кольчугу:

- Мой господин, ее нужно одеть!

- Одену, - пообещал я. - Оставь. Я никуда сейчас не еду.

Гунтер внимательно посмотрел на меня, взмахнул рукой в латной рукавице:

- Аудиенция закончена. Лорд Ричард изволит соизволить отдохнуть. Все свободны. Я сказал: свободны, мать вашу!

Голос его перешел в рык, все поспешно попятились, только священник остался и держал кольчугу в вытянутых руках. Гунтер принял ее, глазами указал патеру на дверь. Тот поклонился, удалился очень неохотно, обиженный.

Я повторил Гунтеру сломленным голосом:

- Пусть накормят... наградят... Словом, позаботятся. Он проделал такой путь...

- Надеюсь, не напрасно? - осведомился он. Наткнувшись на мой взгляд, сказал поспешно: - Будет сделано, ваша... сэр Ричард. А что с кольчугой?

- Положи...

- Куда?

- Найди место. Но так, чтобы на глаза не попадалась. Он переспросил озадаченно:

- Спрятать в ваших покоях?

- Ну, - ответил я в затруднении, - где же еще? Заверни во что-нибудь неяркое. И накрой, накрой, чтобы я не видел.

- Будет сделано, - повторил он совсем озадаченно.

Оставшись наедине, я тупо посмотрел вслед, взгляд уперся в дверь, мысленно все еще вижу кольчугу, даже не кольчугу, а ткань со знакомым до боли гербом... Глупое выражение, просто дурацкое, но сейчас я ощутил, что в самом деле может быть именно до боли. До щемящей боли в груди, где ухитряется ныть сердечная мышца, что есть всего лишь насос для перекачивания крови.

Но, тем не менее, болит, как живой червовый туз, пронзенный стрелой. Гунтер поклонился, на лице нерешительность, усы обвисли, как у запорожского казака.

- И еще, ваша милость...

- Да, Гунтер.

- Вы хотели закончить осматривать ваши земли, но... осталась такая мелочь, что и выезжать туда не стоит.

- Что? - потребовал я. - Договаривай! Когда такое вступление, то, сам понимаешь...

Он вздохнул, развел руками:

- Там узенький клинышек, ваша милость. Не стоит и внимания. В основном же с той стороны ваши земли граничат с дружелюбными соседями. А земли Волка касаются ваших земель меньше, чем в четверть мили!

Я помрачнел: если не предпринимаю ничего против Волка, то вовсе не потому, что забыл, как он предательски захватил меня, а потом подверг жестокой пытке.

- После обеда поедем, - ответил я, - посмотрим.

- Ваша милость, - сказал он предостерегающе, - вам надо готовиться к турниру!.. Завтра рыцарский суд, а после него собирались на турнир... Какое копье подготовить?

- Не заговаривай зубы, - посоветовал я. - После обеда подбери крепких ребят. Да побольше. Я не хочу, чтобы и на этот раз что-то случилось.

* * *

Обед проходил в странной спешке: все знают, что я завтра еду на рыцарский суд, а оттуда прямо оправлюсь в Каталаун, где в предместье и будет знаменитый турнир, где победителю достанется Большой Золотой Шлем.

Я вышел из зала, навстречу бежала шустрая Фрида, я поманил ее пальцем:

- Эй, лисичка!.. Фрида, ты мне нужна!

Она подбежала, быстрая и ладная, заулыбалась, глаза заблестели, пухлые губы раздвинулись в обещающей улыбке, уже готовая на все вольности. Почти на голову ниже меня ростом, придвинулась ближе и смотрит снизу вверх в мое лицо, прекрасно замечая, как мой взгляд невольно скользнул за низкий вырез ее платья.

- Да, господин?

- Фрида, - повторил я, - э-э... что это я хотел сказать... У тебя что, на груди растут волосы?

Она отшатнулась, сама торопливо заглянула в платье, где два нежных белых полушария настолько оттопыривают платье, что несчастная никогда не научится играть на баяне.

- Что вы, господин!

- Да? Гм, тогда это не на груди, извини, с такого ракурса расстояние смазывается... Ты всех в замке знаешь?

Она потрясла головой:

- Ну, господин, не совсем уж и всех... Зато могу вам постелить ложе так, как никто не постелет!

- Ангелину знаешь? - прервал я. - Анджелу?

Ее улыбка померкла, круглое личико вытянулось, а искорки в глазах погасли:

- Ангелину?.. Да, совсем немного. Ее мало кто видит, господин. Она... она редко выходит наверх...

- Только по ночам, - сказал я и дал понять взглядом, что кое-что знаю. - Вот что, отыщи ее и пусть немедленно ко мне.

Фрида отступила на шаг, щеки побледнели, глаза расширились. Я смотрел, как ее тонкие руки прижались к груди в немой молитве:

- Господин!.. Не делайте этого!

- Почему? - спросил я. - Ах да, ты вот о чем... Нет, в постель тащить не собираюсь. Я человек осторожный, да и не хочу ложиться с железным поясом на шее. Не эстетично, как будто металлист какой, а я ведь теперь больше яппи ... Мне нужно дать ей кое-какие наказы. Хотя, впрочем, ты у меня стала как бы управительницей по верхним этажам? Я видел, челядью командуешь неплохо. Поручаю тебе сообщить Анжелине, что все деревни Одноглазого - уже мои деревни. Я не хочу, чтобы им был причинен какой-то ущерб. Если надо, можешь поспособствовать ее переселению из Амальфи в другой замок... например, к барону Талибальду.

Личико Фриды прояснилось, она мило заулыбалась, в глазах и гордость от повышения в должности, и радость, что не тащу Анжелину в постель.

- Я прослежу, господин, - пообещала она. - Вы мудро поступили, что сказали именно мне.

- Да уж, я мудр, - согласился я. - А почему я угадал?

- Я не только знаю их всех, - сообщила она застенчиво. - Я все-таки... главнее. Нет, по возрасту они все старше, но мало что видят в подземельях, а я везде... простите, ваша милость!.. знаю больше...

- Еще бы, - кивнул я. - Ночи на Купалу... в смысле на Вальпургия, полеты на метле, где кто-то сгреб... Оттягиваетесь по полной, да?

- Ах, - ответила она и подошла совсем близко, ее пальцы взялись за пряжку моего пояса, - что все те Вальпургиевы в сравнении с той ночью, когда я оказалась в вашей постели...

- Вернусь, - пообещал я, - тогда и попрыгаем. А сейчас, увы, труба зовет.

Лучники, что обедали последними, еще допивали эль, а конюхи уже выводили оседланных коней на середину двора. На воротах нам прокричали вслед напутствие, выказывая в первую очередь то, что на посту, блюдут, сторожат, враг не пройдет и не проползет, не подкрадется.

Гунтер послал коня вперед, а мы - я, Зигфрид, Алан и Теодерих - ехали неспешно плотной группой, Зигфрид развлекал рассказами, как они пересекали морской пролив на торговом судне, замаскировавшись под пиратов, Алан в свою очередь рассказал о сражении с дикими гномами.

Я догнал Гунтера:

- Что скрываешь, признавайся?

Он напряженно смотрел вперед, вздрогнул, повернул ко мне голову. Лицо вытянулось, в глазах тревога:

- Ходят слухи, что к Волку прибыл старший сын. Что-то не заладилось на Юге. Боюсь, ваша милость, нападения на ваши села со стороны Волка не случайны...

- А при чем села?

- Он принуждает их принимать его власть и платить налоги ему. Так уже получилось с другими деревнями, вы же помните!

- А сейчас, когда прибыл сын...

Он кивнул, лицо стало злым:

- Боюсь, что Волк присмотрел для сына ваш замок, сэр Ричард.

Некоторое время ехали в тяжелом молчании, кони идут ноздря в ноздрю, хотя мой трусит неспешно, а остальные едва не в галопе, потом рыцари яростно заспорили, кто поедет со мной на турнир, а кому защищать замок... даже оба замка. Сошлись на том, что едут Зигфрид, Алан, Теодерих, Гунтер, Ульман, Тюрингем и еще десятка два из наиболее крепких воинов. Да, еще надо не меньше дюжины лучников, нельзя превращаться в легкую мишень для стрелков на быстрых лошадках.

Я слушал, слушал, заметил саркастически:

- Я ценю ваше беспокойство обо мне... хотя я ж вас насквозь вижу, бесстыжие рожи! Ну что б не сказать честно, что самим восхотелось новых приключений, новых баб-с, новых драконов? Увы, скорее всего, на турнир поеду вообще один... или с одним, только одним сопровождающим.

- Со мной! - сказал Гунтер.

- Нет, со мной, - возразил Зигфрид сердито. Он зло сверкнул глазами и едва не бросил руку к мечу. - Я сопровождал сэра Ричарда...

- Тихо, - сказал я. - Тихо! Вы забыли, что Устав нашего Ордена выше рыцарского самолюбия?.. Нужно делать что нужно, а не то, что говорит нам детское самолюбие, именуемое рыцарским... Для нас важнее сохранить этот замок. В нем благополучие не только наше и сел, что принадлежат нам. Враги попросту выманивают меня из защищенного места. Я не знаю, что ожидает на турнире, но, полагаю, не только турнирные схватки... Однако главный удар будет нанесен сюда! Так что именно здесь останутся лучшие. Я возьму с собой кого-нибудь из местных, кто знает дороги, обычаи, имена и титулы наших соседей.

- Я! - сказал вдруг Алан. - Сэр Зигфрид прибыл из очень дальних краев, а я как раз из земель, что лежат отсюда на пути к турниру. Мы сможем заехать к моей родне...

Но сказал это без энтузиазма, я кивнул, принимая слова к сведению, но это не значит, что выберу его в спутники. Зашевелился и выдвинул коня вперед, отвесив учтивый поклон, всегда сдержанный и застенчивый виконт Теодерих.

- Сэр Ричард, - произнес он мягким голосом, - родовое имение моего отца всего в ста милях от места проведения турнира. Если бы мы летели отсюда, превратившись в птиц, нас бы могли подстрелить с башен мои братья. Я очень хорошо знаю те земли, а также сеньоров, по землям которых будем проезжать...

Я хотел промолчать, но учтивые слова требуют учтивого ответа, сказал с мягкостью железной руки в бархатной перчатке:

- Я все обдумаю.

Гунтер начал вертеть головой, я ощутил знакомый запах, в воздухе расплывается едва уловимый привкус гари и дыма. Ветерок сделал его отчетливее, затем унес, однако с новым порывом я ощутил, что пожарище совсем близко.

Кони вынесли на пригорок, внизу с десяток хаток, половина еще золотятся соломенными крышами, другие выгорели дочиста, из трех пепелищ поднимается затухающий дым. Жутко воет пес, я пустил коня в направлении воя. Крупная лохматая собака застыла в горестной позе над трупом человека в луже крови. Голова хозяина безжалостно раскроена, одна рука срублена по плечо.

Между домами лежат убитые, в это время в стороне страшно прокричал Гунтер:

- Вот они!

На окраине деревни большой сад, из-за деревьев выехали всадники в кожаных доспехах с металлическими пластинами, все в железных шапках Впереди на крупном коне настоящий рыцарь в добротном панцире, копье держит острием вверх. За ним пятеро в полудоспехах, все с мечами и топорами.

Зигфрид, Алан, Теодерих, Гунтер и Ульман разом обнажили мечи. Я торопливо выхватил молот, рука швырнула со всей яростью, что вспыхнула в мозгу, как будто там рванула граната. Молот унесся, я услышал шум, треск, глухой удар. Рыцаря подбросило, как мячик, еще троих разметало в стороны, я выставил руку, ухватил молот и снова швырнул с криком:

- Убивай!.. Это не люди!

И пришпорил коня, другой рукой выхватывая меч Арианта. Молот ударился в ладонь, и почти сразу же мы влетели в это паникующее стадо, где два страшных удара молота пробили широкую брешь в отряде, превратив десяток сильных мужчин в кровавое месиво.

Я никогда не переходил улицу поверху, если вблизи подземный переход, скажу честно - трусил, но сейчас оказался впереди всех, меч в опущенной руке, что удивляет всех, начиная от сэра Ланселота, но так нагнетаю кровь, во всем теле вскипает адреналин, впереди толпа вооруженной сволочи...

Оранжевое солнце зловеще заблестело на узком лезвии, словно я окунул его в кипящее золото. Я привстал на стременах, за спиной дикий вопль:

- Ричард!

- Ричард!..

- Ричард де Амальфи!

- Бей! - заорал и я. - Бей гадов!

Зайчик врезался в толпу, будь мое желание пробиться дальше, он бы пробился, но так окажусь в кольце, кто-то да ударит в спину, и умный зверь почти не двигался, пока я рубил направо и налево, затем делал шаг, еще шаг, и только если чей-то конь толкал его грудью или боком, он с силой бил копытами или хватал страшной пастью, и того опрокидывало вместе со всадником.

Мой меч входил в спрятанное в доспехи тело легче, чем нож в кочан капусты, я старался двигаться как можно быстрее, рубил, рубил, рубил, пока кровавая пелена не начала уходить с глаз.

Убегающих добили в спину лучники. Длинные, как дротики, стрелы из композитных луков с такой силой пронзали панцири, что высовывали острия с другой стороны. Те, кто остался, уже лежат неподвижно или корчатся на земле Зигфрид и Алан соскочили с седел и ходили между ними с длинными узкими кинжалами, мизерикордиями, просовывали узкое лезвие в щель забрала и нажимали на рукоять, а кого не считали рыцарем, того добивали ударом боевого топора.

Глава 10

Последний, что пытался уйти огородами, превратился в кровавую лепешку под ударом молота. Я поймал за скользкую рукоять и повесил на пояс, даже не стерши кровь.

Рассело и Хрурт получили легкие раны, еще двое лучников хвастались царапинами. Я затянул им всем, несмотря на протесты, мол, само заживет, но видел, что счастливы, у них такой сеньор, и видел также, что каждый отныне готов умереть за такого хозяина.

Тюрингем насторожился, затем рука, сжимающая рукоять меча, вытащила до половины. Из леса выходили нестройной толпой люди с топорами и луками. Остановились, а крупный мужчина, что шел впереди, приблизился к нам, преклонил передо мной колено.

- Мигель Сорока, - назвался он, - ваша милость. Вы меня назначили старостой, если помните...

Я поинтересовался строго:

- Что это за люди?.. Разбойничаешь снова?

- Это люди деревень Разлоги, Желтые Воды и Корсунянка, - сказал он. - После того как Волк захватил их, не все захотели служить ему... Волк - жестокий хозяин! Кто-то ушел в другие деревни, кто-то остался, а несколько человек присоединились к моей... гм... моему лесному отряду. Я все еще староста, но они меня помнят... Теперь, ваша милость, если вы собираетесь захватить замок Волка, то просим позволения присоединиться к вашему войску. А потом, если ваша милость дарует нам возможность вернуться в свои дома в отвоеванных деревнях...

Он умолк, я сказал как можно увереннее: