Чтение 35–й страницы книги ~Кровавые кости~

У меня сердце билось в горле, и не от страха. Жан-Клод коснулся моих рук, приподнял их. Положил на свои голые плечи. Кожа была теплой, гладкой, мокрой. Он держал меня за запястья - очень легко, чуть-чуть. Я могла бы в любой момент освободиться. Он повел мои руки вниз по своему телу.

Я высвободилась. Он ничего не сказал, ничего не сделал. Только стоял на коленях и смотрел. Ждал. Я видела, как бьется жилка у него на шее, и мне хотелось до неё дотронуться.

Скользнув руками по его плечам, я придвинулась лицом к нему. Он стал приближаться для поцелуя, но я ладонью скользнула по линии его лица, отворачивая его голову. Губами я коснулась его шеи и провела ими вниз, пока не почувствовала под языком биение пульса. Вкус воды, чистой кожи, парфюмированного мыла.

Я соскользнула с кресла, оказавшись на коленях перед Жан-Клодом. Он был выше, но ненамного. Я слизнула воду с его груди и позволила себе то, что мне уже давно хотелось сделать, - коснулась языком его соска, и он вздрогнул всем телом.

Я слизывала воду с его груди, а руки завела по талии на влажное закругление спины.

Он развязал пояс моего халата, и я не сопротивлялась. Я позволила его рукам скользнуть под халат, вокруг талии, и только футболка отделяла его плоть от моей. Он провел руками мне по бокам, играя пальцами на ребрах. Пистолет оттягивал ткань халата и мешал.

Я подняла к нему лицо. Его руки скользнули мне за спину, прижимая к длинной влажной линии его тела. Полотенце опасно болталось.

Губы Жан-Клода скользили по моим губам, поцелуй начал становиться горячее, тверже, почти до боли. Его руки сомкнулись у меня за плечами. Мои руки скользнули вниз по его телу, до полотенца, и оказалось, что оно уже размоталось. У меня под пальцами круглилась гладкость ягодиц. Только прижатие наших тел ещё удерживало на месте это полотенце.

Он впивался мне в губы, и вдруг это стало резко. Больно. Я отдернулась и ощутила вкус крови.

Жан-Клод отпустил меня. Он сел на пятки, полотенце собралось на коленях.

- Простите меня, ma petite. Я увлекся.

Я коснулась губы и отняла руку с пятнышком крови.

- Вы меня укусили!

Он кивнул:

- Я искренне об этом сожалею.

- Да уж, могу себе представить!

- Не обрушивайте на меня праведный гнев, ma petite. Вы наконец-то признались перед собой и передо мной, как вас влечет мое тело.

- Ладно, я вас хочу. Довольны?

- Почти, - ответил он, и что-то мелькнуло в его глазах. Что-то темное, засасывающее и более древнее, чем могло бы быть. - Я могу предложить вам мое смертное тело и более того, ma petite. Между нами может быть такое, чего никогда не сможет предложить вам любовник-человек.

- И каждый раз я буду терять капельку крови?

- Это был несчастный случай, - сказал он.

Я глядела на него, бледного и влажного, сидящего на полу с полотенцем на коленях, почти обнаженного.

- Сегодня я впервые обманула Ричарда, - сказала я.

- Вы же встречаетесь со мной уже несколько недель, - удивился он.

Я покачала головой:

- Но я не обманывала. А это уже обман.

- Значит, вы обманывали меня с Ричардом?

На это я не знала, что сказать.

- Идите оденьтесь.

- Вы действительно хотите, чтобы я оделся?

Я отвернулась.

Мне было неловко и неудобно.

- Да, если можно.

Он встал, сжимая в руке полотенце. Я смотрела в пол, и мне не надо было видеть его лицо, чтобы представить себе его усмешку.

Он отошел, не потрудившись снова замотаться в полотенце. Мышцы шевелились у него под кожей от икр до пояса. Он ушел в спальню голый и мне нравилось это зрелище.

Я коснулась пальцем языка. Он все ещё кровоточил. Вот тебе поцелуи взасос с вампиром. Даже подумать об этом я спокойно не могла.

- Ma petite, - окликнул он меня из спальни.

- Да?

- У вас есть фен?

- В моем чемодане. Возьмите.

Слава богу, я оставила чемодан в спальне возле двери ванной. Преимущество лени. Теперь не надо было ещё раз смотреть на его обнаженное тело. Волна гормонов схлынула, подступило смущение.

Я услышала жужжание фена и стала гадать, стоит ли он голый перед зеркалом, когда сушит волосы. И отлично понимала, что мне достаточно только подойти к двери и убедиться собственными глазами.

Я встала, одернула футболку, как следует завязала халат и села на диван. Спиной к спальне. Не буду больше ничего смотреть. Вынув "файрстар" из кармана, я положила его на кофейный столик перед собой. Он был очень твердый, очень черный и будто осуждал меня.

Фен затих, и Жан-Клод снова меня окликнул:

- Ma petite?

- Что еще?

- Приходите ко мне поговорить, пока солнце восходит.

Я поглядела на окно, которое он открыл. Небо стало не таким черным - ещё не светлым, но уже не было той чистой темноты. Я закрыла шторы и пошла в спальню. Пистолет я оставила на окне - все равно в спальне есть браунинг.

Жан-Клод аккуратно сложил одеяло в ногах кровати. Его покрывала только темно-красная простыня. Мягкие волосы разметались по подушке. Простыня была спущена до пояса.

- Можете составить мне компанию, если хотите.

Я прислонилась к стенке и покачала головой.

- Я не предлагаю секс, ma petite, для этого уже слишком близко к рассвету. Я предлагаю вам половину кровати.

- Спасибо, но я лягу на диване.

Он улыбнулся понимающим изгибом губ - стала возвращаться прежняя надменность. Почти приятно было знать, что ничего не изменилось.

- Это не мне вы не доверяете. Это вы себе не доверяете, ma petite.

Я пожала плечами.

Он натянул простыню на грудь - почти защитным жестом.

- Оно идет.

- Кто оно?

- Солнце.

Я посмотрела на закрытые шторы на дальней стене. Они были двойные, но по краям пробивался сероватый свет.

- Ничего, что вы вот так, без гроба?

- Если никто не откроет шторы, ничего страшного. - Он посмотрел на меня долгим взглядом. - Я люблю вас, ma petite, так сильно, как только могу любить.

Я не знала, что сказать. Сказать, что я его хочу, - неуместно. Сказать, что я его люблю, - солгать.

Свет стал сильнее, белой каймой вокруг штор. Тело Жан-Клода расслабилось на кровати. Он перекатился на бок, вытянув одну руку, а другой придерживая простыню на груди. Он смотрел на усиливающийся свет, и я видела его страх.

Я встала на колени возле кровати и чуть не взяла его за руку, но сдержалась.

- Что будет дальше?

- Вы хотелb знать правду? Смотрите.

Я ожидала, что он станет говорить медленнее, глаза заморгают, будто он засыпает. Вышло не так. Он закрыл глаза сразу, лицо его исказилось. "Больно", - прошептал он. И лицо обмякло. Я видела, как умирают люди, как уходит свет у них из глаз. Чувствовала, как ускользает душа. Вот это я сейчас и видела. Он умер. На шторах нарастал свет, и когда он превратился в сплошную белую линию, Жан-Клод умер. Последний вздох вышел из него долгой трелью.

Я стояла на коленях у кровати и смотрела. Я знала, как выглядит мертвец, и сейчас передо мной был именно он. Черт побери!

Я положила скрещенные руки на кровать и уперлась в них подбородком. Я глядела на Жан-Клода, ожидая, чтобы он вздохнул, вздрогнул, что-нибудь. Но ничего не было. Я повела рукой над его кожей, потом коснулась пальцами. Он был теплым, совсем по-человечески, но не двигался. Я взяла его руку - пульса не было. В этом теле не бежала кровь. Знал ли он, что я здесь? Ощущал ли, что я его касаюсь? Мне казалось, что я много времени там провела, просто глядя на него. Вот и ответ на вопрос. Вампиры - мертвецы. То, что их оживляет, - это вроде моей собственной силы, какой-то вид некромантии. Но я не спутаю мертвого с живым. Да, некоторое новое направление некрофилии.

Мне только показалось, или я действительно почувствовала касание души, покидавшей его тело? Конечно, души у вампиров нет - это неотъемлемое их свойство, - но что-то его покинуло. Если не душа, то что это? А если душа, куда она направляется на дневное время? Кто надзирает за душами вампиров, пока они лежат мертвыми?

В дверь постучали - наверное, мальчики пришли. Я встала, запахнув халат. Мне было холодно, и я сама не знала почему. Я пошла открывать дверь. Порез на языке почти уже не кровоточил.

Мне снился сон. В этом сне кто-то держал меня на коленях. Меня обвивали гладкие темные руки. И я глядела в смеющееся лицо матери. Она была самой красивой женщиной в мире. Я прижималась к ней и слышала чистый запах её кожи. Она всегда пахла пудрой "Гипнотик". Мама склонялась ко мне и целовала меня в губы. Я забыла вкус её помады, забыла, как она водила пальцем и смеялась, размазывая яркую красную помаду по моим детским губам.

Она отняла палец, и на нем было что-то ярче помады. С него капала кровь. Она уколола себе палец английской булавкой, и он кровоточил. Она поднесла палец ко мне и сказала: "Поцелуй его, Анита, так будет лучше".

Но крови было слишком много. Она бежала по маминой руке. Я смотрела на её смеющееся лицо, и кровь капала с него дождем. Я проснулась, резко сев на диване, ловя ртом воздух. На губах ещё ощущался вкус помады, и в ноздрях стоял запах пудры "Гипнотик".

Ларри сел на широком кресле, - протирая глаза.

- Что такое? Снизу позвонили разбудить?

- Нет, просто плохой сон.

Он кивнул, потянулся и потом нахмурился:

- Ты слышишь запах духов?

Я уставилась на него:

- О чем ты?

- Духи или пудра, что-то в этом роде. Не слышишь запаха?

Я сглотнула слюну и чуть не задохнулась от собственного сердцебиения.

- Да, слышу.

Я откинула запасное одеяло и запустила подушку через всю комнату.

Ларри спустил ноги с кресла.

- Что это с тобой?

Я подошла к окну и раздернула шторы. Дверь в спальню была закрыта, и Жан-Клоду ничего не грозило. Там с ним спал Джейсон. Я стояла в лучах солнца и впивала тепло. Прислонившись к нагретому стеклу, я лишь тогда сообразила, что стою только в длинной футболке и в трусах. А, ладно. Еще несколько минут я погрелась на солнце, ожидая, пока успокоится пульс.

- Серефина послала мне сон. Это запах духов моей матери.

Ларри подошел ко мне. Он был одет в шорты и зеленую футболку. Рыжие вихры торчали во все стороны. Синие глаза прищурились, когда он вышел на свет.

- Я думал, что только вампир, у которого есть с тобой связь, который тобой владеет, может наслать тебе сон.

- Вот и я так думала.

- А как я мог ощутить запах из твоего сна?

Я покачала головой, не отрывая лба от стекла.

- Не знаю.

- Она поставила на тебе метку?

- Не знаю.

Он сжал мое плечо:

- Все будет в порядке.

Я отступила от окна и стала расхаживать по комнате.

- Не будет все в порядке, Ларри. Серефина вторглась в мои сны. Этого никто никогда не делал, кроме Жан-Клода.

Я запнулась, потому что это не было правдой. Николаос тоже это делала. Но это было после того, как она меня укусила. Я покачала головой. Как бы то ни было, а это очень плохой признак.

- И что ты будешь делать?

- Я её ликвидирую.

- То есть убьешь?

Если бы не серьезные глаза Ларри, я бы сказала: "И ещё как". Но трудно говорить об убийстве с мальчишкой, который смотрит на тебя так, будто ты пнула ногой его любимого щенка.

- Я постараюсь достать ордер.

- А если не сможешь?

- Если вопрос стоит так: "я или она", то пусть это будет она, Ларри. О'кей?

Ларри грустно посмотрел на меня.

- То, что я сделал сегодня ночью, это убийство. Я это знаю, но я же не планировал это убийство.

- Останешься в нашем деле - начнешь планировать.

Он потряс головой:

- Я в это не верю.

- Верь во что хочешь, Ларри, но это правда. Слишком это опасно, чтобы играть по правилам.

- Если ты в самом деле в это веришь, как ты можешь встречаться с Жан-Клодом? Позволять ему прикасаться к тебе?

- Я никогда не говорила, что я последовательна.

- Ты не можешь удержаться?

- От чего? От встреч с Жан-Клодом или от убийства Серефины?

- И от того, и от другого. Анита, либо ты из хороших парней, либо из плохих парней.

Я открыла рот - и закрыла. Что я могла сказать?

- Ларри, я из хороших парней. Но не собираюсь быть жертвой. Если это значит нарушить закон, так тому и быть.

- А ты собираешься получать ордер?

Он спросил это с совершенно нейтральным лицом, вдруг сильно постаревшим. Даже с этими рыжими торчащими вихрами он выглядел очень серьезно и печально:

Ларри взрослел у меня на глазах. Не по возрасту - по опыту. Выражение его глаз было куда старше, чем пару месяцев назад. Слишком он много видел и много делал. Он все ещё пытался изображать из себя сэра Галахада, но на стороне Галахада был Бог. У Ларри была только я, а этого мало.

- Единственный для меня способ добыть ордер - солгать.

- Я знаю, - сказал он.

Я поглядела на него:

- Серефина не нарушила никаких законов - пока что. Об этом я лгать не буду.

Он улыбнулся:

- И хорошо. Когда у нас встреча с Доркас Бувье?

- В три.

- Ты уже придумала, что принести в жертву, чтобы поднять зомби, которые нужны Стирлингу?

- Нет.

Он уставился на меня:

- И что ты собираешься сказать Стирлингу?

Я покачала головой:

- Пока не знаю. Хотелось бы мне знать, зачем он так рвался убить Бувье.

- Землю хочет получить, - ответил Ларри.

- Стирлинг и компания говорили о семействе Бувье, не о Магнусе Бувье. Это значит, что судится с ними не только он. Убийство Магнуса не снимет проблемы.

- Так зачем его убивать?

- Вот именно.

Ларри кивнул:

- Надо нам снова поговорить с Магнусом.

- Предпочтительно без участия Серефины, - сказала я.