Чтение 35–й страницы книги ~Азеф~

пожилая женщина. Каляев узнал великую княгиню Елизавету. Следом шел высокий
генерал-губернатор, и находу разлеталась его шинель на красной подкладке.

Проводив его взглядом Каляев ушел с Театральной площади.

Дора ждала в глухом переулке Замоскворечья. Издали она узнала
ковыляющего "Мальчика". Савинков взял ее в сани и, молча, передал портфель с
бомбами.

- Не встретил?

- Встретил. Но не мог, были дети.

Дора молчала, поправила на коленях портфель.

- Дора, вы оправдываете "поэта"?

- Он поступил, как должен был поступить.

- Но теперь вы снова будете вынимать запалы, разряжать, заряжать. Может
произойти неудача. Вы опять рискуете жизнью и всем делом.

- Мы не убийцы, Борис, - тихо проговорила Дора. - "Поэт" прав. Разряжу
и заряжу без оплошности.

Свободной рукой она подняла воротник шубки, мороз щипал за уши.

Они ехали по Софийке. Савинков вылез. Остаток ночи до синего рассвета
провел в ресторане "Альпийская роза".

4-го февраля Савинков и Дора ждали Моисеенко, стоя за портьерой окна.

- Приехал, Дора, одевайтесь, - проговорил Савинков. Он был такой же
бледный, усталый, впалые щеки, как у тяжко больного обтянули скулы, глаза
обвелись темными кругами, став еще уже. Когда брал портфель, на этот раз с
одной бомбой, Дора заметила как дрожат его руки. Она торопливо надевала
шубу, шляпу.

- Не проезжал еще? - тревожно спросил Савинков, садясь в сани.

- До двенадцати нет, - ответил Моисеенко.

- Стало быть успеем. Теперь поедет в три.

- Куда везти?

- Да в Юшков же переулок! - раздраженно проговорил Савинков. -
Поскорей, нахлестывайте!

"Мальчик", получив два удара, прыгнул галопом. С галопа перешел на
возможно быструю, скверную рысь. Такой вихлястой рысью, тяжело дыша, вбежал
в Юшков переулок. Тут у сумрачного дома Моисеенко остановился. Путаясь в
полости саней вылезла Дора.

- Вы ждете у Сиу, на Кузнецком, так, Дора?

- Да, да, - проговорила она, не оглядываясь, идя. На следующем углу в
сани сел Каляев, одетый прасолом, в поддевке, картузе, смазных сапогах. Они
поехали к Красной площади.

- Янек, - говорил Савинков, - мы должны сейчас же решить, либо сегодня,
либо надо отложить дело. Я боюсь, одного метальщика недостаточно. Может быть
надо стать вдвоем? Но у нас сегодня один снаряд.

- Что ты говоришь! - возбужденно сказал Каляев. - Никакого второго
метальщика не надо! Позавчера я был тоже один. Ну? И если б не дети, я
кончил бы.

Савинков молчал, угнетенно, разбито.

- Ты настаиваешь именно сегодня и ты один?

- Да. Нельзя в третий раз подвергать Дору опасности. Я все беру на
себя.

- Как хочешь. Тогда надо вылезать, кажется, - сказал Савинков,
оглядываясь, словно они ехали по совершенно незнакомому месту.

- Что это, Красная ? - спросил он.

- Красная, барин, - ответил Моисеенко с козел.

- Янек, в последний раз, ну, а если неудача? Тогда погибло дело?

Лицо Каляева раздраженное.

- Неудачи быть не может. Если он только поедет, я убью его, понимаешь?

Моисеенко остановил "Мальчика".

- Приехали, барин, - проговорил он, отстегивая полость.

Каляев вылез со свертком. За ним вылез с пустым портфелем Савинков и
кинул в ладонь извозчику светленькую мелочь.

- Я к Кремлю, - тихо сказал Моисеенко. Савинков не ответил. Они шли с
Каляевым по Красной площади. На башне Кремля старые часы проиграли "два".

- Два часа, - сказал Каляев.

- Ну? - проговорил Савинков. Каляев улыбнулся.

- Прощай, Борис, - сказал он и обнял его. Они расцеловались в губы.

Не обращая ни на что внимания, Савинков смотрел, как легкой походкой,
не оглядываясь, уходил Каляев к Никольским воротам. Когда он потерял его,
пробормотала "Куда же теперь идти?" Машинально пошел к Спасской башне. Возле
башни сгрудились извозчики, не могли разъехаться и, выбиваясь из сил,
ругались матерью.

Через Спасскую башню Савинков прошел в Кремль. И вдруг вздрогнул: у
дворца стояла карета великого князя. Рысаки мотали головами. "Убьет", - и
радость залила его сердце. Он быстро пошел из Кремля на Кузнецкий, к Сиу,
где ждала Дора.

Он почти бежал по Кузнецкому. Сам не знал почему торопился к Сиу.
Предупредить ли Дору, что покушение удастся? Вернуться ли с ней, чтоб
видеть? Он сталкивался с людьми. Сердце билось.

Еще не дойдя, услыхал отдаленный глухой удар. И остановился у магазина
Дациаро, будто рассматривая открытки. "Неужели Янек? Но почему так глухо?"

У Сиу сидели праздные москвичи, отводящие душу покупкой безделиц на
Кузнецком мосту. Дамы пили кофе, ели пирожные. Савинков увидал Дору в
глубине кафе. Перед ней стояла чашка.

- Пойдемте отсюда, - сказал он, странно скаля зубы, пытаясь сделать
улыбку.

Дора поднялась. Взглянув в витрину окна, она увидела, что по улице
бегут люди, кто-то машет рукамм, кто-то споткнулся, упал, тяжелый господин
смешно перепрыгнул через него, убегая, за ним вихрем пробежали какие-то
мальчишки.

- Что такое? - спросила Дора. Публика из кафе бросилась к выходу.
Савинков стоял бледный.

- Да пойдемте же.

- Простите, мадам, вы, мадам, не заплатили, - подбежал лакей.

- За что? - спросила Дора.

- За кофе и за два пирожных.

- Пирожных я не ела, - сказала Дора, рассеянно шаря в сумочке.

- Кого?! - Что?! - Убило?! - Кого?! - закричали в кафе. Кузнецкий мост
залился бегущими, все бежали к Кремлю.

Савинков сжал руку Доры, тащил ее сквозь толпу. От Никольских ворот
площадь залилась людьми. Все молча лезли куда-то. Толпа, сквозь которую
нельзя было пробиться, казалась Савинкову отвратительной. - Вот, барин,
извозчик!

В пяти шагах, у тротуара стоял "Мальчик". Дора была бела, губы сини,
она что-то шептала.

- Поедемте на извозчике, - сказал Савинков. Дора не сопротивлялась,
тихо шепча - "Янек, Янек".

"Мальчик" медленно продирался сквозь сгрудившуюся толпу. Когда ехали по
Страстному бульвару, Моисеенко попридержав "Мальчика", повернулся:

- Слышали?

- Нет.

- Я стоял недалеко. Великий князь убит, - чмокнул он, дернул возжами, и
стегнул кнутом "Мальчика". "Мальчик" дернул сани, Савинков и Дора качнулись.
Но не от толчка Дора упала на плечо Савинкова. Дора рыдала глухими
рыданиями.

- Господи, Господи, - слышал, склонившийся к ней Савинков, - это мы, мы
его убили...

- Кого? - тихо спросил Савинков.

- Его, великого князя, Сергея, - вздрагивая худым телом, рыдала Дора.

Савинков улыбнулся и крепче ее обнял.

В это время четверо жандармов, скрутив ноги и руки Каляеву, везли его в
арестный дом Якиманской части. Он старался закричать - "Да здравствует
свобода!" Лицо было безобразно сине. Окровавленный, он полулежал в санях. В
сознании смутно неслось происшедшее, как виденная и давно забытая картина.
Каляев ощущал запах дыма, пахнувший в лицо. Мимо плыла еще, в четырех шагах,
черная карета, с желтыми спицами. На мостовой лежали еще комья
великокняжеской одежды и куски обнаженного тела. Потом напирала толпа. А
великая княгиня металась, крича:

- "Как вам не стыдно! Что вы здесь смотрите!?" - Толпа хотела смотреть
куски мяса ее мужа. И напирала.

Возле арестного дома Каляев потерял сознание. Жандармы вволокли его за
руки и за ноги.

26

Вечером Каляев пришел в себя. На допросе ничего не говорил, слабо
улыбаясь. Тогда его повезли в Бутырскую тюрьму, в Пугачевскую башню. С
Николаевского вокзала в это время уходил скорый поезд. В купе 1-го класса
сидел худой господин с газетой. Светски полу поклонившись напротив сидящей
старой даме Савинков спросил:

- Я не помешаю вам, если буду курить?

- Пожалуйста.

Господин с удовольствием закурил.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

После убийства великого князя Сергея московской группой Б. О.,
петербургская - спешно готовила убийство великого князя Владимира виновника
расстрела рабочих 9-го января.

Максимилиан Швейцер жил недалеко от Зимнего дворца: в отеле "Бристоль",