Агуреев, сержант Виктор Голубев, Цыганов и Багиров - ударная группа;
Кузнецов и Бакиров - группа отвлечения, повторяю, именно отвлечения
зенитного огня! Ее задача выйти на тридцать-сорок секунд раньше к тому
месту, где мы начинали первый удар, и на высоте восьмисот метров сделать
ложную атаку, а в это время мы шестеркой, выйдя с запада с высоты
двести-триста метров, ударим по артпозициям всеми "эрэсами". Если "мессеров"
не будет, повторим атаку в обратном направлении. Но тут уж немец спуску не
даст, поэтому пара Кузнецова, идущая нам навстречу, давит зенитные точки.
Выход из атаки - в южную сторону на лесной массив.
без потерь. За это короткое время люди словно бы стали мне дороже и
беспокойство мое возросло.
Погостья. Но так как все группы наших штурмовиков Ил-2 и истребителей
выходили на цель с севера, то и "мессеры" в основном патрулировали над
Погостьем, а мы-то заходили с юго-запада.
сторону Любани. Уходим в тыл врага значительно дальше, чем в первом вылете.
Сделав крюк, летим к цели с юго-западного направления, но, как назло, здесь
безоблачная погода. Солнце светит точно в хвост, затрудняя просмотр задней
сферы воздушного пространства. По расчету до цели - три минуты. Покачиваю
правым крылом, и пара Кузнецова, приняв сигнал, обгоняет группу. Теперь все
зависит от ее действий. Сумеет ли отвлечь фашистов и взять на себя огонь
зенитчиков?
задания на Ханко и всегда успешно. Если истребители не помешают, он и сейчас
обведет зенитную оборону вокруг пальца, подумал я, и отвернул чуть влево,
чтоб создать временной интервал при подходе к цели.
Кузнецов достигнуть и семисот метров, как впереди заклубились зенитные
разрывы. Обнаружили - это хорошо. Увеличивая скорость, он плавно развернулся
на цель. С каждой секундой плотность огня усиливалась, к самолетам
потянулись трассы "эрликонов", белые облачка десятками попыхивали вокруг
"ишачков".
Они летели со снижением наперерез курса, но он знал: в зону своего зенитного
огня "сто девятые" не войдут. Не теряя их из виду, он лихорадочно искал
глазами мою группу. Неужто проскочили на малой высоте?
высоту триста метров, разделившись на пары, спешно искали орудийные дворики.
Я мельком глянул в гущу зенитных разрывов, и сердце замерло...
огня, словно не ведая смертельной опасности, завершали разворот в нашу
сторону. Они все еще не видели нас... Скорей, скорей, нужно обнаружить цель.
Вот, кажется, и она! Впереди правее нас, на маленькой лесной поляне три
больших черных пятна, - позиция артбатареи... Сильно жму на кнопку
передатчика и буквально кричу:
снижении, нацеливаясь на черное пятно, - понял, цель видит. Сам спешу
определить точку прицеливания. Перекрестие сетки точно в центре дворика.
Навстречу две струи от спаренного зенитного пулемета. Еще секунда, и большой
палец надавил на кнопку пуска РС. Самолет вздрогнул, под плоскостями
метнулось пламя, в это же время чуть ниже справа блеснули огнем "эрэсы"
Герасименко. Два залпа, как один, накрыли цель. Мгновенно ногой доворачиваю
самолет на зенитную точку и навстречу ее трассе даю очередь из всех
пулеметов.
(так называли "мессеров").
лесной массив, встал в круг для сбора.
дворикам, не считая пулеметного огня, - порция солидная. Я взглянул в
сторону артпозиции, там в дыму и огне взрывался боезапас. Но повторить атаку
не пришлось: завязался бой с "мессерами". На малой высоте на встречных
курсах мы отбили несколько их атак. Вдруг "мессеры" прекратили бой и пошли в
сторону Погосгья. Прослушивая эфир, я понял, что там наносят удар наши
штурмовики. Воспользовавшись новой обстановкой, мы избежали преследования и,
главное, без потерь вернулись домой.
видом сказал:
в ремонт - дырок много.
больше... Иди в землянку, отдохни, сегодня с тебя хватит.
поврежденные самолеты. Да, дырок фашисты наковыряли порядочно, а "ишачок"
Кузнецова был в таком состоянии, что техник ужаснулся: "На чем только
долетел летчик?" Рули поворота и высоты разбиты, элероны повреждены, козырек
кабины еле держится, в маслобаке дыра, винт пробит, плоскости как решето.
Этой машине ремонт предстоит большой. Но техник Николай Акимов уверенно
доложил:
эскадрилье и дал высокую оценку ведущим звеньев и пар, умеющим цепко
держаться в строю и летать на предельно малой высоте. Но особой оценки
заслужили Кузнецов и Бакиров - штурман и старший летчик. Это они на пределе
крайнего риска обеспечили выполнение боевой задачи.
хорошие боевые возможности. Если тщательно готовить каждый вылет, успех
обеспечен.
самолетах?
немного помедлил и, наконец, произнес:
суток установим. Удивлен и рад, что вы наконец будете ими пользоваться.
было. После обеда ко мне на КП зашел капитан Агуреев и спокойно передал
рапорт на имя командира полка о переводе его в другую эскадрилью.
комиссара, адъютанта, инженера и секретаря парторганизации. Когда все
собрались, прочитал рапорт Агуреева и написал на нем: "Командиру полка.
Сожалею, но не возражаю".
эскадрилью? Извольте сегодня же подать рапорт.
полка, но работать будет так, как требует служебный долг. За ним поднялся
молчавший до этого Петр Кожанов и взволнованно заявил:
коммунистами и комсомольцами и как секретарь парторганизации сделал вывод,
что командование не ошиблось в назначении нового командира. А два боевых
вылета на штурмовку, в которых я участвовал, наглядно показали, как нужно
готовиться к боевым заданиям. С сентября 1941 года я не помню подобного
случая, и вот результат: сегодня мы не имели никаких потерь ни в летчиках,
ни в самолетах.
заседание партбюро, чтобы заслушать коммуниста Агуреева. Его рапорт об уходе
из эскадрильи в такое время я расцениваю... я расцениваю, как... - Кожанов
словно бы поперхнулся острым словом, но взял себя в руки и закончил: - Что
скажет на это комиссар?
хорошие советы близких и друзей сейчас ему не помогут. Нужно какое-то время,
чтобы улеглась обида на начальство, незаслуженно задержавшее его продвижение
по службе. Поэтому я посоветовал Кожанову не собирать партийное бюро, а
провести через неделю открытое партийное собрание и поговорить о роли
коммунистов в повышении боеспособности эскадрильи.
месяцы, обдумать мероприятия, которые повысят активность каждого летчика и
эскадрильи в целом. С докладом на собрании придется выступить мне. Если с
таким предложением присутствующие согласны, я доложу командиру и комиссару
полка. А пока, не теряя времени, будем готовиться к завтрашнему дню, но не
так, как готовился к дуэли пушкинский Ленский.
Ленского: "...паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она..." Дело
в том, что сегодня один из летчиков нашей эскадрильи попросил, чтобы ему
дали сто граммов водки в обед, боялся, что ему до ужина не дожить. Хотя он
сделал всего один вылет на штурмовку и вернулся без единой пробоины в
самолете. Значит, и у нас есть Ленские, а их не должно быть.