- Какая Марья Львовна?
- Ну, Машенька-актриса, - продолжал Павел, - ужели не помните?
Дело прошлое... Так вот-с, возле ее фатеры этот самый киятер и
устраивают... Там давно и прежде шли представления, большущий зал
с ложами, при нем зимний сад. Обгорела только сцена, декорации и
занавесы.
- Где же вы возьмете новые? - спросил Илья, - наш казенный театр,
слышно, совсем сгорел...
- Отыскались на это у них мастера; занавес будет вовсе новый,
парчовый, из риз, а заместо люстры - паникадило.
Тропинин ушам своим не верил. "Что он? раскольник, что ли? -
подумал он. - Да нет, те еще более почтительны к вере".
- И вы, как рисовальщик, - продолжал Находкин, - притом же, зная
их язык, могли бы им помочь. Вас в таком разе оденут, накормят;
ну, смилуются, а то и вовсе выпустят. Мы же с тятенькой тоже
постараемся, и завсегда.
Тропинин, поборая в себе злобу и негодование, молча мыслил:
"Неужели же этот муниципал и в самом деле поможет мне
освободиться?".
- Согласны, барин? - спросил Находкин.
- На что?
- Помочь в декорациях и в прочем...
- Согласен, - ответил со вздохом Илья.
- И дело-с. Оченно рад! А таперича, значит, по порядку, мы вас
отправим к Григорию Никитичу.
- Кто это?
- На Мясницкой, книгопродавец Кольчугин. Он ныне, по милости
анпиратора Бонапарта, покровителя, так сказать, наук-с, тут
назначен главным квартермистром для призрения неимущих и пленных.
Там и Сокольницкий... Тятенька, вы здесь? - крикнул Павел в
соседнюю комнату.
- Здесь, что те? - отозвался оттуда голос. Павел скрылся за
дверью и минуты через две вышел оттуда с отцом. Петр Иванович
Находкин, невысокий, рябой и лысый старик, с узкою, клином,
бородою, был в купеческом кафтане до пят, в высоких, бутылками,
сапогах и также с белым шарфом через плечо.
- Поступаете? - спросил он, взглядывая на Илью маленькими,
зоркими глазами.
- Ваш сын предлагает.
- Павел говорят дело, - произнес старик, - все мы под богом, не
знаем, как и что. В этот киятер уже поступили, из наших
арестованных, скрипач Поляков и вилончелист Татаринов. Не
опасайтесь, не останетесь... а мы добро помним-с...
Тропинин и Карп, с запиской сына Находкина и с жандармом, были
отведены на Мясницкую. Здесь, у подъезда длинного каменного дома,
где помещался заведовавший частью секретных сведений генерал
Сокольницкий, стоял караул из конных латников. Илью и его
спутника ввели в большую присутственную комнату. Несколько
военных и штатских писцов сидели здесь над бумагами у столов. За
перегородкой, у двери, переминаясь и охая, стояла кучка
просителей - бабы, нищие, пропойцы и калеки. Илья сквозь решетку
узнал Кольчугина, у которого не раз, еще будучи студентом, он
покупал книги. Он ему протянул письмо Находкина. Стриженный в
скобку и без бороды, Григорий Никитич, заложив руки за спину,
стоял невдали от перегородки, у стола, за которым горбоносый,
бледный и густо напомаженный французский офицер, с досадой тыкая
пальцем по плану города, спрашивал его через переводчика о
некоторых домах и местностях Москвы. Учитель математики -
переводчик, плохо понимавший и еще хуже говоривший по-французски,
выводил офицера из терпения. На Илью долго никто не обращал
внимания. У него от ходьбы разболелась нога, и он с трудом мог
стоять. Кольчугин наконец взял у него письмо.
- Вы знаете по-ихнему? - радостно спросил он, прочтя письмо. - И
отлпчно-с: сами объясните им свое дело, а пока вот помогите,
этому офицеру нужно указать на карте, где дома Пашкова. Главный
из них сгорел, а в боковых они хотят ладить новый госпиталь и
богадельню... Удивляетесь, что я при их службе? - заключил,
оглядываясь, Кольчугин. - Что, сударь, делать? Крест несем...
силком запрягли.
Тропинин, войдя за перегородку, дал нужные объяснения офицеру и
затем сообщил ему о предложении Находкина. Сперва офицер слушал
его сухо, но едва узнал, что Илья владеет кистью, мгновенно
изменился.
- Вы хотя и в грубой одежде, - сказал он, не скрывая своего
удовольствия, - видно, что образованный, высшего общества
человек. Садитесь. Не думайте, чтобы мы были только
завоевателями. Вы увидите, как мы оживим и воскресим вашу страну.
О! театр! лучшая пища для души... Я сам по призванию что хотите:
певец, стихотворец, актер, словом - артист.
На Илью были устремлены ласковые черные глаза: печальная улыбка
не сходила с бледного лица офицера.
- Да, - продолжал последний, - я в молодости, в нашей college
(Коллеж (франц.).), в Бордо, играл не только Мольера, по и
Расина... Далекие, счастливые времена! Но и здесь между вашими
актерами, уверяю вас, есть истинные таланты; не все бежали. О! мы
уже пригласили изрядных комиков. Офицер назвал имена нескольких
магазинщиков, аптекаря и двух парикмахеров с Кузнецкого моста. -
А ваш балетмейстер Ламираль, вот дарование! Он вызвался быть у
нас режиссером и ставить даже танцы... Потом, как его, как? очень
милый господин... мы с ним обедали на днях в его премилой
семье... Он взял подряд поставить театральную утварь... Вспомнил!
- торговец сукнами Данкварт... еще у него на вывеске герб
императора Александра.
- Все ваши соотечественники, французы, - сказал Илья.
- Вы этим хотите сказать, - произнес офицер, - что вам, как
русскому, хотя так превосходно говорящему по-французски,
неприлично участвовать в наших удовольствиях? Не так ли?
- Да, - ответил Илья.
- Полноте, помогите нам.
- Но чем же?
- Вы рисуете красками?
- Да.
- Это все, что нам нужно. И если вы согласны, скажите, чем, в
свой черед, и я могу вам служить? Шарль Дроз, к вашим услугам, -
заключил, вежливо кланяясь, офицер, - капитан семнадцатого полка
и адъютант штаба... а в свободные часы - любитель всего изящного
и в особенности театра.
- Я голоден, мосье Дроз! - мрачно произнес Илья. - Со вчерашнего
дня ничего не ел.
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Грабб Джеф
Распопов Дмитрий
Кервуд Оливер Дж.
Махров Алексей