глазах. Он услышал слова: "Как Лилиен! Стать такой, как Лилиен!", и она еще
ускорила шаг.
какой-нибудь образ, или звук, или запах, способный вызвать нежные
воспоминания! Если б стала перед нею хоть одна светлая картина прошедшего!
теням, летящим в вышине. - Смилуйтесь над ней и надо мною! Куда она идет?
Верните ее! Я был ее отцом!
от той, кто тебе всех дороже!"
вбирал их в себя при каждом вдохе. Они были везде, никуда от них не
скрыться. А Мэг уже не шла, а бежала, и все тот же огонь пылал в ее взоре,
все те же слова срывались с губ: "Как Лилиен! Стать такой, как Лилиен!"
голову. - Моя дочка! Мэг! Верни ее! Отче милосердный, верни ее!
тельце, погладила по лицу, оправила на нем убогий наряд. Прижала его к
исхудалой груди, словно давала клятву никогда с ним не разлучаться. И
прильнула к нему сухими губами в последнем, мучительном порыве любви.
наболевшего сердца, повернула сонное личико к себе и, опять сжав малютку в
объятиях, побежала дальше, к реке.
последние мысли многих других несчастных, искавших здесь избавления. Где
редкие красные огни на берегу горели угрюмо и тускло, точно факелы,
освещающие путь в небытие. Где ни одно обиталище живых людей не бросало тени
на глубокую, непроглядную, печальную тьму.
неудержимо, как воды реки стремились к морю. Тоби хотел коснуться ее, когда
она сбегала к темной воде, но дикое, безумное лицо - неистовая, страшная
любовь - отчаяние, презревшее все земные запреты, - пронеслось мимо него,
как вихрь.
Он упал на колени и в голос крикнул духам колоколов, парившим над ним:
спасите!
Произнося последние слова, он почувствовал, что к нему вернулось осязание,
что он может ее удержать.
даже если я, из любви к ней, такой молодой и невинной, клеветал на Природу,
на сердце матери, доведенной до отчаяния. Простите мою дерзость, Злобу и
невежество, спасите ее!
толкнула любовь - пусть больная любовь, но самая сильная, самая глубокая,
какую только дано знать нам, падшим созданиям! Подумайте, сколько она
выстрадала, если такие семена принесли такие плоды! Она была рождена для
безгрешной жизни. Всякая любящая мать могла бы сделать то же после стольких
испытаний. О, сжальтесь над моей дочерью, ведь она и сейчас жалеет свое дитя
и только затем губит свою бессмертную душу, чтобы спасти его!
старик, приметив девочку и словно черпая вдохновение в устремленных на него
сверху взглядах. - Я знаю, что Время хранит для нас наше наследие. Я знаю,
что придет день и волна времени, поднявшись, сметет, как листья, тех, кто
чернит нас и угнетает. Я вижу, она уже поднимается! Я знаю, что мы должны
верить, и надеяться, и не сомневаться ни в себе, ни друг в друге. Я узнал
это от той, кто мне всех дороже. Я снова обнимаю ее. О духи, милостивые и
добрые, я запомню ваш урок. О духи, милостивые и добрые, спасибо!
его милые, преданные, верные друзья - зазвонили в честь нового года, да так
радостно, так весело и задорно, что он вскочил на ноги и разрушил тяготевшие
над ним чары.
пока не справишься у какого-нибудь доктора, не вредно ли тебе их есть; ведь
что ты тут вытворял - ой-ой-ой!
лентами, к свадьбе. И столько в ней было спокойного счастья, столько
цветущей юности и светлой надежды, что Тоби громко ахнул, словно увидев
ангела, а потом кинулся к ней с распростертыми объятиями.
проскочить между ним и дочерью.
уступлю, даже вам. Первый поцелуй и Мэг в новом году достанется мне. Мне! Я
целый час дожидался на улице, пока зазвонят колокола. Мэг, сокровище мое, с
новым годом! Многих, многих тебе счастливых лет, дорогая моя женушка!
Трухти. Где бы вы ни жили, что бы ни видели на своем веку, все равно: ничего
даже отдаленно похожего на это вам и не снилось! Он садился на стул, бил
себя по коленкам и плакал; садился на стул, бил себя по коленкам и смеялся;
садился на стул, бил себя по коленкам и смеялся и плакал одновременно; он
вскакивал со стула и бросался обнимать Мэг; вскакивал со стула и бросался
обнимать Ричарда; вскакивал со стула и бросался обнимать их обоих вместе; он
то подбегал к Мэг и, сжав руками ее свежее личико, крепко ее целовал, то
отбегал от нее задом, чтобы ни на минуту не терять ее из виду, и снова
подбегал к ней, как фигурка в волшебном фонаре; а в промежутках плюхался на
стул, но тут же снова вскакивал, точно подброшенный пружиной. Он в полном
смысле слова был сам не свой от радости.
счастливая свадьба!
Сегодня. Колокола уже возвестили новый год. Вы только послушайте.
это были замечательные колокола - большие, голосистые, звучные, отлитые из
лучшего металла, сработанные лучшими мастерами; однако никогда, никогда еще
они так не звонили!
малость повздорили.
неправда, Ричард? Такой упрямец, такой горячка! Ему бы ничего не стоило
отчитать этого важного олдермена, прямо-таки упразднить его, - он думает,
это так же просто, как...
бы прок?
всегда будешь молодчина, до гробовой доски! Но ты, моя голубка, ты плакала у
огня, когда я пришел. О чем ты плакала у огня?
теперь тебе будет скучно одному. Вот и все.
разбуженная шумом, к ним вбежала полуодетая девочка.
маленькая Лилиен! Ха-ха-ха! Раз-два-три, вот и мы! И раз-два-три, и вот и
мы! А вот и дядя Уилл! - И Трухти, прервав свои прыжки, сердечно его
приветствовал. - Ах, дядя Уилл, какое мне было видение за то, что я привел
вас к себе! Ах, дядя Уилл, друг дорогой, какую службу вы мне сослужили своим
приходом!
оркестр, а за ним и толпа соседей, выкрикивающих "С новым годом, Мэг!",
"Счастливого брака!", "Долгой жизни!" и прочие пожелания в том же духе.
Барабан (закадычный друг Тоби) выступил вперед и сказал:
замуж. Не найдется человека, который, зная тебя, не желал бы тебе счастья
или, зная ее, не желал бы счастья ей. Или, зная вас обоих, не желал бы вам
обоим всяческого благополучия, какое только может принести новый год. Вот мы
и пришли встретить его музыкой и танцами.
сказать, был сильно под хмельком; ну, да бог с ним.
Какие вы добрые друзья и соседи! А все она, моя милая дочка. Она это
заслужила.
паре); и барабан уже совсем было собрался забарабанить во всю мочь, как
вдруг за дверью послышался страшный шум и в комнату вбежала женщина лет
пятидесяти, вида приятного и добродушного, а за ней мужчина с глиняным
кувшином необъятных размеров, а за ним трещотка и колокольцы - маленькие, на
деревянной раме, совсем непохожие на те, большие колокола.
себя по коленкам.
- А я бы не уснула в последнюю ночь старого года, если бы не зашла пожелать
тебе счастья. Будь я прикована к постели, я бы и то пришла. А раз сегодня
канун нового года и к тому же канун твоей свадьбы, моя милочка, я велела
сварить кувшинчик пивного пунша и захватила с собой.
Земляной Андрей
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Чернецов Андрей
Сапковский Анджей
Никитин Юрий