Чтение 35–й страницы книги ~Ближний Восток, 1993-94~

следующие полгода Давид не вылезал из-под машины, устраняя бесчисленные
недоделки.

Бенины друзья из зоопарка привезли с собой маленького толстенького
итальянца, очень интересовавшегося русским языком.

- Как по-русски лапша? - спросил он.

- Спагетти, - хором ответили мы.

- А хлеб?

- Пицца.

- А лук?

- Чипполино.

Мы бы и дальше морочили бедняге голову, но тут прибыли девушки. Олина
подружка Зоя оказалась очень похожей на нее, только черненькой.

- Вот Володя, - вполголоса сказала Оля, - тот самый.

Зоя посмотрела на меня, как на гориллу в зоопарке. Я отвел Оленьку в
сторону.

- Ты что ей про меня наговорила?

- Ну, как ты... сам знаешь, - она неожиданно покраснела. - Зойка так
просила поделиться, что я просто не могла отказать. У нее уже три месяца
никого не было.

- Ты что, с ума сошла? Я еле на ногах стою, а вас двое.

- Не волнуйся, мы все понимаем. Ну и что, зато ты первый русский,
который ходил в Петру.

Они затащили меня в комнату, уложили на койку и принялись насиловать по
очереди.

Первое время я принимал в этом какое-то участие, но потом перестал.
Хотя мой хвостик после полуночи стал реагировать только на минет, девушки
никак не хотели оставить меня в покое. Когда я выходил ненадолго из
полукоматозного состояния, то видел, как то черная, то русая головка мерно
покачивается над моим животом. Кажется, вторая девушка в это время держала
меня за руки.

Проснулись мы часов в десять утра. Я выпил пару литров сока,
побаловался еще немного с девчонками и проводил их до автобуса. На
прощание Оля дала мне бумажку с телефоном.

- Это Вера, моя подружка. Она живет у метро Динамо. Я ей про тебя
рассказала и обещала, что ты ее навестишь.

Расставались мы довольно грустно, Оленька даже заплакала. А еще
говорят, что обрезание улучшает мужские способности! Видимо, на тех
израильтян, с которыми общались Оля и Зоя, это не распространялось.

Позже я, конечно, не поленился навестить рыженькую Верочку, но дальше
первой встречи дела у нас как-то не пошли.

Наступил вечер. Мы с Беней сидели под акацией в компании Тепы и Шарика.
В сотне метров от нас рослый черно-белый самец страуса гордо шествовал по
саванне в окружении выводка полосатых "цыплят". В небе перекликались
стайки куликов.

- Почему ты не женишься на Марине? - спросил я. Беня задумался.

- Понимаешь, - сказал он, - я все-таки вырос в Грузии и привык, что в
семье мужчина - это мужчина, а женщина - это женщина. А Марина -
москвичка. Меня не устраивает, чтобы при живой жене мне самому приходилось
мыть посуду!

- Знаешь, кто ты? Половой шовинист.

- Может быть, - грустно согласился Беня. - Кстати, я тут недавно в
Эйлат ездил, встретил твою Анку. Что-то она тоскует, плачет даже.

Я не знал, шутит он или говорит серьезно, поэтому промолчал.

- Она сказала Леве, что, может быть, подумает, выходить ли за него
замуж, если он купит ей дом.

- Молодец девчонка! А он что?

- Обрабатывает папашу.

Позже я узнал, что домик Лева купил. Анка получила дарственную, и
больше он ее не видел. Дом быстро продали, и сейчас Анина семья, кажется,
уже в Америке.

Я догадывался, что все примерно так и будет, а Анке на всякий случай
передал через Беню прощальную открытку.

Не грусти - если сможешь, конечно.

Остаются нам письма и сны.

Ведь не может быть счастья навечно,

Без зимы не бывает весны.

Наша память по-прежнему с нами,

Ты же знаешь - пусть мчатся года,

Нам за многими новыми днями

Тех ста дней не забыть никогда.

И в часы невезенья и горя

Мы, наверное, вспомним не раз,

Что сто дней между солнцем и морем

Были все-таки в жизни у нас.

14. Эмигрант

Ибо человеку, который добр пред богом, он дает мудрость, и знание, и
радость. А грешнику дает заботу собирать и копить, чтобы после отдать
доброму. И все это - суета и томление духа.

Экклезиаст

Середина апреля в Негеве - начало лета. Заканчивается весенний пролет,
выгорают последние цветы, ночи становятся жаркими. Птенцы покидают гнезда,
детеныши - норы. Хай-бар к этому времени превращается в настоящий детский
сад.

Поскольку работы стало больше, Рони Малка прислал нам нового волонтера
- англичанина Дэниела. Но Дэниел как-то не вписался в Хай-Барскую жизнь.
Работать ленился, в биологии не разбирался, все у него ломалось. Беню же
больше всего возмущало, что он каждый вечер приходил в гости, а продуктов
не приносил. Все вздохнули с облегчением, когда гиены прокусили ему
ягодицу и он уехал домой - произошло это через месяц.

Обидно было уезжать, не увидев, как вырастут и окрепнут все, кто
родился зачастую у тебя на глазах - осленок, страусята, лисята, котята и
прочие. Но я и так уже пробыл в Израиле на месяц больше, чем рассчитывал.

Я позвонил в МВД и узнал, что они по ошибке отправили паспорт не туда и
он потерялся. Оформление нового заняло бы пару недель, а мне через три дня
пора было идти в армию. Бюрократия победила. Пришлось срочно придумывать,
как слинять из страны, в которую только что с таким риском возвращался.

К счастью, я вспомнил, что по решению суда в Гааге при передаче Табы
египтянам за жителями Израиля осталось право безвизового въезда в этот
пограничный поселочек. Я помчался в Эйлат и за пару часов поставил в
египетском консульстве туристическую визу в свой российский паспорт и в
израильские - моих друзей.

Потом явился в местный офис военкомата.

Дежурный офицер читала "Унесенных ветром". При моем появлении она
машинально поправила уставную бретельку, но глаз от книги не подняла.

- Мне послезавтра в армию, - начал я.

- Поздравляю.

- Спасибо! Друзья хотят устроить проводы.

- Естественно, - она перелистнула страницу.

- Но с деньгами у нас не очень, так что мы решили смотаться в Табу -
там дешевле.

- Счастливого пути.

- Мне нужно разрешение на выезд.

Она достала из кармашка рулон бумажек, похожих на трамвайные билетики,
написала на одной "24 часа", оторвала и протянула мне.

- До свидания.

- Пока, - ответил я и побежал на автовокзал.

Мы с Беней пулей влетели в джип, закинули на заднее сиденье канистру
говяжьей крови (я собирал ее с мясных туш по стакану всю последнюю
неделю), забрали в Эйлате Давида, Джин-Тоника, Реувена, Володю Локотоша и
пару аквалангов и поехали на КПП. Была пятница, и банки уже закрылись, но
я надеялся сменять шекели на доллары на границе, что нетрудно сделать,
если выезжаешь через аэропорт Бен-Гуриона или портХайфы.

Но Израиль есть Израиль. Как раз на этой границе шекели меняли только
на египетские пиастры, а это еще более сомнительная валюта, так что сменял
я совсем чуть-чуть: может, в Каире повезет больше.

Мы мчались на юг по берегу Синая. Это побережье - одно из самых
удивительных на свете. Горы здесь еще пустыннее, чем под Эйлатом, потому
что дожди бывают раз в несколько лет, а там, где есть хоть какая-то
растительность, ее уничтожает бедуинский скот. За двести с чем-то
километров пути до южной оконечности полуострова можно насчитать около
сотни чахлых акаций и столько же травинок.

Если посмотреть на море, оно покажется таким же безжизненным, но
наметанный глаз заметит торчащие из воды веточки кораллов, а иногда
мелькнувший спинной плавник рыбы-попугая. Красное море не только самое
соленое и теплое из морей Мирового Океана, но и одно из самых богатых по
разнообразию обитателей, что довольно странно, поскольку появилось оно
недавно - около 20 миллионов лет назад. По сути дела, это свежая трещина в