там работники "Гидраэра" приветствовали своего технического директора.
Профессор в изнеможении плюхнулся на скамью, снял шляпу. Не было бы ничего
удивительного, если бы из шляпы, как из миски, повалил пар...
спрашивается, я мучаюсь? Что? Кто мне из вас может объяснить? Это просто
какой-то психоз. Ну, что мне от того, кто из них больше вобьет мячей. Что?
Изменится от этого что-нибудь, черт побери! Завод от этого у меня станет? Хуже
мы от этого будем? Что? А вот волнуюсь сегодня с утра, как молокосос...
Токарцеву, румяный и плотный человек. Он сидел позади профессора. Желтый
портфель с ремнями покоился на его толстых коленях. - Я говорю: ну, давайте
посмотрим на это дело сторонними глазами..в шляпе и седой -румяный военный со
многими орденами. Игроки вскочили, окружили их.
на тросточку, веселый толстяк, - чтобы без эксцессов. Лучше уж, знаете,
вежливый проигрыш, чем грубый выигрыш. Но проигрывать, конечно, не следует.
военный и с удовольствием оглядел мускулистых ребят, сгрудившихся вокруг.
вежливости, чтобы вежливо...
"аутборта", перевернулась, промокла, но не хотела уходить с пристани, пока не
вытащат затонувшую машину. День вчера был холодный. Ее, вероятно, продуло.
Теперь ей пришлось остаться дома. Все ушли на матч. Она очень волновалась.
говорят, нескольких вратарей изувечил. Антон, в сущности, такой беззащитный.
наладили ей приемник. И теперь она могла следить за игрой по радио. Уютно
свернувшись на диване, она приготовилась слушать и вскоре узнала знакомый
голос Карасика.
загремел аплодисментами, оркестр грянул неведомый марш, и "Королевские
буйволы" появились на поле. Они выбежали, картинно салютуя простертыми вперед
и вверх ладонями правой руки. Вид у них был экзотический и зловещий. Черные
свитеры, белые вышитые бычьи черепа на груди и корона между крутыми рогами.
Они выстроились перед правительственной трибуной.
кривоногий. Он бежал вдоль трибун.
сосредоточенно, не улыбаясь. Пиратская черная повязка закрывала его лоб. Он
был похож на чернь римских цирков и не экзальтированные ротозеи рыцарских
турниров. Это не кровожадные любители боя быков...
будет углубляться в историю, цитировать и увлекаться пышными сравнениями. Но
коварная журналистская привычка взяла свое, и теперь он уже не мог удержаться.
Раз начав, надо было уже закончить выступление в таком духе.
бегового тотализатора. Зритель наших стадионов - он пришел по билетам
заводской заявки. Он по-хозяйски оглядывает свой стадион. Он бескорыстен и
великодушен, шумлив, но дисциплинирован. Хотя ему чертовски хочется, чтобы
наши не подкачали... Северная трибуна прохладна и сдержанна. Неисправимые
болельщики предпочитают более дешевую, южную трибуну. Она напротив нас. Южная
трибуна ослеплена солнцем и пристрастием. Круглая трибуна справа от нас не
страдает подобной однобокостью. Часто она объединяет мнения двух других трибун
и громогласно резюмирует их. Зрители ее горласты, непочтительны, но
по-пролетарски справедливы. Круглая трибуна с одинаковым рвением свистит и
хлопает своим и чужим.
знаменитости. Чемпионы негромко приветствовали друг друга. Они жали руки со
скромным, но значительным видом. Смесь почтительности и самоуважения была в их
любезных поклонах. Так встречаются певцы на сборном концерте, профессора на
консилиуме.
тискали их смуглые мышцы. В раздевалке стыло сдержанное волнение. Лица были
серьезны. Разговаривали вполголоса. Многие лежали на скамьях, вытянувшись,
экономно дыша. Лишь Кандидов в полном облачении голкипера шагал из угла в
угол. Он был великолепен. Статная громада в яркой майке, в щитках,
наколенниках, в лапчатых перчатках.
вошли в сопровождении нескольких военных двое: коротенький смешливый толстяк
вертела рукоятки. Она заблудилась в неразберихе над-московного эфира.
рация.
очевидно, час мировой литературы, декламировала Вергилия.
очень далеко, - но "Буйволы" обрушились-рьяной атакой. Атака форвардов...
переведена им на неприятельскую половину поля. В неудержимом беге наши
нападающие пробились сквозь полузащиту гостей. Правый полусредний Цветочкин,
получив подачу из центра, стремительно ведет мяч вперед.
вращая, Гэбр Оэагров мчал...
напирают...
пена и дых набегающих сзади. Страсть такова к похвалам. Такова о победе
забота!
обкосить которые требовал настойчивый лектор. Потом Карасик прорвался.
бесстрастный результат ничьей: ноль - ноль. Но тут в эфирную катавасию
впуталась еще одна совсем уже замечательная станция. Она зашаманила. Вероятно,
это была какая-то экспериментальная передача.
Иван Петрович, возбуждение триста. Я кончаю, я кончаю. Витя, Витя, я "Рыба",
модумавра. Он бежал тяжело, но отсалютовал с мрачным изяществом.
Снежкову:
имеет - головой бодает, Милиционер ужаснулся.
и рукопожатия.
"гип-гип-ура" гостей. Закрыв глаза, она старалась представить себе белые
стойки ворот с провиснувшей сеткой и сосредоточенное лицо Антона.
громкоговорителю. - Сейчас на поле идет стремительное перемещение сил по
сложным линиям. Линии нападения защиты, полузащиты собрались в комок и снова
распались, - сообщало радио. - Восемьдесят тысяч на трибунах дышат в один
ритм, смотрят в одну точку и мучимы одной загадкой: чьи ворота чаще посетит
сегодня мяч. Ведь сейчас на поле уже вошли в силу футбольные законы. Мяч
неприкосновенен для всех рук, кроме вратаря.
поражения. Но в воротах сборной СССР стоит сегодня... - голос Карасика
просквозила нежность, и радио обнародовало его дружеские чувства, - в воротах
стоит молодой вратарь товарищ Кандидов с завода Гидраэр. Он стоит в воротах
сборной СССР впервые в жизни. Только год назад он приехал с берегов Волги, где
был грузчиком. За год его узнали все на заводе. Теперь он вратарь Республики!
Сегодня... Но, товарищи, внимание. Клубок игры катится к воротам СССР.
Нападающие противника прорвались. Они порывисто мчат мяч. Ворота СССР в
опасности. Кандидов опрометчиво выбежал на перехват-Тут в репродуктор
ворвались треск, шорох, бешеный стрекот. Настя ошарашенно схватилась за
рукоятку конденсатора, вариометра. Но в ту же секунду она сообразила, что то
были не атмосферные разряды, а аплодисменты. Раскаты аплодисментов заглушили
передачу. Но она уже повернула ручку и сбилась теперь с точной настройки.
Приемник был не в порядке. Напрасно она лихорадочно в хватких перчатках
Антона. Он уже не грыз, как обычно, семечек. С него слетел весь наигранный
шик. Тело его пребывало в предельной подобранности, в постоянной готовности
отразить в любой точке пушечный удар мяча. Он бросался в ноги нападающих, он
опрокидывал на себя набегавших и снимал у них мяч с ноги в момент почти уже
совершившегося удара. Он ловил мяч в воздухе, прыгал навстречу ему, выбрасывая
мяч в поле, и тотчас, спиной к воротам, пятясь, отбегал на свое место, ни на
секунду не выпуская мяч из поля зрения. Он рыбкой нырял в нижний угол с
прижатым к груди мячом, вытянувшись, пересекал телом ворота, вытаскивая мяч из
верхнего угла. Он вылущивал мяч из груды свалившихся на него разгоряченных
тел. Он лез в самое пекло игры и длинными руками выхватывал оттуда мяч,
который, казалось, уже дымился... Стадион неистовствовал:
бессильно замирали в цепких объятиях. Мяч неминуемо встречал в полете его
тело. И, как всегда, начинало казаться, что он чудодейственно затягивает мячи
к себе, и те, изменяя траекторию полета, сворачивают к нему. Имя Кандидова не
Конюшевский Владислав
Зыков Виталий
Лукин Евгений
Свержин Владимир
Куликов Роман
Браун Дэн