read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Читатель, надо думать, сочтет похвальным такое мое поведение. Ведь нет
ничего легче, как представить себе молодого вертопраха, который, получив
благодаря искусительным проискам фортуны в свое распоряжение довольно
значительные средства, ушел бы с неоплачиваемой работы, снял уютную
холостяцкую квартирку и пожил бы на славу - благо Париж щедро дарит своих
гостей всеми видами удовольствий, - пока в срок - увы, вполне обозримый -
не исчерпались бы его ресурсы. Я ни о чем подобном не думал, а если и
думал, то с благонравной решительностью спешил отогнать от себя эту мысль.
К чему привело бы осуществление таковой? Куда бы я делся, растратив раньше
или позже, в зависимости от моей житейской прыти, все, что у меня имелось
за душой? Мне слишком памятны были слова крестного Шиммельпристера (с
которым я время от времени обменивался коротенькими открытками) о прямых и
окольных путях к прекрасному будущему, открытых перед тем, кто служит в
большом отеле. Посему, не желая оказаться неблагодарным и пренебречь тем,
что мне предоставили его интернациональные связи, я быстро справился с
искушением. Впрочем, по правде говоря, я хотя и твердо держался этой своей
"исходной точки", но совсем, или, вернее, почти совсем, не помышлял о
"прямом пути" и в мечтах не видел себя ни метрдотелем, ни портье, ни даже
главноуправляющим гостиницы. Зато тем более влекли меня "окольные
дорожки", и я только помнил, что мне надо остерегаться, как бы доверчиво
не принять первый попавшийся тупичок за такую ведущую к счастью тропинку.
Итак, даже сделавшись обладателем чековой книжки, я продолжал
оставаться лифтером в отеле "Сент-Джемс". И, право же, была известная
прелесть в том, чтобы на фоне тайного материального благополучия
разыгрывать эту роль: ведь таким образом и моя эффектная ливрея
становилась не более как "костюмом", одним из тех, в которые меня обряжал
крестный Шиммельпристер. Мое сокровенное богатство - ибо таковым
представлялись мне точно во сне свалившиеся на меня деньги - делало и
самую ливрею и службу, которую я нес в этой ливрее, своего рода мороком,
лишним подтверждением моей способности быть "оборотнем". И если в
дальнейшем я с потрясающим успехом выдавал себя за нечто большее, чем я
был, то в ту пору мне приходилось выдавать себя за меньшее, и я даже
затрудняюсь сказать, какая игра меня больше веселила и завлекала своей
волшебной сказочностью.
Конечно, в этом доме, столь изобильном и щедром для богатых гостей, на
мою долю доставались плохая пища и жесткое ложе, но по крайней мере то и
другое я имел даром, и потому, еще не получая жалованья, мог не трогать
своих денег и даже понемногу приумножать их благодаря тем пустякам,
которые мне и моим коллегам-лифтерам перепадали от проезжающих в виде
pourboires [чаевых (франц.)], или, как я бы предпочел сказать, douceurs
[сладостей (франц.)]. Желая быть вполне точным, скажу, что мне, как
правило, давали несколько больше и с более любезной миной, чем остальным -
франк, два или три, иногда пять, а в случаях исключительной, стыдливо
скрываемой тароватости - даже десять франков, в чем, конечно, сказывалось
чутье к благородному материалу; и характерно, что в моих простоватых
товарищах это даже не вызывало чувства зависти или недоброжелательства.
Это делали дамы, отъезжающие или долго здесь живущие, и даже мужчины,
подстрекаемые к тому своими благоверными. Мне вспоминаются супружеские
сценки, которых я не должен был замечать и, разумеется, делал вид, что не
замечаю, подталкивание локтем спутника, шепот вроде: "Mais donnez done
quelque chose a ce garcon, give him something, he is nice" [дайте же
что-нибудь этому мальчику (франц.), дайте ему что-нибудь, он очень мил
(англ.)]. После чего почтенный супруг, бормоча что-то в ответ, хотя и
вытаскивал свое портмоне, но должен был в дополнение еще выслушать; "Non
c'est ridicule, that's not enough, don't be so stingy" [это просто смешно
(франц.), этого мало, не скаредничай (англ.)].
Это приносило мне доход от двенадцати до пятнадцати франков в неделю -
весьма приятное добавление к той более чем скудной сумме, которую
администрация выдавала нам два раза в месяц, когда мы имели право уходить
со двора.
Иногда мы уходили вместе со Станко; он давно уже выздоровел и вернулся
на свой пост изготовителя всевозможных лакомых блюд для буфета, торгующего
холодными закусками. Он хорошо ко мне относился, да и я к нему неплохо, и
не без удовольствия посещал вместе с ним кафе и разные увеселительные
заведения, хотя и не считал, что такой компаньон служит мне к украшению.
Из-за его пристрастия к ярким тонам и крупным клеткам вид его в
партикулярном платье был очень уж вызывающе экзотичен; куда более приятное
впечатление он производил в белом рабочем халате и высоком поварском
колпаке. Это было так, и здесь уж ничего не поделаешь. Рабочему люду не к
чему "выряжаться" по образцу буржуа-горожанина. Он этого делать не умеет и
от такого наряда становится только непригляднее. Я не раз слышал, как в
этом смысле высказывался крестный Шиммельпристер, и вид Станко всякий раз
напоминал мне его слова. "Какая жалость, - говаривал он, - что народ
унижает себя претензиями на изящество, равняясь по нормам,
распространившимся в мире благодаря влиянию буржуазии. Праздничный наряд
крестьянской женщины, несомненно, больше к лицу дородной служанке, нежели
шляпа с перьями и шлейф, нацепив которые, она пытается по воскресеньям
разыгрывать изящную даму, так же как цеховое платье больше пристало
рабочему, нежели пиджачный костюм. Но поскольку канули в вечность времена,
когда сословия таким живописным образом блюли собственное достоинство, то
лучше бы уж в обществе, не знающем сословных различий, где нет ни дам, ни
служанок, ни изящных джентльменов, ни топорных парней, все одевались
одинаково". Золотые слова - и вполне в моем духе! Я и сам, думалось мне,
ничего бы не имел против такого костюма: рубашка, штаны, пояс - и все. Мне
бы он был к лицу, да и Станко выглядел бы в нем лучше, чем в своем
псевдоизящном наряде. Да и вообще человеку идет все, кроме абсурдного,
глупого и полупочтенного.
Но это только заметка на полях, небольшое a propos [между прочим
(франц.)]. Итак, мы со Станко время от времени посещали кабаре, кафе на
вольном воздухе, иногда даже кафе "Мадрид", где во время театрального
разъезда царит большое оживление, наблюдать за которым весьма поучительно.
Но однажды мы забрели на гада-представление в цирк Студебеккера, уже с
месяц гастролировавший в Париже. О нем-то я и хочу сказать здесь несколько
слов, ибо с моей стороны было бы непростительным упущением лишь бегло и
бесцветно упомянуть об этом столь красочном вечере.
Знаменитый цирк раскинул широкий круг своего шатра на сквере Сен-Жак,
неподалеку от театра Сары Бернар и набережной Сены. Толпа сюда стеклась
огромная, ибо сегодня ей, видимо, предлагалось нечто превосходившее все
то, что обычно предлагается на этом поприще отважного и
высокодисциплинированного haut-gout [высокого вкуса (франц.)]. И правда,
как возбуждает наши чувства, нервы, сладострастные инстинкты эта
непрерывная смена номеров в быстро разворачивающейся программе, номеров,
основанных на сальто-мортале, но граничащих с невозможным и тем не менее
выполняемых с веселой улыбкой и воздушными поцелуями; ведь все эти
артисты, в бесконечной своей смелости, грациозно играют со смертью и
увечьем под гром низкопробной музыки, которая, соответствуя чисто
физическому характеру всего представления, не соответствует его высокому
совершенству и тем не менее заставляет нас холодеть от ужаса, возвещая
приближение того немыслимого, что все же совершается на наших глазах.
Быстрым кивком (в цирке поклоны не приняты) артист благодарит за овацию
толпу, заполняющую обширный амфитеатр, совсем особую публику -
своеобразное смешение жадной до зрелищ черни и грубовато-изысканных
любителей конского спорта. В ложах - кавалерийские офицеры в заломленных
набекрень фуражках; гладко выбритые молодые бездельники с моноклем в
глазу, с гвоздиками и хризантемами в петлицах широких желтых пальто;
кокотки вперемежку с любопытными дамами из аристократических предместий,
за стульями которых сидят знатоки-кавалеры в серых сюртуках и таких же
цилиндрах, с биноклями, по-спортивному болтающимися на груди, словно на
скачках в Лонгшане. И ко всему этому дурманящая, возбуждающая толпу
плотски ощутимая жизнь арены - роскошные, яркие костюмы, ослепительная
мишура, насквозь пропитавший цирк острый запах конюшен, нагие тела -
мужские и женские. Все вкусы удовлетворены, все вожделения раззадорены
обнаженными грудями и спинами, понятной каждому красотой, буйной прелестью
человеческого тела, совершающего подвиги в угоду грозно жаждущей этих
подвигов толпе.
Наездницы из пушты, с дикими телодвижениями, под хриплые выкрики
вскакивающие на бешено несущихся, косящих глазом неоседланных коней,
сводят с ума толпу страшным искусством вольтижировки. Гимнасты в
подчеркивающих стройность фигуры туго облегающих трико телесного цвета,
могучие безволосые руки атлетов, на которые женщины смотрят со странно
холодным выражением лица, и прелестные мальчики. Труппа прыгунов и
эквилибристов в спортивных костюмах, ничего общего не имеющих с
фантастическими одеяниями других циркачей, произвела на меня очень
приятное впечатление еще и тем, что прежде, нежели приступить к очередному
головоломному упражнению, они как бы потихоньку совещались между собой.
Лучший из них и, по-видимому, любимец всей труппы был мальчик лет
пятнадцати; подброшенный трамплином, он делал в воздухе два с половиной
сальто-мортале, а затем, даже не пошатнувшись, опускался на плечи своего
старшего брата, что, впрочем, удалось ему только на третий раз. Дважды он
пролетал мимо и падал. И надо сказать, что то, как он улыбался и покачивал
головой на свою неловкость, производило не менее очаровательное
впечатление, чем иронически галантный жест, которым брат призывал его
вернуться на трамплин. Возможно, что все это была игра, ибо когда в третий
раз, сделав сальто-мортале, он стал ему на плечи, уже действительно не
покачнувшись, толпа разразилась тем более громкими аплодисментами и
криками браво, перешедшими в бурную овацию, после негромкого "me voila"
[вот и я (франц.)], с которым он протянул к ней руки. Но, конечно, в
момент этой преднамеренной или наполовину случайной неудачи опасность
переломить себе позвоночник была больше, нежели при его триумфальном
прыжке.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 [ 35 ] 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.