ноги попадалась зеленая трава, приятно холодила пятку, заскакивала между
пальцами и с лаской ускользала. Вася расстегнул ворот рубашки и всю дорогу
пел нескладным голосом и фальшивя без меры; он отличался полным отсутствием
слуха, и нужно было ясное сегодняшнее утро, чтобы музыкальная Танюша не
страдала от такого пенья. Только при самых отчаянных руладах Васи Танюша,
зажимая уши, кричала ему со смехом:
в их вкусе.
васильков, жевали недозревшие зерна ржи и сладкие кончики трав. К десяти
часам, миновав поля и перейдя глубокий овраг, вышли наконец на лесную
дорогу.
орехом,- затем обнял свежестью старых берез, осин, елок, сосен. Шла через
лес кривая малоезженая дорога, с колеями в объезд кустиков и поверх
размочаленных корней, а меж двух колей и по сторонам росли сыроежки с
розовыми и зелеными шляпками.
берегу Москва-реки, лес тянулся версты на четыре. Ягод здесь попадалось
мало, то ли были обобраны, то ли просто - не ягодные места. Но орехи уже
начинали наливать и крепить молочные зернышки в резном зеленом капоре.
реке. Вася по пути раздобыл молока, и на высоком берегу сделали привал.
хлеб с крупной солью. Танюша подивилась хозяйственности лаборанта: в его
корзине оказалась не только бутылка для молока, но и два крепких стакана.
пузырьку на стекле, вот смотрите.
и ахнул, когда в свертке Танюши оказались две большие котлеты.
сама на настоящем коровьем масле.
священнодействуя, думая в эту минуту о серьезном.
легче.
реки. Внизу, на той стороне, была деревушка, вдали едва виднелось
Архангельское.
существуете. За мою к вам любовь. Вам она не мешает, а мне можно жить на
свете. Ух, я так вас люблю, Танюша, что...
солнышка с ума схожу. Ух, какой я сегодня совершенный идиот, ой-ой-ой, даже
приятно.
дали. А когда Вася поднял голову, Танюша просто сказала:
еще стоят сосны времен царя Алексея Михайловича. Вы увидите. Ноги мы себе
обдерем обязательно, это верно, но зато чудесно там, Танюша. Я здесь много
раз бывал и все места знаю.
лес вошли, как в грот, раздвинув ветви высокого кустарника. И, несмотря на
полдень жаркого летнего дня,- вдруг оказались в прохладе и влажности.
в густой тени дерев, заросла травой жирной, ласково-холодной. Перегной был
мягок и топок, и долго пробуравливал его белый стебель трав, пока, выйдя на
волю, делался зеленым.
кустарника и чернели столбы столетних стволов. В одном месте лежала сосна с
выгнившей древесиной, много лет назад павшая,- только кора пролагала дорогу
средь кустов и молодых деревьев, и верхушка терялась в темной дали. Павшая
сосна доходила в толщине до человеческого роста, и ее пришлось обходить, как
внезапно выросшую стену.
стоит. А на севере... ой, напоролся на сучок...
хвойные, и тянутся на тысячи верст. Как вспомнишь о них,- люди, и всякая
политика, и квартирные вопросы, и декреты, и что там еще,- все смешным
делается.
насчет жизни - как же не любить ее? Люблю! Больше жизни я только вас люблю,
Танюша.
шевелитесь. Я потом вам помогу выбраться. Вы меня раз послушайте. Вот этим
лесом клянусь вам, Танюша, ни о чем вас не прошу, а жизнь за вас отдам. Вы
подождите минутку, дайте мне сказать. Этим лесом клянусь: если вам
понадобится когда-нибудь моя помощь, ну, в чем бы ни случилось,- вы, Танюша,
помните, что я ваш верный навсегда друг и пойду для вас на все, и на самую
смерть пойду, и даже, Танюша, с удовольствием. Вот. Это я совершенно
серьезно, и больше я говорить не буду.
ценю. Только себя я еще не знаю. Мне здесь с вами хорошо, а дома, в городе,
у меня на душе тревожно. Есть много такого, чего я не могу понять, ну - в
себе самой. Вы, Вася, не осуждайте меня.
пустите руку. Надо как-нибудь выбраться из этой чащи.
дотянулась губами до кончика пальца Танюши.
быть лесная тропа. Я, Танюша, вас выведу, не бойтесь.
БЕСЕДА ВТОРАЯ
и краски. В зеркале отразилась щель двери, а в щели - опухшее лицо его
соседа, рабочего Завалишина.
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Корнев Павел
Зыков Виталий
Суворов Виктор
Плотников Александр