в дальний конец коридора, где виднелась высокая стрельчатая дверь, судя по
резьбе - очень древняя. За нею находился какой-то большой зал, вероятно
старинная монастырская молельня.
остаться вдвоем. - Эх, нет Альмы! Как сейчас она нужна! Я послал бы ее
туда, в зал.
моими приборами из Динана, обнаружил оборудование своей маленькой
радиотехнической мастерской. Он так обрадовался, что довольно хмыкнул.
Монахи тотчас же уставились на него. И Фрезер вынужден был чихнуть
несколько раз, чтобы отвести подозрение. Только то, что ящик был еще забит
в день обыска, сохранило его содержимое. Среди прочего там нашелся
миниатюрный микрофон и набор проводов и ламп.
на зажженной спичке он лудил медные проводники, наматывал сопротивления.
Днем пропаивал особенно важные узлы длинным медным прутом. Со скучающим
видом он помешивал этим прутом раствор канифоли, якобы по моему заданию,
время от времени раскаляя его на огне газовой горелки. Быстрое движение -
и блестящая слезка пайки ложилась на свое место. Это был самый ловкий
фокус, который я когда-либо видел.
штабели баллонов с мнемоналом. Некоторый проблеск доверия выразился в том,
что мы теперь могли ходить друг к другу в кельи почти в любое время.
Фрезер, встретив ее у лазейки, успел снять с ошейника записку и
пистолет-ракетницу!
дорог к северо-западу от монастыря Ваши друзья".
Жак Фрезер продолжает записки. - Побег. - Как свершилось Великое Делание
что Карл держит свои дневники в термосе. Мой долг довести до конца историю
его жизни...
нельзя будит ходить. До самого утра двери будут заперты.
Карл. - Жак, они что-то затевают! По-моему, здесь ожидается какой-то съезд.
таков приказ.
нужно делать. Карл ждал меня у двери с микрофоном в руках и свернутым
тонким проводом. Я приоткрыл дверь. Альма взяла в пасть микрофон, быстро
побежала по коридору и спряталась в темной нише возле стрельчатых дверей в
зал.
чтобы его никто не заметил.
приняться за усилитель. Не скажу, что он мне удался, но слышно было
довольно отчетливо. Вот открывается дверь, скрип... Я время от времени
выключал и включал усилитель, так как очень боялся за самодельные батареи.
Их могло хватить только часа на два. Вдруг в динамике что-то зашумело,
казалось - его внесли в зал театра и вот сейчас раздастся музыка.
нас забыть обо всем.
председательствующий на этом собрании собирался с мыслями. - Мне трудно
начать, господа! - произнес наконец тот же голос. - Я волнуюсь...
подходило к нашему знакомому.
оборвался. - То, что предстоит нам сегодня, почти не имеет примера в
истории. Я горд, я счастлив, я ослеплен перспективами нашего будущего,
торжественностью этой минуты! И в то же время мне страшно. Да, мне страшно
за тех, кто осмелится покинуть нас, за тех, кто изменит нам... Мне страшно
за них, братья! Предоставленные самим себе, лишенные опоры в нашем
братстве, они исчезнут, как исчезают мотыльки при дуновении первого
холодного ветра...
трехсот лет назад великий Игнатий Лойола* основал орден иезуитов. Могучий
и обширный орден понес имя Иисуса в самые отдаленные уголки мира.
Дипломаты и полководцы, священники и писатели, скромные миссионеры - они
были верными и храбрыми, гибкими и решительными воинами Креста! Шесть лет
ждал Лойола признания ордена иезуитов Римом... И Рим признал могучий орден
иезуитов и возложил на него великие задачи и большие надежды... Мы
являемся самым передовым отрядом католической церкви. Обогащенные опытом
предшественников, используя все удивительнейшие откровения божественного
разума, которые часто приписывают отдельным ученым - по сути дела, слепым
орудиям в руках господа, - мы выполним предначертания нашей святой
римско-католической церкви!
непонимание того, что в измененных условиях должна проявляться высокая
гибкость, нанесли ужасный, но поправимый вред престижу нашей, единственно
верной, единственно истинной религии...
величественная, вела все к новым и новым победам, большие потери устлали
наш великий путь. Я должен напомнить вам, господа и братья, время, когда
над землями, где мы сейчас собрались, развевалось знамя фашистской партии.
Увы!
международного большевизма - фюрер не понимал подчас наших усилий, и
щедрая рука, которую ему протягивал святой престол, нередко оставалась
висеть в воздухе. Но кто, как не Рим, первый признал новое государство
Адольфа Гитлера? Да, да, господа и братья, этот факт часто замалчивают, но
именно Ватикан 20 июня 1933 года заключил с национал-социалистской
Германией первый в ее истории международный договор! В этом я вижу
указующее знамение божие.
распространяется по лику земли, как никогда нужен прочный союз свастики и
Ватикана. Этот союз должен стать оплотом борьбы с безбожием, с
коммунизмом. Мы станем тайным костяком всякого движения, которое напишет
на своем знамени: "Бог, собственность, антибольшевизм". Мы уповаем, что
новая война возродит из пепла знамя свастики и вернет Ватикану его мощь и
величие. А пока... пока нам надо заняться уловлением людских сердец.
читаю в ваших сердцах. Я уверен, что наш новый орден, официально
получивший наименование "Солдаты креста", выполнит возложенную на него
историей задачу.
Гильд, господа, расскажет вам о необыкновенном, божественном открытии,
которое попало в руки нашему ордену, - открытии, в котором мы ясно видим
милость господа нашего Иисуса Христа!..
чувствовалось, что это опытный проповедник.
делает его душу ристалищем борьбы со многими искушениями, борьбы с. самим
дьяволом и сонмищем бесов. Страшные соблазны мешают нам, служителям
церкви, осуществлять наше великое дело. Ради достижения священной цели
католическая церковь издавна шла на целый ряд тайных действий. Было
замечено, что вера очень сильно укрепляется, если верующему порой кажется,
что он видит знамение, видит чудо! Но в наше время, когда над нами летают
стальные птицы, когда многие из прихожан знают и видят передачу движущихся
изображений на огромные расстояния в своих телевизорах, безбоязненно
говорят по телефону, посылают телеграммы, - удивить чудом, придумать чудо
необычайно трудно. Если еще так недавно, еще в прошлом столетии, можно
было спроектировать на облака изображение святой иконы и тем самым явить