неудобные ступени, Ласковин и Наташа поднялись на второй этаж. Здесь было то же,
что и внизу: ни игровых автоматов, ни развеселой музыки из бара, которого тоже
не наблюдалось. Стеклянные с занавесками двери буфета украшал амбарный замок.
Вдоль окон - наполненные землей глиняные горшки. Без признака растительности.
Скудное освещение и подсвеченный "лягушкой" стенд с цветной глянцевой
фотографией святого отца и т. д. Константина Лешинова. "Луч света в темном
царстве". Не обремененный, впрочем, склонностью к самоубийству.
Аншлаг. При том, что рассчитана прямоугольная коробка человек на тысячу, не
меньше. Ни единого свободного места. Еще сотни две стояли в проходах, подпирали
колонны, обсели подоконники.
слушателей, потому что зрелища как такового не было. Если не считать зрелищем
одинокого человечка, расхаживающего по авансцене с радиомикрофоном в руке.
Человечек, крохотный издали (лица толком не разглядеть даже зоркому Ласковину),
сыпал в пространство гладкие, уверенные слова. О здоровье, о правильной жизни, о
том, какая вокруг неправильная жизнь, - и обличительные выпады против некоего
политика, без упоминания, впрочем, имен. Мол, сами знаете, о ком идет речь. Бог
упоминался через слово: "Бог, Заветы, Библия, Серафим Саровский и Сергий
Радонежский..." Но в контексте: "Я толкую, я подсказываю, какие книги читать,
какие молитвы, с какими намерениями..." - и для подкрепления авторитета: "Я
лечу, я творю чудеса (но это так, детские шалости), я наставляю всех, и
(вскользь) предки мои были такими же". Смысл не был главным. Главным было то,
что собравшиеся здесь - это одно, а остальные там, снаружи. Исподволь: там -
враги. Но их не нужно бояться. Пусть они боятся нас, потому что мы знаем их
козни. Вернее, "я знаю и научу вас". Еще о траве, которую топчут, а она все
равно растет - "мы - эта трава", еще о том, что "делай, что скажу, - и будешь
здоров, счастлив и благостен". И через слово "Бог", "к Богу" "для Бога".
какого-нибудь манихея-пророка. Воплощением тезиса: "Мир есть ложь". Добавь один
слог, кукушечье "ку", и вот она- упрятанная под "душой" и "Богом" истина!
Ку-мир! Есть! Ложь! Неужели кого-то можно купить на такое? Кого-то не из бывших
торчков?
рот... Сосед напоминал загипнотизированную крысу.
словно глоток жизни.
присутствующих - женщины. Половина за пенсионным рубежом. Но хватало и молодых.
Особенно в первых рядах.
говорить, что есть, что сделать, чтобы уберечь себя от недругов, что из
биозаряженных "средств" использовать, если пьет муж, если обижает сосед по
квартире, если дети не слушаются. Как себя вести завтра, послезавтра, какой день
- плохой, какой - хороший, как уберечься от сглаза, как каяться, как какать...
медленно, то и дело отсылая слушателей к собственным литературным трудам,
указывая страницы, от и до каких пор следует прочитать.
исцеляющим и что через неделю здесь состоится очередная встреча. А если кому
невтерпеж увидеть "святого отца" раньше, то завтра... и послезавтра...
стояли лотки с лешиновскими "лекарствами": травками, иконками, книжечками,
зачарованными кулончиками и прочим.
энергично, чем продавщицы брошюр и благовоний.
жертвы для наделения счастьем.
пониженный рвотный рефлекс.
услышит? Нас же на кусочки разорвут!
гияку-цки зубы. Хоть ты ее трижды заряди!
больше всего хочется дать кому-нибудь по роже!
Наташа.
бабулька с нарумяненными щеками. - Батюшка поможет. Вы вот - крещены, молодой
человек? Да? Вот и хорошо! Вот и подите в батюшке Константину, исповедуйтесь во
грехах, покайтесь, да и очиститесь душой. Я вот сколь батюшек знаю, а ни один,
чтобы с таким пониманием, не был. Вот что значит, когда православную веру в гору
поднимают!
Лешинов к православной вере имеет?
он облачении? Или не знаешь, что он - протоиерей? - Покачала головой
укоризненно. - Это, молодой человек, большой чин церковный, знать должен, раз
крещеный!
один шаг.
попробую сам к этому "церковному чину" пробиться. Лады?
пожалуйста, подожди меня в машине. Мне так проще будет! Не обижайся!
чтобы скользящим блоком не смахнуть эту руку). - Я тебя ищу, ищу! А где твоя
жена?
того бомжеватого угрюмца, каким показался Ласковину в первую встречу.
Экс-наркоман был возбужденно весел, активно жестикулировал, говорил быстро и
громко.
очень смахивал сейчас Иннокентий на торчка после недавней вмазки.
ошибиться не мог.
веди. Так что пойдем, давай не отставай!
обижался. Более того, многие из жаждущих здоровья и благолепия здоровались с
подчеркнутым подобострастием. И Кеша воспринимал это как должное, кивал с
важностью. Часть почтения распространилась и на Ласковина - тетки сторонились,
пропуская.
слушательницами. Женщина помахала в ответ.
дружбе.
оглядев дебелую тетку с широким властным лицом.
отца Константина" как обычного мошенника вроде липовых "лам" и
"пророчиц-целительниц". Он уже почти уверился, что покоритель старушечьих сердец
не может быть связан с взрывом на Синопской. Сатанизм - это слишком громко для
болтуна-мошенника, а, как верно заметил Вадим, мошенники не меняют свое амплуа.
увидел на своем пути нечто знакомое, толстошее и мускулистое.
мошенники нуждаются в охране), а радостное, "просветленное" выражение на физии
крепыша. Преградив путь Ласковину, он излучал не надменное пренебрежение
бандита, а заботливое превосходство посвященного. Впрочем, суть оставалась та
же: кругом марш, молодой человек!
пятачок, Гужма, вспомнив, обернулся и небрежно махнул рукой:
Шилова Юлия
Корнев Павел
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Шилова Юлия