Чтение 35–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

Тютюнин не ответил, поскольку жеребец перешел на рысь и за грохотом железа ничего нельзя было расслышать.

Стараясь не вывалиться из седла и при этом еще не уронить меч, Сергей тщетно дергал головой, пытаясь установить смотровые щели напротив глаз.

Временами ему удавалось увидеть небо или голову жеребца, но чаще - ничего.

Неожиданно скакун остановился, да так резко, что Сергей еле удержался в седле. От резкого толчка шлем наконец встал как надо, и Тютюнин увидел дракона.

Тот сидел на лошади, сплошь укрытой белой попоной, так что наружу выглядывали только ее уши и глаза.

Сам дракон был широк в плечах, а его шлем выглядел как голова настоящего чудовища.

Тяжелый двуручный меч покоился на его плече, готовый к немедленной смертельной работе.

"Я пропал", - сказал себе Тютюнин, позабыв про то, что собирался предложить чудовищу Лехин "запорожец".

Страшный противник тронул бока лошади шпорами, и она пошла вперед. Дракон поудобнее схватился руками за длинную рукоять меча и, снова дав коню шпоры, заставил его броситься вскачь. Тютюнин понял, что его атакуют, и попытался замахнуться своим оружием. Почувствовав это движение, черный жеребец двинулся навстречу врагу, и в следующее мгновение шлем Тютюнина снова съехал на сторону.

Где-то совсем близко Серега услышал рычание и свист рассекаемого сталью воздуха. Он успел лишь выставить перед собой меч, и это спасло его от немедленной гибели. Раздался звон, а затем мощный удар по шлему выбил Тютюнина из седла.

Шлем соскочил, и Сергей увидел рослого всадника, который спрыгнул с лошади в попоне и направился к проигравшему. Подойдя к Сергею, победитель приставил свой огромный меч к его груди и сказал:

- Будешь просить пощады, червь?

- Буду, - с готовностью ответил Тютюнин и этим слегка озадачил дракона.

- Но... тебе придется встать на колени.

- Хорошо.

Тютюнин оперся руками о землю и встал, как потребовал победитель, чем лишил его дара речи.

- Ты должен будешь поцеловать мой сапог... - неуверенно добавил дракон, уже без прежней решительности.

- Сколько раз? - деловито осведомился Серега.

- Пять...

- Тогда начнем.

Тютюнин согнулся над запыленной замшей и начала целовать, отсчитывая вслух:

- Раз, два, три, четыре...

На четвертом случилась заминка - в рот Сереге попал камешек, но он сплюнул его в сторону и благополучно закончил испытание.

- Все, ровно пять, - улыбаясь сказал он и поднялся на ноги.

- Но рыцари так не поступают! - в отчаянии воскликнул дракон.

- Как видите, случаются исключения, - охотно прокомментировал Тютюнин.

- Настоящий рыцарь предпочитает смерть унижению! Я это точно знаю - я убила их не одну сотню...

В смятении дракон сбросил шлем, и тут пришло время удивляться Тютюнину - из-под уродливой, выкованной из железа драконьей рожи обрушился водопад каштановых волос.

- Вы женщина?! - воскликнул Тютюнин.

- Рыцари так не поступают! - гнул свое дракон.

- Но вы ведь женщина, а женщина не может быть драконом! - произнес Тютюнин, впрочем, тут же усомнившись в своих словах.

- Ладно, делать нечего. Придется взять тебя в плен...

- Как скажете, дамочка.

- Я тебе не дамочка! - рявкнула молодая женщина и, схватив за край Лехиной кольчуги, разорвала ее, словно прогнившую тряпку.

- И... извините, я был не прав. Как к вам обращаться?

- Можешь называть меня... мой повелитель.

- Большое вам спасибо. Куда прикажете идти, мой повелитель?

- Иди вон к тем шестам, видишь?

- Вижу, - ответил Тютюнин и пошел в указанном направлении, а его повелительница стала собирать свои трофеи - черного жеребца, оброненный Сергеем шлем и меч.

Чем ближе он подходил к длинному, уходившему к горизонту частоколу высоких шестов, тем более странными они ему казались.

Забор не забор, столбы не столбы. На некоторых сидели вороны и что-то сосредоточенно долбали клювами.

И лишь подойдя достаточно близко, чтобы разглядеть оскал зубов и черноту пустых глазниц, Серега понял, что это.

- Это головы, - сказала женщина, которая почти неслышно подъехала сзади. - Твоя должна была сидеть вон на том шесте.

- Да, - заторможенно кивнул Сергей. - И что вы теперь со мной будете делать, мой повелитель?

- Подумать нужно, - пожала плечами женщина, покачиваясь в седле и свысока поглядывая на жалкого Серегу Тютюнина. - Что-то ты совсем не похож на рыцаря и в седле держался словно куль. Зачем ты приехал? Славы искал или судьбу испытывал?

- Вообще-то мы с другом здесь проездом... - Тютюнин глупо улыбнулся. - Ненадолго...

- Все мы в этом мире ненадолго, - философски заметила женщина.

- А вы случайно не Глоссария? - рискнул спросить Сергей.

Поначалу женщина ничего не ответила, а затем кивнула и характерным женским жестом поправила волосы.

- А меня послали вас от дракона спасать...

- Братец мой? - усмехнулась Глоссария.

- Так точно. Смертью мне пригрозил. Иди, говорит, рыцарь Сирэй, и в жестокой схватке отруби ужасному чудовищу его башку. Пленных, говорит, не бери. От них, говорит, одни неприятности.

- Да уж я вижу. - Глоссария покосилась на Серегу. - Зря я тебя в плен взяла. Убить надо было. Эх, надо было тебя убить. Рыцарь должен умирать красиво. На то он и рыцарь, а ты в плен сдался - нехорошо. Теперь ты покрыт позором.

- Зато живой, - возразил Тютюнин. - И вообще я никакой не рыцарь. Это меня в рыцари ваш братец записал. А я обычный приемщик в фирме "Втормехпошив".

Глоссария настороженно посмотрела на своего пленника. Он говорил непонятные вещи.

- А это, значит, вы все сами? - спросил Сергей, указывая на нескончаемую вереницу насаженных голов.

- Что-то уже было до меня - осталось от прежнего дракона, но я тоже без дела не сижу. Верчусь как белка в колесе. Дети, дом, огород, муж. Да еще эти - прут и прут. Дракон им, видите ли, понадобился. А я так думаю - от безделья все это! Если бы господа рыцари сами брюкву сажали да детишкам пеленки стирали, они бы иначе развлекались.

110

Вскоре частокол ужасных столбов закончился, и Сергей увидел стоявший рядом с кипарисовой рощей дом. Он был обнесен высоким каменным забором и производил впечатление надежной крепости.

- Это мое жилище, - сказала Глоссария.

- Хорошая дачка. Зелени много.

- И мух тоже.

Завидев мать, из ворот выбежали дети. Их было четверо в возрасте от пяти до десяти лет.

- Мам, а чего это ты его не убила? - спросил самый старший мальчик.

- Сама не знаю, - призналась Глоссария.

- Убей его сейчас. Не тащить же человека под свою крышу...

- Что-то ты больно разговорчив, мальчик, - вмешался Сергей, поскольку эта тема ему не нравилась.

От такой дерзости пленника мальчик онемел. Но вдруг глаза его сверкнули огнем, и, приблизив к Тютюнину свое лицо, носившее следы явно аномального происхождения, пацан прошипел:

- Я еще сожру твои кишки...

- Ладно, Гарри, где отец? - перебила его Глоссария.

- В амбаре заперся. Воет.

- Опять воет, - вздохнула Глоссария и, соскочив с коня, отдала поводья Гарри, а трофейного черного жеребца досталось повести второму мальчику, который ничего не говорил и только изредка облизывал губы змеиным языком.

- Клаус, Эсмеральда, идемте домой, - позвала Глоссария двух самых маленьких. - А тебя, - обратилась она к Сергею, - я запру в амбаре.

- Но там же папа, мамочка! - напомнила крохотная Эсмеральда.

- Ничего страшного. Они оба безобидны. Даже слишком...

Тютюнина провели через просторный двор и заперли в большом сарае.

Снаружи лязгнули крепкие засовы, и он понял, что на какое-то время оказался в относительной безопасности.

Оглядевшись, Сергей обнаружил висевшие под потолком связки лука и прошлогодней кукурузы. Здесь же валялись сломанные лопаты, топоры без топорищ, несколько ржавых подков и десятка два запыленных седел.

"Понятно", - сказал себе Тютюнин, догадываясь о происхождении седел.

- Пить будешь? - прозвучало совсем рядом. Сергей вздрогнул.

- Пить, спрашиваю, будешь? - снова спросили Серегу, и на этот раз он увидел сидевшего у стены худощавого незнакомца с всклокоченными волосами и слегка выдвинутыми вперед челюстями.

- Ты кто? - спросил худощавый.

- Здравствуйте.

- Что-то я не понял - ты глухой или идиот?

- Меня зовут Сергей Тютюнин.

- Похоже, и то и другое, - поставил диагноз худощавый. - Пить будешь, идиот?

- Вообще-то мне нельзя, - ответил Сергей и тут же добавил: - Здесь нельзя.

- А чем тебе здесь не нравится? - Худощавый обвел взглядом пространство сарая. - Здесь тихо и чисто. Здесь... просто выть хочется. Веришь?

- Верю.

- Ну тогда присаживайся. Составишь мне компанию, а пить я буду один.

- Не возражаю, - сказал Сергей и, подойдя к незнакомцу, присел на перевернутый ящик.

- Надолго к нам? - спросил хозяин сарая, наливая в стакан какой-то мутной жидкости.

- Пока не знаю. Это как Глоссария решит.

- Тогда ты... - Незнакомец залпом осушил стакан и громко икнул. - Тогда ты покойник при отягчающих обстоятельствах.

Тютюнин ничего на это не сказал, поскольку, наоборот, считал, что худшее позади. После небольшой паузы, во время которой худощавый наливал очередную дозу, он спросил:

- А вы, извиняюсь, кто будете?

- Теперь уже никто, - неопределенно ответил худощавый и снова выпил. - Теперь уже никто, - повторил он с надрывом и шмыгнул носом, - а раньше... раньше я был драконом. Настоящим драконом, с тремя головами, зубищами, как у саблезубого тигра, и крылья имел с изменяющейся геометрией. А теперь видишь что со мной произошло...

С этими словами худощавый вскочил на ноги и, задрав грязную майку, продемонстрировал выпирающие ребра.

- Здорово. Мне нравится, - сказал Сергей, желая приободрить дракона.

- Да ты что! - вскинулся дракон. - Ты не понял, что со мной произошло?!

- Думаю, вы долго болели, - простодушно ответил Тютюнин.

- Что? - Дракон посмотрел на Сергея сумасшедшими глазами и, опустив майку, сел на прежнее место. - Это ты правильно сказал, парень. Я долго болел.

- Зато у вас есть дом, семья. Детки послушные.

- Это только видимость, потому что семья для меня как камень на шее. Я ведь по природе своей свободный охотник.

- Ваша жена показалась мне интересной женщиной. Ей, наверно, и тридцати не стукнуло?

- Двадцать восемь... - буркнул дракон и после недолгого раздумья добавил: - Когда я ее украл, ей было всего восемнадцать. Красавица была писаная. Поначалу думал, сожру ее к зимним праздникам. У нас же, у драконов, употреблять девушек в пищу положено по диетическому порядку, но она меня провела.

- Как же? - заинтересовался Сергей.

- Не догадываешься? - грустно усмехнулся дракон.

- Нет.

- Сексом, дружок, сексом. Мне еще мама в детстве говорила: как поймал красавицу принцессу, так жри на месте и не слушай, что скажет, потому что соблазнит в момент. Я не послушался матери, и вот... - Дракон вздохнул и налил себе еще. - По правде говоря, Глоссария дело свое знала. Такая женщина может убедить любого, что он без нее никак. А я оттягивал праздничную трапезу, думал, завтра сожру, послезавтра сожру... Хотелось все попробовать, у нас ведь, у драконов, с этим делом все намного прозаичнее, не то что у людей... - Дракон выпил, вытер тонкие губы ладонью и продолжил рассказ:

- Потом, когда я уже решил, что все - пора заканчивать этот медовый месяц, Глоссария мне заявляет, что, дескать, доигрались. В интересном я, говорит, положении. А я сам себе думаю - а уж в каком я интересном положении, ведь в ней дите мое, а у нас, у драконов, что бы там люди о нас ни врали, свои принципы имеются. Так и осталась жить у меня. Думаю, родит сыночка, а уж потом я с ней все вопросы порешаю. Ну и что же ты думаешь?

- Что?

- Родился Гарик - старший мой, а эта... порочная женщина снова меня взяла в оборот. Веришь, только на нее и работал. Сил в соседнюю деревню слетать, попугать народишко, и то не оставалось. Однако, когда я снова собрался было ее сожрать, она уже снова была беременна... И, что самое плохое, парень, она же стала детей настраивать против меня. Против родного папы! - Дракон ударил себя кулаком в грудь и закашлялся.

- Пить будешь? - снова спросил он, махнул рукой и налил только себе. Подняв стакан повыше, он посмотрел его мутное содержимое на свет и сказал: - Если бы не эти грибочки, я бы на себя уже лапы наложил. А так, примешь на грудь, и словно все силы вернулись. Кажется, захочу - и снова встану на крыло, взлечу к облакам и курлы-курлы, потянусь на юг с осенним караваном.

Дракон всхлипнул и, чтобы приглушить тоску, снова выпил.

- А скажите, пожалуйста, дракон, это правда, что вы огонь можете извергать, как Газпром какой-нибудь?

- Мог. Запросто мог. Иной раз длина факела достигала восьми метров. Не всегда, конечно, но случалось. А сейчас от этого дела осталась одна только утренняя икота. Веришь?

- Верю.

- Вот, хороший ты парень, Серега. Хороший, а Гло-ська тебя сожрет, помяни мое слово. Сожрет... - Дракон пьяно улыбнулся и, отщипнув от дощатой стены щепку, принялся ее задумчиво жевать.

- Может, тебе стоит поговорить с ней, друг? - осторожно предложил Серега.

- О чем? Я ведь дракон, а она - человек. Хотя уже давно перетянула всю мою силу и даже в Союзе драконов зарегистрировалась. Я поехал разбираться - мол, не положено человека драконом записывать. Не по закону это. У нас ведь даже общие дети не могут драконами регистрироваться. Только аспидами, а права аспидов сильно урезаны. Они, например, не могут наследовать титулы и имущество родителей-драконов. А мне сказали - ты, говорят, Герман, меня ведь Германом зовут, ты говорят, Герман, больше на аспида похож, чем твоя жена на человека. Она, говорят, всю статистику округа на себе держит, потому что рыцари к ней сплошным потоком идут. Не успеваем, говорят, колья для трофеев затачивать...

Дракон Герман вздохнул и снова потянулся за кувшином.

- И пришел я, Сережа, к неутешительному выводу, что бюрократы - люди или драконы, - все они по сути своей сволочи.

- Твоя правда, Герман.

- Вот. А в семье нашей теперь Глоська дракон, а я так - сочувствующий. Мне старшенький мой, Гарик, так и говорит: мы, мол, с мамой драконы, а ты, папа, форменный алкоголик.

На двери сарая загремел засов, и она широко распахнулась, впустив в темное помещение яркий солнечный свет. Тютюнин зажмурился и прикрыл глаза рукой.

- Рыцарь, на выход! - скомандовал твердый детский басок.

- А зачем? - спросил Сергей.

- Иди, парень. Тебе с Глоссарией лучше не спорить, а Гарик ее правая рука. Иди. И прощай.

- И ты прощай, Герман. Удачи тебе...

111

Выйдя во двор, Тютюнин увидел Глоссарию, уже без доспехов, но в грубых холщовых штанах и в рубахе, подпоясанной широким мужским поясом.

Перед ней стоял невысокий субъект. Впрочем, рядом с Глоссарией любой человек казался невысоким. Субъект нервно мял в руках свою шляпу с пером и выглядел очень жалко.

Сергей подошел ближе и, кивнув на перепуганного незнакомца, спросил:

- Кто это?

- Посыльный от марвиля Шонкура, - ответила Глоссария и, тут же спохватившись, метнула в Сергея злобный взгляд и зарычала: - Что-то ты слишком бойким стал, рыцарь! Я ведь и передумать могу!

- А чего не так? Передумать, Глося, ты можешь, только порядок вещей не пересечешь. Уважаешь ты порядок, потому как женщина честная и работящая.

Тютюнин и сам не понимал, откуда у него родились такие умные слова, да еще в большом количестве.

Пораженная принцесса молча взирала на пленника, не зная, что ей теперь с ним делать - убить и разбросать клочья по всему двору или прислушаться к его речам.

- Посыльный от марвиля Шонкура. Братец требует, чтобы ты немедленно вернулся в город и предстал перед судом за предательство. Если не вернешься, убьют твоего оруженосца Флекса.

- Значит, я должен ехать, - вздохнул Сергей. - Вот только на чем...

- Жеребца ты получишь обратно.

- Но мама! - воскликнул стоявший рядом Гарри. Однако Глоссария не обратила внимания на возглас своего любимца.

- Меч и шлем - тоже.

- Спасибо тебе, добрая женщина. - Сере га поклонился, понимая серьезность момента. Распрямившись, он посмотрел в упор на принцессу. - За что брат ненавидит тебя? Он ведь знает, что дракон - это ты.

- Знает, - кивнула Глоссария. - Он бы и пальцем не пошевелил, оставайся я прежней Глосей, но принцесса-дракон его пугает. Он боится за свой трон.