Чтение 35–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Они советовались, спорили, ругались, сразу объединялись в некие союзы, пираты к сотрудничеству приучены самым опасным промыслом на море, тут же союзы распадались, чтобы создать конгломерат еще более причудливый, где один заготавливает лес, другой обрабатывает и поставляет в порт, третий занимается ремонтом кораблей, а четвертый ищет жемчуг и ловит рыбу, а выручку на всех…

Я отошел в сторону и наблюдал, присматриваясь, кто как себя ведет, на кого еще опереться, кроме как на Гитарда и Рамиро. Если я власть, то должен сразу позаботиться о противовесах. И еще стать тем, без которого весь этот край просто не сможет существовать… По крайней мере, все должны думать, что если меня свергнуть, то все рухнет…

Мятеж подавлен, а дом грандкапитана я занял, понятно, по праву победителя. Попробуй поступить по-другому, никто не оценит жеста. И если бы при нем была жена, я просто обязан был бы ее изнасиловать. Такова наша суровая и прекрасная традиция, и я не стал бы ее грубо и по-хамски нарушать хотя бы из опасений вызвать народные волнения.

Капитан, а ныне еще и граф Гитард, сразу велел своим организовать мою охрану, так, на всякий случай. Сам он пристально следил за сыпавшимися со всех сторон предложениями. Я был прав: делить добычу – самое любимое занятие мужчин. Секс – это для неудачников, им других радостей после таких вот по-настоящему крутых ребят не остается.

У грандкапитана в самом деле превосходнейшая из карт. Не только тщательно вырисована береговая линия со всеми мелями и рифами, но и земли в глубинке, откуда везут лес, паруса, такелаж, шкуры, а также зерно и мясо.

Если бы не пьяное честолюбие и дурные амбиции, он мог бы стать крупнейшим собственником маркизата, а то и всего королевства. Хотя, возможно, лучше все решить вот так сейчас, чем потом бороться с возросшей мощью олигарха, раскулачивать и предъявлять обвинения в неуплате налогов, чтобы в Читу нахала…

К моей радости, среди капитанов нашлось сразу трое грамотных. С их помощью и составили список всех, кто принял мою сторону сразу. Отдельно записали тех, кто пришел со второй волной, а последними вписали сторонников Бархфельда. Горячий Гитард кипятился, требовал, чтобы им вообще ничего не давать, но я объяснил, что начнутся недовольства и грабежи, а нам это надо ли, все же по большому счету эти сволочи тоже наши, только не такие умные, как мы. Просто дадим за несообразительность соответственно их дурости. Если хотят больше, пусть заработают. И титулы им, понятно, минимальные.

– Капитанам – виконтов, – повторил я. – Нет-нет, нашим – графов и баронов, а тем – виконтов. Вообще-то теперь они тоже наши, но мы распределяем не за будущие заслуги, а за уже… состоявшиеся. Виконт супротив графа, кто этого не знает, это как простой матрос против шкипера!.. Повторяю в который раз: все, кто был на моей стороне, получают при дележе добычи абсолютное преимущество. Капитаны, их плотники, шкиперы, коки и матросы. Потом, понятно, все равны, ни у кого преимуществ.

Кто-то из матросов спросил живо:

– С капитанами понятно, а что получим мы?

– Сами выбирайте, – ответил я благодушно, как истинный отец народа. – Поменьше, чем получают капитаны, но тоже… такой добычи еще не огребали! Можете земельные участки, можете – должности. Кстати, всех матросов вписываем в сословие благородных. С правами и привилегиями. Наших – с землей, их – без земли. Не стоит дробить участки.

– Не стоит, не стоит, – поддержали все капитаны ревниво, – и так много их понаехало…

Однако, рассматривая карту, я с облегчением увидел, что маркизат достаточно велик, чтобы своих сторонников сделать крупными феодалами сразу. К счастью, обошлось без болезненного передела собственности: маркизат, как говорится, был ничей, потому я проводил границы по карте, сообразуясь с естественными, вроде рек, озер, гор, лесов или холмов. Так распределил две трети лучших земель на побережье, а оставшиеся части распорядился отдать бывшим сторонникам грандкапитана, которые не догадались, на какую лошадку надо ставить.

Я повел рукой по карте.

– Вам, капитан Рамиро, отныне граф Собраре и Флавио, отдаю вон тот мыс Собраре с прилегающими к нему землями… он похож на Чукотку. Будете губернатором для тамошнего народца, в смысле, графом, увеличьте отлов рыбы, вообще поставьте это на промышленную основу… Рыба – прибыльное дело, ее не надо кормить, поливать, выращивать, косить. Только лови и разделывай. А вы, шкипер Нелль, наделяетесь титулом барона, вам отдаю…

Шкипер, огромный рыжебородый мужик, почтительно проревел:

– Маркиз, маркиз!.. Даже я, неученый пират, знаю, что титулы распределяет только король. Да и то… скупо. Взамен убитых или померших. И не просто померших, а когда весь род под корень…

Наступило напряженное молчание, все переводили взгляды то на меня, то на шибко грамотного шкипера. Я вздохнул.

– Понимаешь, Нелль, я мог бы сказать, что это здесь я маркиз, а в своей стране – король… и я бы не солгал, но не скажу, потому что это призыв верить мне на слово, а я, как и всякий сильный, не люблю это «верьте мне, люди!». Скажу более важное: маркизат Черро вами разграблен настолько, что все королевства на него махнули рукой. Никому этот маркизат не нужен. Абсолютно. И если вы сейчас все тут станете графами, никому нигде не будет дела. Лишь бы эти графы к ним не поперли!.. А вот когда сделаем маркизат богатым, сильным и, главное, безопасным, всякий, кто приедет к нам, уже будет принимать все таким, какое есть. И всех графов, баронов, виконтов…

Они радостно зашумели, я понял, что этот трудный раунд выиграл. К моему столу подходили один за другим капитаны, я оценивал величину их влияния, количество и состав команды, что остается в их распоряжении, и наделял, наделял, наделял.

Капитанов Гитарда, Рамиро и еще пятерых я сделал графами, остальных пожаловал титулами баронов. Простых матросов точно так же вписал в сословие благородных, разрешив им ставить постоялые дворы везде, где пожелают, вести торговлю беспошлинно целых пять лет, заниматься любым хозяйством на территории маркизата, будь то разведение тонкорунных овец или добыча серебра и золота.

Маргарита, ошеломленная таким поворотом событий, ликующе перебралась в дом грандкапитана и занялась любимым занятием всех женщин: рьяно переставляла мебель, меняла занавески и шторы.

Перед домом пришлось установить добавочную коновязь: постоянно прибывают гонцы со всех концов маркизата, а недавние капитаны, ныне графы и бароны, спешно выезжали осматривать свои нынешние владения.

Граф Рамиро, к моему облегчению, не ринулся на свою Чукотку, а умело координирует работу штаба по легализации «преступно нажитых доходов». Подход прост и рационален: кто награбил больше, тому больше и участок суши, выше уровень рейтинга в обществе, больше возможностей порулить совместным кораблем под названием маркизат Черро.

Несколько его помощников, которым я по его подсказке не дал участков, зато наделил полномочиями исполнительной власти в ограниченных пределах, с ног сбиваются, приводя в порядок как желающих стать из пиратов олигархами, так и тщательно ранжируя всех, чтобы никому не было обидно.

– Прозрачность, – втолковывал я. – Главное – прозрачность. Если кому-то даем малый участок, он и все остальные должны знать, почему именно малый. Если кому-то большой, то объясняем, что личные связи и дружба ни при чем, а в расчет берутся такие-то и такие-то заслуги…

Рамиро молодец, работа кипит, а если при распределении пряников кто и уходит обиженным, то сочувствия не находит даже у приятелей, это главное. Все видят, что вообще-то дали такому мало правильно. Все друг друга знают, так что при всеобщем голосовании результат был бы тот же, только голосование и обсуждения сильно бы все тормозили.

К счастью, Рамиро не случайно стал тайным лидером еще при живом грандкапитане. Его решения уважают, как уважали и раньше.

Я два дня варился в этом котле, отодвигаться начал медленно, все время поглядывая, как пашет Рамиро, но он ни на йоту не отходит от моей генеральной линии, уверовав в нее свято, как в священное писание.

Хороший участок отхватила Синтия, лучший штурман пиратов, у которой нюх на изменения течений, погоды и ветров. Правда, с морем расставаться не собирается, а на суше займется ремонтом кораблей и снабжением их материалами.

К моему удивлению, она быстро сошлась с Маргаритой, угадав в ней не совсем простую невольницу, а такую же дикую и своевольную натуру.

Сегодня Синтия и Маргарита даже вместе приготовили обед на третьем этаже, где теперь мои покои. Я благоразумно выскользнул от греха подальше, во дворе начал оглядываться в поисках своего коня.

Во дворе толкутся пираты, двое подбежали с готовностью в глазах. Один сразу выпалил:

– Что-то изволите, ваша светлость?

– Да, – ответил я, – чего-то изволится мне малость прогуляться верхом…

Он широко заулыбался.

– Вам коня?

– Я ж говорю, – сказал я, – верхом. Вообще-то могу и на тебе, если бегаешь быстро.

Он захохотал.

– Нет, я подумал, может быть, вы изволите на демоне! Вы же маг.

Я покачал головой.

– Я не маг. Вернее, и маг, но мне больше нравится быть воином и прыгать на борт чужого корабля, чтобы рубить и крушить… Вы и сами заметили, что воин я не такой уж и слабенький.

Второй пират воскликнул в радостном ужасе:

– Ваша милость, какое там не слабенький! Вы сущий дьявол в бою! Если бы сам не видел, в жисть бы не поверил.

Первый сказал уважительно:

– Все маги – старые пердуны, а вы, сэр, молодой. Потому вы воин. Хоть и маг знатный.

Я милостиво кивнул, подтверждая догадку.

– Это точно, все маги… староваты. Мне с ними было скучновато, вот я и пошел путешествовать с мечом в руке… Я здесь, как воин и маг, я смогу быть подлинным гарантом конституции… в смысле, безопасности наших демократических завоеваний.

Они смотрели почтительно, мало что понимая, но улавливая по моему тону и величественно-грозному облику, что нам лучше на дороге не попадаться.

– Всех порвем, – сказал первый наконец и радостно заулыбался, когда понял по моему лицу, что сказал правильно. – Мы им всем покажем!

Он ринулся к конюшне и быстро вывел моего коня. Сообща торопливо оседлали, на крыльцо вышел Гитард и спросил деловито, сколько человек выделить для охраны.

Я отмахнулся было, но тут же передумал:

– Троих-пятерых на быстрых конях. Это и для престижа, и, если что, могу послать с сообщением.

– Осмотрите гавань?

– Нет, – сказал я, – съезжу-ка к Гуголу.

– Простите…

– К колдуну в башне, – пояснил я. – У него любопытно. И сам он мужик занятный.

Он спросил опасливо:

– Вы бывали в башне?

– Ну да, – ответил я удивленно. – Я слышал, вы ему носите всякие амулеты!

– Носим, – уточнил он, – но оставляем возле башни! Никто туда не входит. Там смерть для всякого, кто не колдун.

– Я же прошел!

– Вы не колдун, – сказал он почтительно, – вы же маг! Вы пройдете везде.

Я загадочно усмехнулся, мне подвели коня, я вскочил в седло и разобрал повод.

– Разбирайся тут с мелочами сам, – распорядился я. – Генеральную линию знаешь, а ерунда всякая сама решается.

Конь радостно пошел сразу в галоп, всадники сперва приотстали, затем я услышал за спиной дружный топот десятка коней, Гитард все же выделил для охраны народу побольше, но я не оглядывался, пока не домчались до башни.

Глава 14

Башня мрачно чернеет на безмятежно глупом небе, мы шли красивым галопом, она все ближе и ближе, за спиной разговоры давно притихли.

Все держатся как младшие школьники перед грозным директором. Когда под ногами захрустела металлическая окалина, все начали придерживать коней. Осторожно въехали в ворота ограды.

Я спрыгнул на землю возле самого входа в башню. Молодой пират с побелевшим лицом подскакал ко мне и поймал брошенные ему поводья.

– Держи, – велел я строго. – Надолго не отлучайтесь, я здесь ночевать не собираюсь.

– Да, ваша светлость, – выпалил он и спросил опасливо: – Вы… через этот ход?

– Конечно, – ответил я бодро, а в голове стучала тоскливая мысль: ну какого хрена играю героя? Можно по веревочной лестнице в окно на второй этаж, чтобы миновать огненную стену и прочие ужасы. – Я маркиз, мне только через главный вход и по красной ковровой дорожке… Желательно почетный караул при встрече.

Он смотрел с таким почтительным ужасом, что я лишь покровительственно усмехнулся и вошел в темный ход космического пространства, где меня ждет стена магического огня.

За спиной остался уже привычный и такой уютный мир, впереди вспыхнул огонь. Я заставил себя не трястись, думать о чем-нибудь отвлеченном, общем, нужном в перспективе, что не горит, но в виду иметь надо…

Вот, к примеру, уже в зубах навязло, что кто сильнее, тот и прав, и что добро всегда побеждает зло: кто победил, тот и добрый. Но если так, то надо сделать так, чтобы победивший, кем бы он ни оказался, все равно действовал и дальше в неких рамках. Сперва широких, но по мере роста культуры и цивилизации все более узких, жестких…

Этим, собственно, и занимается церковь, но здесь пока о возрождении церкви говорить рано. Да и вообще есть соблазн обойтись без нее, хотя пока не представляю, чем ее заменить…

Я уже шел по залам, которые я с большой натяжкой соглашался считать залами, вытянулись и перешли в странные туннели, однако слишком огромные, чтобы называться туннелями. Бесконечное число выпуклых колец вплотную одно к другому, я пробирался внутри вереницы исполинских бубликов и не видел им конца.

Иногда эти извилистые и длинные туннели раздваивались, и я останавливался в растерянности, чувствуя себя так, словно нахожусь глубоко под землей.

Потом кольца туннеля вдруг начали светиться. Одни просто наливались белым огнем, другие отсвечивали синим, что переходил в зловеще-голубое, как если бы там разгоралось пламя. Я все ускорял шаг, одно время за мной гнался какой-то шар, я дважды выстрелил в него, чуть было не метнул молот, когда стальные болты прошли его насквозь, не причинив вреда, шар остановился возле меня, а когда я пошел, двинулся за мной с той же скоростью.

На этот раз черти меня не водили по кругу и не опускали на нижние этажи. Я поднялся на этаж к комнате, которую Гугол назвал своей главной.

Дверь открылась бесшумно, словно хорошо смазанная, хотя, понимаю, здесь не смазка, а совсем другой принцип. Даже знаю, какой.

Гугол спиной ко мне горбится за столом, перед ним чудовищно огромная и толстая книга, словно изданная для великанов. Но шрифт, даже отсюда вижу, больше подходит лилипутам.

Сам Гугол листает страницы бережно, с любовью, двумя руками, нежно поддерживая листы, будто те от ветхости могут рассыпаться в труху. Книга занимает почти весь стол, каждая страница больше рыцарского щита, а страниц не меньше тысячи.

Я подумал, что при таком мелком почерке переписчиков Гугол будет искать очень долго нужное ему. Я начал подходить ближе, Гугол наконец услышал шаги и подпрыгнул вместе со стулом. На лице отразился дикий ужас.

Я не успел раскрыть рот, Гугол всхлипнул:

– Сэр Ричард, ну разве можно так пугать? У меня чуть сердце не выскочило!

– Не выскочит, – заверил я, – у тебя четырехкамерное? В смысле, ты ж двоякодышащий?

Он ответил плачущим голосом:

– Был бы двоякодышащим, стал бы тонуть в том болоте, из которого вы меня так благородно вытащили?

– Да что в том благородного, – отмахнулся я. – Ладно, давай угощай, я ж пришел в гости. Правда, со своим кофием. Могу с него и начать.

– Начинайте, – согласился Гугол с готовностью. – А то я больше сухим пайком. Как прошла ваша хитрая акция?

Он с усилием отодвинул книгу и откинулся на спинку кресла. Я засмотрелся на книгу. Только в далеком детстве я видел такие богато украшенные, чтоб не только обложка с рисунками, но и каждая страница. Текст заключен в рамку, а вокруг нее крохотные миниатюры всех цветов радуги, яркие, сочные и удивительно четкие. Я сузил диапазон зрения, сейчас мои глаза, как мощный бинокулярный микроскоп, картинки увеличились, я мог видеть только крохотные кусочки, но теперь на всаднике мог рассмотреть все украшения на уздечке, все волоски на конских ушах…

– Что за техника печати, – пробормотал я. – И почему допотопные книги…

Гугол спросил живо:

– Допотопные? Это как?

– Старинные, – объяснил я. – А печать не старинная. Или какие-то жулики наловчились подделывать антиквариат? Нет, подделка не должна быть на порядок лучше оригинала…

Каждая вторая страница, как вижу, несет большой рисунок вместо текста, но в рамочке, а вокруг рамочки все те же миниатюры, только всякий раз другие.

– Это как? – повторил Гугол, как попугай.

Я отмахнулся.

– Ладно, не до книг, когда говорит экономика. Моя хитрая акция прошла с оглушительным успехом. Таким оглушительным, что даже не по себе. Все настолько созрело, что любой проходимец мог бы сделать то, что совершил я. К счастью, этим самым… деятелем оказался я. Крупным государственным, как назовут в учебниках, если все увенчается успехом, а также мудрым и дальновидным.

Он осторожно взял мою безобразную чашку с горячим кофе.

– А если не увенчается?

– Тогда – мелким проходимцем, авантюристом, абсолютно безграмотным в экономике популистом! И еще многими кличками обвешают. А в чем-то и обвинят. Проигравшие всегда виноваты. Во всем. Даже в изменении климата.

– Все-то вы знаете…

– Эх, Гугол, если бы знать нужное! А то таким мусором головы забиваем…

Я быстро осушил чашку, вторую порцию сотворил в предусмотрительно придвинутые Гуголом дорогие чашки. На блюде появилось крупное и мелкое печенье десятка сортов, пираты Гугола просто забаловали десертом.

Он отхлебывал мелкими и торопливыми глотками, его добрые глаза поглядывали на меня поверх чашки испуганно и с вопросом.

– И что теперь?

– Процесс пошел, – заверил я. – Надо сделать его необратимым. Ну, там, законы и учреждение демократических институтов, право свободных выборов и гарантии для иностранного бизнеса, инвестиций и прозрачность… это оставим на потом. Когда-нибудь введем, а пока народ совсем не против просвещенного автократизма с уклоном в тоталитаризм, что я им, гадам, и обеспечу. Надо быстро поднять экономику даже ценой некоторых жертв и ограничений, но зато нас станут уважать и к нашим словам впервые будут прислушиваться. Ты введи меня по-быстрому в курс дела насчет стратегических интересов нашего великого маркизата…

Я запнулся на полуслове, за широкими окнами полыхнул и остался яркий, но не слепящий свет, сжегший все тени в комнате. Все стало четким и ярким, я без усилий различал каждую пылинку на дальней стене и самые мелкие царапины.

Я невольно вскочил и шагнул к окну. По ту сторону нет неба, нет земли, а как будто башня зависла в эпицентре света, что сверху, снизу и вообще отовсюду.

Гугол молчал, я не знал, что спросить, наконец свет померк, проступило синее небо, а при взгляде вниз я увидел зеленую траву и пояс окалины у входа в башню.

– Да, – напомнил я, – что в маркизате насчет общения с окружающим миром? Соседи – очень важно.

Гугол пожал плечами.

– Считайте, сэр Ричард, что вам повезло. Соседей практически нет. С севера – необъятный океан, справа труднопроходимые горы, за которыми королевство Диегаррон…

– Знаю, – сказал я самоуверенно, – в нем Джон де Варенн. А с другой стороны королевство Альвасет, в нем король Эдуард Длинноногий. Им и горы мешают захватить маркизат, и пиратов страшатся. С пиратами, как с осами, справиться труднее, чем с одиноким медведем.

Он кивнул, соглашаясь, но его лицо медленно мрачнело.

– Сэр Ричард, – произнес он мягко, – это говорит только, что в королевстве не представляют, что за пределами Гессена. Когда-то в самом деле король Джон де Варенн правил в королевстве Диегаррон, это наши соседи справа, а король Эдуард Длинноногий – слева. В королевстве Альвасет. Вообще-то еще недавно правили…

– А что случилось?

Он опять пожал плечами.

– Никто не знает. Королевство Диегаррон сейчас представляет из себя море клокочущего огня. С перевала видно, как там стремительно поднимаются призрачные шары и пропадают в небе. Земля содрогается, небосвод часто затягивают грозные тучи, и тысячи молний, толщиной с дерево, бьют в расплавленную землю. Многие клянутся, что там живут не только демоны, где тем еще жить, но и люди. И неузнанными посещают другие королевства. Враки или нет, никто пока не подтвердил и не опроверг, однако слухи слишком упорные, чтобы быть только слухами. Возможно, не все правда, но что в том королевстве, слишком похожем на ад на земле, сейчас совсем странная жизнь, совсем непохожая на прежнюю – никто не спорит.

– Да уж, – согласился я, – там наверняка не все заняты обольщениями и соблазнениями замужних и прочих дам.

Он посмотрел на меня дико.

– Маркиз, каких дам?.. В том аду?.. Впрочем, я, кажется, начинаю смутно понимать, что вы имели в виду… Но, сэр Ричард, это наши ближайшие соседи!

Я зябко передернул плечами.

– Да, неуютно. Хотелось бы думать, что они пока что заняты переделом власти, захватом ресурсов, а до внешней политики им дела нет.

Он закончил загибать пальцы:

– А с юга граничим с вроде бы благополучным королевством Лантарона…

– Что значит «вроде»?

Он развел руками.

– Сэр Ричард, если бы не транспортники, сообщение маркизата с остальной сушей было бы вообще невозможно. Непроходимый тропический лес, болота, реки, что как паутина покрыли южную часть маркизата, озера… Ни один конь не пройдет и мили! А если пешком, то налегке, без всякого груза, да и то, если не сгинешь по дороге, месяц-другой на изнурительную дорогу. В прошлые века то один король Лантароны, то другой пытались проложить настоящую дорогу через маркизат к океану! Настоящую, чтобы могли проходить кони хотя бы верхами, а лучше – с телегами.

Я прервал:

– У них нет выхода к морю?

– Нет.

Я нахмурился.

– Как, говоришь, называется их королевство? Лантарона? Надо поприсматриваться. Как только начнут рубить окно в наш великий маркизат, сразу этим москалям по рогам, по рогам… Или как-нибудь связать кабальными договорами. Ладно, посмотрим, что надежнее. И что с дорогами?

Он вздохнул, явно укоряя меня в душе за непонятный сепаратизм, даже автаркию.

– Доброе начинание затихало, – сказал он печально, – когда обнаруживалось, сколько нужно поставить мостов! А те служат обычно до первого мощного тропического ливня.

– Понятно, – сказал я с удовлетворением. – Это хорошо. Маркизат сосредотачивается, пока нам не нужны открытые границы. Вот когда поднимем хозяйство на высокий уровень, тогда сами потребуем от соседей свободы торговли, человеческих прав доступа на их рынки.

Из дальней стены с шипением ударили струи огня. Я охнул, они во мгновения ока прожгли дыру в стене напротив. Несколько секунд длился этот ужас, затем шипение оборвалось, огонь исчез.

Дыры казались мне бесконечными туннелями, однако металл сдвинулся, и через пару секунд массивные плиты стали такими же холодно и угрожающе несокрушимыми, как и были.

Я покосился на Гугола.

– Как ты здесь живешь?

Он кисло поморщился.

– А что остается? Если бы я мог эту башню так же легко разрушить, как вырастил… Если уйду, другие придут, а это столько народу погибнет…

– Да и хрен с ними, – сказал я, не задумываясь. – Их семь миллиардов! Ну, может, здесь меньше. А то подпрыгиваешь при каждом шорохе… Нет, ты странный какой-то. Любой нормальный человек понятно, что выберет, если на одной чаше весов его здоровье, а на другой – тыщи чужих жизней!