Чтение 35–й страницы книги ~Такси для ангела~

мертва... Отравлена... И мы классифицируем отравление как
убийство. То...

- То?! - переспросила Минна.

- То?! - переспросила Tea.

- То?! - переспросила Софья.

- То есть и убийца! - закончил Чиж и красноречиво
перебросил тесак из правой в левую руку. - Вот так. Таким
образом обстоят дела.

Если бы не Райнер-Вернер, я бы не удержалась на ногах.
Если бы не диван, Райнер-Вернер тоже не удержался бы на
ногах. Что еще оставалось после подобной сногсшибательной
новости? Немец с размаху шлепнулся на упругие кожаные
подушки, я с размаху шлепнулась на немца, Ксоло с размаху
шлепнулась на меня - так мы и застыли. Если "убийство" было
понятием абстрактным и могло относиться к чему угодно, то
"убийца" было понятием конкретным и касалось каждого из нас.

Но прежде всего оно касалось Аглаи.

Еще совсем недавно Аглая была живой и здоровой, полной
жизни, полной планов; она закончила новый роман, который
просто призван был открыть новую страницу в ее творчестве.
Ее обожали читатели, ее ненавидели конкуренты, ее домогались
журналисты, по ней сохло телевидение. Полоумные Интернет-
фанаты устраивали обсуждения канунниковских детективных
ходов на форуме "СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА!" <Фильм Ф.Трюффо.>.
Полоумные Интернет-фанатки обсасывали саму Канунникову на
форуме "400 УДАРОВ" <Фильм Ф.Трюффо.>. Иногда они путали оба
mb(e форума, и мне - среди длинных аналитических послании -
приходилось вылавливать сентенции типа: "О боже! Я видела ее
на книжной ярмарке, и она дала мне автограф. Какая же она
милая, боже!!! Help me: существует ли в природе дезик "МЕА
CULPA" (польз, героин, кн. "ИЗ ГЛУБИНЫ")? Если да, то где
его достать?!"

Теперь все поменялось.

Поменялось в какие-то жалкие десять секунд.

Ее больше нет. Она умерла не в своей постели - это было
бы банально. Она не погибла в автомобильной катастрофе - это
было бы тривиально.

Она была убита. Смерть, достойная Королевы Детектива.
Лучшего и желать нельзя... Феерическая концовка. Музыка,
туш!..

Пока я размышляла над этим удивительным поворотом
судьбы, бедра мои как будто тисками сжало.

Проклятый немец!

- Какого черта? - прошипела я. - Вы что делаете?!

- Ничего...

- Вы что, меня лапаете?!

- Was ist das <Что это такое? (нем.)> - "лапать"? - в
той же тональности прошипел немец.

Надо же, как быстро вылетел ненормативный русский из
твоей гнусной головы!

- Уберите грабли, подонок! Извращенец! Нашли время и
место!

- Вас только это смущает? - плоско сострила мюнхенская
гадина, но руки все же убрала. А потом радостным шепотом
сообщила:

- Кажется, у меня все в порядке с...

- Да заткнитесь вы, ради бога!

- Вы сами... Дали повод! Сели мне на колени... Так вот
как была истолкована моя минутная слабость! Подскочив, я
рванула от извращенца, как от чумного барака, и перевела
дыхание только возле Дарьи. Дарья по-прежнему стояла на
шахматном погосте, и вид у нее был самый оторопелый.

- Ну, вы даете! - покачала головой Дарья, издалека
разглядывая Райнера-Вернера, мертвой хваткой вцепившегося в
собственный пах. - На одном гектаре с трупом... Это так
сильно тебя возбуждает?

- Что - "это"?

- Это, - кивнула Дашка в сторону лежащей на полу Аглаи.
- Мертвое тело. Надо же, какой темперамент! Теперь я
понимаю, из-за чего сбежал твой Бывший...

Теперь, по прошествии шести месяцев, Бывший интересовал
меня не больше, чем результаты выборов в Великий народный
хурал Монголии в 1975 году, но я все же спросила:

- Из-за чего?

- Из-за твоих разнузданных сексуальных фантазий.
Привязать к себе такого промискуитетчика, как этот гипер-
Гансик, - уметь надо!

- Не говори глупости...

- Надеюсь, ты не думаешь, что это сделала я?

- Что - "это"?

- Это. - Дашка по-прежнему не отводила взгляда от тела.

- Не говори глупостей. - Я даже не сразу сообразила,
что она имеет в виду.

- Я ее не убивала. Честное слово...

- О чем ты?

- Я ее не убивала... Ты можешь сказать, что я ее
ненавидела... Терпеть не могла. Что для меня она была как
кость в, горле... Но я не убивала...

- Прекрати сейчас же!

Но Дарью уже невозможно было остановить.

- Да, меня от нее тошнило... Меня вообще тошнит от
масскульта... Но я ненавидела ее гораздо сильнее... Чтобы
просто взять и вот так... Отравить, как крысу... Когда так
ненавидят - не убивают.

- Да? - искренне удивилась я. - Почему?

- Это... - Дашка засопела, пытаясь подобрать самую
нужную фразу, самые точные слова. - Это было бы слишком
просто. Ты понимаешь меня?

Самым удивительным было то, что я понимала. Моя
фанатичная (кто бы мог подумать!) подруга слишком долго
культивировала в себе ненависть к прославленной,
обласканной, облизанной, обожаемой Аглае Канунниковой; она
пестовала эту ненависть, она холила и лелеяла ее, удобряла и
подкармливала. Она смахивала пыль с широких листьев
ненависти, она подрезала сухие ветки и поганой метлой гнала
вредителей. Из крошечного, совершенно не приспособленного к
жизни саженца она вырастила могучее дерево....

И теперь спилить его под корень вот так, за здорово
живешь?! Засунуть псу под хвост многомесячные усилия?
Лишиться любимой игрушки, даже не выставив в продвинутой
галерее инсталляцию "Масскультура: Гибель "Титаника"? Не-
ет... Куда проще мысленно уничтожать Аглаины примитивные
ценности каждый день, чем навсегда расстаться с самой
возможностью такого уничтожения.

- Ты сумасшедшая, - только и смогла выговорить я.

- Может быть, - скромно согласилась Дашка.

- Ты сумасшедшая, но...

Теперь и я смотрела на Аглаю. Чувство реальности
покидало меня и снова возвращалось. Выдающаяся писательница,
кумир миллионов, лежит на полу, в чужом доме, среди чужих
людей... Она не напилась, она не уснула, она - мертва!..

- Ты сумасшедшая, но ты не убийца. - Я все-таки
заставила себя произнести эти слова. И Дарья благодарно
сжала мне пальцы горячей и влажной рукой.

- Спасибо... Ты скажешь об этом?

- Кому?

- Когда.., сюда приедут и начнут расспрашивать о
происшедшем. Ты скажешь, что я не виновата? Я все время была
здесь, я ни на секунду не отлучалась. Ты скажешь об этом?

- Конечно.

- Подтвердишь, что мы были рядом и друг от друга никуда
не отходили?

- Конечно.

Получив верительные грамоты, Дарья сразу же
ca/.*.(+ al. К ней вернулась ее обычная надменность. И
обычный, так восхищавший меня, цинизм.

- Не обижаешься, что я была с твоим немцем? - Она
наконец-то позволила себе улыбнуться. - Это даже не
интрижка, так, пересып одноразовый. И даже не в кровати, а в
коридоре под вешалкой... Если это тебя успокоит...

- Что?

- Я же не знала, что у вас все получится. И что он,
презрев широкий выбор, решит остановиться на твоем
проблематичном тельце... А вообще - он забавный. Может быть,
стоило его у тебя отбить?

- Что?!

- Шучу. Интересно, кто все-таки это сделал? Кто ее
убил?

Действительно, кто?

Дарью я вывела за скобки как идейную извращенку. Райнер-