Чтение 35–й страницы книги ~Досье "ОДЕССА"~

Нужно будет наблюдать за ним, оценивать его успехи, подмечать, с кем он
встречается и к кому его направляют, а главное, узнать, сможет ли он вывести
"Моссад" на вербовщика новой партии немецких ученых для работы над
египетскими ракетами. При этом необходимо оставаться в тени, инициативу в
свои руки не брать ни в коем случае. А потом сообщить в Тель-Авив о
достигнутом немцем, пока тот не "погорит", что рано или поздно должно
случиться.

Он сделает все, а если такое задание и не принесет ему радости, так это
никого не интересует. К счастью, ему не придется становиться немцем
полностью, то есть с довольной миной на лице общаться с ними на их языке.
Если бы его попросили именно об этом, он бы отказался. Ведь он ненавидит их
всех, включая и журналиста, за которым ему приказано следить. И уже ничто -
он был в этом уверен - не изменит его отношения к немцам.

На другой день к Остеру с Миллером в последний раз приезжали гости. С
Леоном и Мотти был еще мужчина - загорелый, подтянутый, молодой, - Миллер
дал ему не больше тридцати пяти. Его представили как Йозефа. За встречу он
не проронил ни слова.

- Кстати, - обратился к Миллеру Мотти, - я пригнал сюда вашу машину.
Оставил на стоянке у рыночной площади, - он бросил Миллеру ключи со словами:

- В "Одессу" на ней не ездите. Во-первых, она слишком заметна, во-вторых,
вы должны будете играть роль пекаря, скрывающегося от тех, кто узнал в нем
бывшего охранника в концлагере. У такого "ягуара" быть не может, так что
поезжайте на поезде.

Миллер кивнул, но в душе пожалел, что ему придется расстаться с любимым
автомобилем.

- Вот права с вашей новой фотографией, - продолжил Леон. - Всем, кто
спросит, говорите, что у вас есть "фольксваген", но вы оставили его в
Бремене - по номеру машины вас может найти полиция.

Миллер раскрыл права. На них он был снят с короткой стрижкой, но без
усов, и Петер решил: если спросят, зачем он их отрастил, отвечать, что это
мера предосторожности,

- Человек, который якобы поручился за вас, отплыл сегодня в круиз. Это
бывший полковник СС, владелец пекарни и работодатель Кольба. Звать его
Иоахим Эберхардт. Вот письмо от него человеку, к которому вы обратитесь.
Гербовая бумага настоящая, украдена у Эберхардта в конторе. Подпись
подделана идеально. В письме говорится, что вы хороший солдат, надежный, но,
к несчастью, вас опознали и вам нужно выхлопотать новые документы.

Леон передал Миллеру незапечатанное письмо. Тот прочел его, заклеил
конверт, положил в карман и спросил: - Так к кому я должен обратиться?

- А вот к кому. - Леон вынул лист бумаги с фамилией и адресом. - Этот
человек живет в Нюрнберге. Он один из руководителей "Одессы" и, видимо,
встречался с Эберхардтом, крупной фигурой в северогерманском отделе
"Одессы". А это фото Эберхардта. Рассмотрите его хорошенько на случай, если
вас заставят его описать. Поняли?

Миллер поглядел на снимок владельца пекарни и кивнул.

- После того как вы окончательно подготовитесь, я советую подождать еще
несколько дней, пока корабль Эберхардта не выйдет из зоны радиотелефонной
связи. Думаю, вам надо ехать в Нюрнберг в следующий четверг.

- В четверг так в четверг, - кивнул Миллер.

- И последнее, - сказал Леон. - И вы, и мы желаем выследить Рошманна, но
нам, помимо этого, нужно получить через вас еще кое-какие сведения.
Необходимо узнать, кто вербует ученых для работы в Египте над ракетами для
Насера. Мы уверены, этим занимается "Одесса", причем здесь, в ФРГ. Выясните
для нас, кто главный вербовщик. И не исчезайте. Звоните нам из таксофонов
вот по этому номеру. - Он протянул Миллеру еще лист бумаги. - У телефона
всегда кто-нибудь есть. Звоните, как только что-нибудь узнаете.

Через двадцать минут гости ушли.

***

В Мюнхен Леон и Йозеф ехали бок о бок на заднем сидении автомобиля.
Израильский агент притулился в углу, молчал. Когда огни Байройта остались
позади, Леон тронул Йозефа за плечо и спросил:

- Почему вы столь мрачны?

Йозеф взглянул на старика и ответил вопросом на вопрос:

- Можно ли доверять этому Миллеру?

- Доверять? Да он наш лучший провокатор. Разве вы не слышали, что сказал
Остер? Миллер вполне сойдет за бывшего эсэсовца, если не растеряется.

- Мне было приказано не спускать с него глаз ни на минуту, - проворчал
Йозеф с прежним сомнением в голосе, - следить за каждым его шагом и
докладывать обо всех, с кем он встретится, указывая их положение в "Одессе".
Зря я согласился отпустить его и позволил ему связываться с нами, лишь когда
посчитает нужным. А вдруг он не позвонит вообще?

Леон едва сдерживал гнев. Они возвращались к этому вопросу и раньше.

- Объясняю еще раз, - сказал он. - Этого человека нашел я. И внедрить его
в "Одессу" задумал тоже я. Он мой агент. Долгие годы я мечтал внедрить в
"Одессу" не еврея. И не хочу, чтобы дело провалилось из-за человека, который
станет ходить за ним по пятам.

- Но он дилетант, а я профи, - буркнул Йозеф.

- Не забывайте, что он ариец, - парировал Леон. - Надеюсь, до своего
разоблачения Миллер успеет составить и передать мне список руководителей
"Одессы" в ФРГ. И мы начнем уничтожать их одного за другим. А в списке явно
окажется и главный вербовщик ученых в Египет. Не беспокойтесь, мы добудем и
его, и имена ученых, которых он намеревается отправить в Каир. А к тому
времени жизнь Миллера не будет стоить ни гроша.

Между тем в Байройте Миллер стоял у окна, смотрел, как падает снег. Он не
собирался ни звонить Леону, ни выслеживать ученых-ракетчиков. Цель у него
по-прежнему была одна - добраться до Эдуарда Рошманна.

ГЛАВА 12

Лишь вечером девятнадцатого февраля Миллер попрощался наконец с Остером и
выехал из Байройта в Нюрнберг. Бывший офицер СС пожал журналисту руку и на
прощание сказал: "Желаю удачи, Кольб. Я научил тебя всему, что знаю сам. Вот
тебе мой последний совет. Яне знаю, сколько продержится твоя легенда, но
если посчитаешь, что тебя раскусили, беги, не раздумывая, возвращайся к
настоящему имени". А когда Миллер спускался к машине, Остер пробормотал:
"Более сумасбродной затеи я не знаю".

До станции Миллер прошел пешком. Там, в маленькой кассе, он купил билет
до Нюрнберга. А выйдя на платформу, услышал от кондуктора: "Боюсь, вам
придется подождать. Нюрнбергский поезд сегодня опаздывает".

Миллер удивился - немецкие железнодорожники считают делом чести водить
поезда по расписанию - и спросил: "Что случилось?"

Кондуктор, кивнув на рельсы, уходившие в покрытые свежим снегом холмы и
долины, объяснил: "Вчера был сильный снегопад. А недавно нам сообщили, что
снегоочиститель на этой ветке вышел из строя. Сейчас его чинят".

Годы работы в журналистике отвратили Миллера от залов ожидания. Слишком
много времени провел он там в холоде, усталости и неудобствах. Теперь, сидя
в станционном буфете, он пил кофе, разглядывал билет, уже
прокомпостированный, и размышлял о своей машине, запаркованной неподалеку.

А что, если оставить ее на другом конце Нюрнберга, в нескольких
километрах от дома эсэсовца?.. Если после встречи с ним Миллера пошлют
куда-нибудь еще, "ягуар" можно запарковать в Мюнхене. В гараже, вдали от
любопытных глаз. Никто его не найдет. К тому же, решил Миллер, совсем
неплохо иметь возможность быстро убраться из Нюрнберга, если потребуется. Да
и кто в Баварии знает о нем и его автомобиле?

Петер вспомнил, как Мотти предупреждал, что машина слишком заметная, но
тут же подумал о последнем совете Остера. Конечно, воспользоваться "ягуаром"
- дело рискованное, но, с другой стороны, без него Петер окажется
стреноженным. Миллер поразмышлял еще минут пять, потом оставил свой кофе,
вышел из станции и вернулся в город. Через, четверть часа он сидел за рулем
"ягуара".

До Нюрнберга было рукой подать. Приехав, Миллер устроился в небольшой
гостинице у вокзала, машину оставил неподалеку в переулке и прошел через
Королевские ворота крепостной стены в средневековую часть города, родину
Альбрехта Дюрера.

Было уже темно, но свет из окон и уличные фонари освещали остроконечные
крыши и узорчатые карнизы. Миллеру показалось, будто он перенесся в средние
века, когда короли Франконии правили Нюрнбергом, одним из богатейших
купеческих городов германских княжеств. Трудно было поверить, что все вокруг
построено после 1945 года, тщательно восстановлено по старинным
архитектурным планам после бомбежек союзной авиации, оставивших на месте
Нюрнберга лишь развалины.

Миллер нашел нужный дом в двух кварталах от главной рыночной площади, под
двойным шпилем собора Святого Зебальда. Фамилия на дверной табличке совпала
с напечатанной на листке, который Петеру дал Леон.

Петер вернулся на рыночную площадь, поискал, где можно поужинать, заметил
поднимавшийся в морозное небо дымок над черепичной крышей маленькой
сосисочной у самого собора. Это было уютное заведение с террасой, обсаженной
кустами боярышника, с которых предусмотрительный хозяин стряхнул снег.

Внутри тепло и радушие окатили Миллера волной. Почти все деревянные
столики были заняты, но одна парочка уходила, и Петер поспешил на их место.
Он заказал фирменное блюдо - маленькие нюрнбергские сосиски, по дюжине на
порцию, острые на вкус - и бутылку местного вина.

Поев, он развалился на стуле, не спеша выпил кофе и две рюмки коньяка.
Спать не хотелось - уж очень приятно было сидеть и смотреть, как
потрескивают дрова в очаге, как компания в углу громко распевает франконскую
застольную: люди, взявшись за руки, раскачиваются в такт музыке, в конце
каждого куплета голоса усиливаются и высоко поднимаются бокалы с вином.

Миллер долго размышлял, почему, рискуя жизнью, разыскивает человека,