Чтение 35–й страницы книги ~Поймите меня правильно~

Панзинелли.

Я минутку помолчал. Я видел, как у нее затрепетали ресницы. Она ждала,
когда я заговорю о Ларви.

- У Ларви дела плохи, - сказал я. - Я вел дело Ассоциации западных
банков. Такие аферы в юрисдикции федеральных властей. В то время у нас было
недостаточно оснований приписать это дело ему.

Я помолчал еще минуту, а потом начал заливать историю, которую только что
выдумал.

- Три недели назад, - заливал я, - Сален Джеймс, который с Ларви
участвовал в этом деле, попал в тюрьму. Ему хотели приписать заодно и дело
банковской ассоциации. Он ужасно испугался, это грозило ему двадцатью годами
тюрьмы.

Он заговорил. Он наговорил достаточно, чтобы Ларви получил по крайней
мере лет 50 каторги по четырем различным делам.

Я снова помолчал, нарочно долго возился с прикуриванием сигареты, чтобы
мои слова хорошенько дошли до ее сознания.

- Я считаю, что Ларви может повлиять на остальных ребят, - сказал я, -
так же, как и ты можешь повлиять на самого Ларви.

Сейчас я сделаю тебе предложение, и это вполне серьезно. Не веришь?
Взгляни в мои честные красивые глаза.

Ларви и все ребята осуждены на вечное изгнание. Ни один из них не может
вернуться на родину, не боясь, что вдруг из-под земли вынырнет коп и
загребет их. Но рано или поздно у них появится охота вернуться на родину.
Они рискнут и попадут в тюрьму. Ты отлично знаешь, что я говорю правду. Так
всегда бывает. Им никогда не удастся уйти от наказания.

О'кей. Если ты уговоришь этих парней помочь мне, я обещаю тебе навеки
вечные отложить исполнение приговоров на основании особых услуг, оказанных
ими федеральному правительству. Так будет, если они согласятся помочь мне.
Если нет, то я, конечно, не буду возиться с остальными парнями, но могу тебя
заверить, я выхлопочу выдачу Ларви. Учитывая новые показания, он пробудет на
каторге до той поры, когда ты будешь играть в кегли со своими правнучками.
Поняла?

- Поняла.

Она сурово посмотрела на меня.

- Слушай, мне говорили, что ты прямой, честный парень, хотя ты и
федеральный шпик.

О'кей. Так вот, я заставлю Ларви и его ребят помочь тебе. Как я это
сделаю, никого не касается. Надеюсь, все выйдет хорошо.

Она уткнулась в чернобурки и встала.

- Но если ты обманешь Ларви, - продолжала она, улыбаясь довольно мило, -
если он согласится тебе помочь, а ты предашь его, я сама лично, собственными
руками пристрелю тебя, и это верно так же, как то, что мое имя Джуанелла, и
я сделаю это, даже если меня за это поджарят на стуле. Понял?

Я улыбнулся ей и протянул руку.

- Понял, - сказал я.

- А сейчас я выпью еще один мартини на дорожку, - сказала она.

Я вернулся к стойке, заказал два мартини.

- Смотри только, веди себя пристойно в такси. Потому что, хотя за мной
есть кое-какие грешки, я всегда храню верность Ларви... Ну, скажем, почти
всегда... Хотя мне страшно любопытно, как это обниматься с коном в такси. А
я, между прочим, слышала, что у тебя отличная техника в этом деле.

- Ах, не обращай внимания, золотко, - сказал я. - Все вс" врут. Я из тех
парней, которые с большим уважением относятся к женщинам. А моим успехам у
дам я обязан тем, что от корки до корки прошел заочный курс "Как научиться
читать мысли возлюбленной" и, кроме того, бифштекс всегда ем без лука.

А когда я бываю в обществе такой красотки, как ты, я немного нервничаю.

- Оно и видно, - сказала она. - Бедняжка, весь дрожишь! Но мне очень
хочется вернуться в Нью-Йорк и чтобы Ларви помог тебе, а потому мне нельзя
заявиться перед ребятами с видом "Свобода для всех", а то Ларви бог знает
что подумает.

- Не беспокойся, Джуанелла, - сказал я. - Подобная мысль даже не приходит
мне в голову. Уверяю тебя, когда в Париже по ночам езжу в такси с такими
красотками, как ты, я всегда сижу скрестив пальцы.

- Догадываюсь, - довольно печально ответила она. - Вот чего я и боюсь.

Мы вернулись в отель "Веллингтон" без четверти одиннадцать. Сай Хинкс в
восторге от самого себя и от того, что ему удалось заставить ребят выполнить
мой план.

Он ломал голову, как ему удастся все организовать. Я посоветовал ему
обратиться утром к Варнею в посольство, может быть, у него найдется пара
предложений о путях и способах выполнения нашего плана.

Когда мы проходили мимо конторки портье, он помахал нам рукой. Я подошел,
и он закатил интересную речугу с ужасно смешным акцентом. Я слушал с широко
открытыми глазами.

- Сегодня вечером, мсье, - говорил он, - сюда приходил какой-то человек и
спрашивал мсье Тони Скала. Он сказал, что у него есть какое-то поручение для
мсье Скала.

Мы сказали ему, что вас сейчас дома нет и нам неизвестно, когда вы
вернетесь. Мы предложили ему оставить записку. Он сказал, нет. Он снова
придет к вам после полуночи, поговорить с вами.

Я спросил его, что это за парень? Он не знает, известно только, что шофер
грузовика. Он каждую ночь привозит фрукты и овощи на рынок. Он сказал, что
непременно придет в отель "Веллингтон", как только разгрузит свой лук и
прочую ерундовину.

Я сказал о'кей. Как только он придет, пошлите его немедленно ко мне
наверх.

Я пригласил Сая к себе в номер выпить по маленькой, и мы проболтали
примерно час. Болтали мы о предприятии Ларви Рилуотера и о том, смогут ли
эти ребята достаточно быстро справиться с работой.

В самый разгар нашей беседы к нам ввалился портье и этот овощной парень.

Отослав клерка, я предложил луковому парню выпить. Это славный,
неотесанный деревенский парень, с приветливой улыбкой на широкой роже. Ему
примерно 35 лет, и виски он глотает, как воду. Осушив стаканчик, он начал
деятельно вертеть в руках свою кепчонку и через некоторое время извлек
оттуда кусочек голубой бумаги. Протянул его мне с широчайшей улыбкой и начал
что-то быстро-быстро болтать на своем непонятном языке, можно было подумать;
что он сошел с ума.

Я посмотрел на бумажку. Уголок, вырезанный не то из обложки журнала, не
то еще откуда-то. С одной стороны бумажка красивого голубого цвета, с другой
- внутренней - белая.

На белой стороне довольно неразбочиво, как будто парень, который писал
эти слова, ужасно нервничал, была написана по-французски какая-то чепуха.

Я разобрал только: "Мсье Тони Скала, Отель "Веллингтон", Париж".

Я передал бумажку Саю и попросил француза хоть на минуту помолчать, а он
все еще что-то болтал.

- Интересная штука, - сказал Сай, - рассматривая уголок. - Написано
карандашом с очень мягким грифелем. - Сай не удержался от того, чтобы не
блеснуть своими шерлок-холмсовскими умозаключениями. - В записке говорится
следующее: "Если кто-нибудь, кто найдет эту записку, отнесет ее мсье Тони
Скала в отель "Веллингтон", Париж, он получит за это 250 франков".

Я велел Саю переспросить подробнее лукового парня, где он нашел эту
записку и вообще, что ему еще известно.

Сай начал рубить по-французски со скоростью не меньше сорока миль в час,
потом к нему присоединился и луковый парень, и через минуту у меня в номере
завязалась весьма жаркая словесная схватка с барьером раскатистых удвоенных
согласных.

Через пять минут оба сразу заткнулись.

- Вот что он говорит, - сказал мне Сай. - Сегодня вечером около десяти
часов он выехал из дома и сделал первую остановку в Брионне, где забрал
картошку. Как только он выехал из Брионна, то есть примерно без четверти
одиннадцать, на главном шоссе, ведущем к Парижу, мимо него промчалась
огромная машина.

Машина бешено пожирала километры, как будто за нею гнался сам черт. Парню
едва удалось вывернуть свою машину на правую обочину, а то бы они
столкнулись. Он остановил машину, высунулся из окна и бросил бешеным
туристам пару теплых слов.

И вдруг он увидел, что из окна машины выбросили какую-то бумажку,
которая, покрутившись, упала на шоссе. Он решил, что ребята бросили ему
десятифранковую ассигнацию за испуг. Он вылез из машины и подобрал вот эту
записку.

Он пришел сюда и спросил, нет ли здесь мистера Скала, ему сказали, что
есть, и тогда он решил, что у него есть шанс получить несколько франков. Он,
конечно, считает, что о 250 франках не может быть и речи, это слишком
большая сумма, кто-то просто пошутил, но несколько франков он бы не возражал
получить. Что ему сказать?

Я повертел бумажку в руках. Внимательно посмотрел на синюю сторону.
Интересный оттенок, где-то я недавно видел такой колер.

И я вспомнил. Эта мысль ударила по башке, как кирпич, упавший с крыши. Я
достал бумажник.

- Слушай, Сай, дай этому парню 250 франков. Скажи ему, что он очень
хороший человек и пускай он отсюда поскорее убирается.

Луковый дружок исчез. Я сидел и смотрел на кусочек бумажки.

- Ну, я бы сказал, что это слишком шикарная сумма для маленького клочка
бумажки, - сказал Сай. Я улыбнулся.

- Слушай, Сай, - сказал я. - Ну-ка, пошевели мозгами. Посмотри каким
почерком написано это письмо. Видишь? И это не потому, что оно было написано
в быстро идущей машине. В этом случае буквы были бы более аккуратными. А
такие буквы получились потому, что тот, кто писал, - он не просто писал его
в быстро идущей машине, а ещ" и под пледом. Понимаешь?

У него руки были под пледом и он хотел написать эту записку так, чтобы
другие ребята, находившиеся в машине, не увидели этого.