по-божески. Он на нас не в обиде. Значит, все в порядке.
дым Кореневым. Впоследствии он понял, что ему повезло с экипажем. Многие
"потрошили" задержанных, снимали с пьяных часы, норовили трахнуть под-
вернувшуюся женщину. Кирсанов и Веснин вели себя очень умеренно и до-
вольствовались минимально необходимым. Кстати, жалоб на них никогда не
поступало.
Поначалу его прикрепили к Ларченкову, но тот никогда не расставался с
Босяковым, поэтому стажировку молодой опер проходил сразу у двоих.
- не разбойное нападение, не ножевое ранение, не групповая драка. Прие-
хал, забрал перебравшего мужика, отвез в отдел и посадил в клетку -
пусть охолонет, пока протокол составляют. Так бывает в девяносто пяти
случаях из ста.
дебоширом, а замордованным работой, водкой, семьей и опостылевшим бытом
до ручки самоубийцей, пока еще дышащим и активно функционирующим, но ухе
поставившем крест на своей неудавшейся жизни, налитым опасной черной
злобой на весь окружающий мир и тех, кто собирается его пережить.
бывший на рядовую семейную ссору наряд в упор расстреливается из двуст-
волки, либо сунувшийся в дверь участковый получает топором по голове...
Каждый такой факт вызывает резонанс в милицейской среде, но постепенно
забывается как нетипичный. И при выезде на бытовое ориентируются на
стандартные, не представляющие опасности, развязки.
ченков и высокий худощавый Босяков переговорили с встретившей машину хо-
зяйкой и махнули в глубину двора.
лении.
ке, привалившись к верстаку, заставленному пустыми бутылками и остатками
жалкой закуски. Коренев хотел подойти к нему и вывести к машине, но
что-то заставило обернуться, за дверью стоял еще один, с бледным до си-
невы лицом и растрепанными волосами, в поднятой руке он сжимал молоток.
чего толкнул противника, и тот повалился на пол рядом с собутыльником.
проеме мрачно застыл его напарник.
опер и вдруг увидел молоток, который Коренев так и держал в руке.
ся...
замелькавших с невиданной скоростью. Сильные удары сотрясали скорчившее-
ся тело, раздавались хрипы, стоны, утробное мычание.
динился к товарищу Они преимущественно работали ногами, и впечатление
было такое, будто месят глину.
расправу. Но опера знали какой-то неизвестный еще ему предел и внезапно
оставили бездыханное тело в покое.
глаз и по сопатке. Брызнула кровь.
ну...
ки на троих, Коренев вернулся к вопросу, мучившему его весь день.
молоток, и все. Даже не сопротивлялся
урок давали, на мента свою грязную лапу не поднимай! Особенно с желез-
кой! И будь спокоен, он этот урок запомнит на всю жизнь! И другим расс-
кажет, и те тоже задумаются!
тебе череп проломил, ты бы сейчас валялся в реанимации или в морге, а он
бы клялся, что ничего не помнит!
ком по башке! Коренев ощутил холодок запоздалого страха. И расправа над
лохматым пропойцей уже не казалась бессмысленной и жестокой.
милицейской формы воспринимался как личное оскорбление. И урки боялись
не абстрактного закона - плевали они на закон, - а вполне конкретных лю-
дей - Ларченкова, Босякова, Сизова, Голованова Попозже, лет через
пять-шесть, стали бояться и Коренева.
вич". Заявлений об угоне еще не поступило, капитан действовал интуитив-
но, чем-то не понравился крадущийся по темным улицам автомобиль, насто-
рожил угрюмый, в низко надвинутой на глаза кепке водитель. Это был Лешка
Осин, сын директора крупного гастронома, приблатненный штемп, считающий,
что ему море до колено и сам черт не брат. Основания для таких представ-
лений давала физическая сила, полное пренебрежение к окружающим, деньги
и связи отца и немалый опыт вседозволенности и безнаказанности. Сейчас
он ехал "рассчитаться" с отвергнувшей его девушкой и ее парнем, но на
пути случайно оказался Сартанов, вежливо спросивший документы и тем пе-
речеркнувший дальнейшие планы.
места, потому что привык доводить то, что хочется, до конца, несмотря на
любые препятствия.
нившуюся" парочку, но участковый был не один, в тени стояла машина с
внештатником, тот рванул в погоню, ревя без остановки сигналом, словно
сиреной. Среагировавшие на шум патрули перекрыли дорогу "москвичу", и не
успевший перезарядить обрез убийца был задержан на северном выезде из
города.
гой машине - Голованов и Карнач. "Москвич" стоял на обочине у высокого
кювета. Прикованный наручниками к рулю, Лешка презрительно рассматривал
стоящих полукругом ментов.
- Отец за это заплатит, хорошо заплатит!
ремешку с клочьями шинели. Не жилец!
вытащили его из машины.
секретаря!
рем горкома не могла помочь Лешке Осину. Его били вчетвером, Коренев
только пару раз врезал в перекошенный, выкрикивающий ругательства и уг-
розы рот и отошел в сторону, наблюдал.
ченностью загнанной в угол бешеной собаки, потом стал плакать и молить о
пощаде и, наконец, замолчал, дергаясь на пыльном асфальте загородного
шоссе в такт расчетливым безжалостным ударам.
столь явной жестокостью, но он подавлял его, понимая необходимость воз-
даяния соразмерно тяжести содеянного.
махнувшийся мимо цели Ларченков растянулся на асфальте рядом с бес-
чувственным убийцей. Остальные уже тоже не могли продолжать экзекуцию,
но чувство справедливости еще не было утолено.
старый аккумулятор. Шатаясь, он дотащил тяжеленную черную коробку до
нужного места и уронил на что-то мягкое. Потом они с Ларченковьш вздыма-
ли аккумулятор на вытянутых руках вверх и со всхлипом облегчения отпус-
кали. Произведя это несколько раз, опера плюхнулись на жухлую траву обо-
чины - дрожащие ноги не держали и долго чиркали отбитыми руками спички,
пока не смогли закурить. За аккумулятор взялись Голованов и Карнач...
напарником подтащили его к "москвичу".
нев увидел, что зрачки глаз Осина "плавают", описывая круги в разные
стороны.
перевернувшись, машина замерла на боку. Нелепо крутились колеса.
места происшествия. А вскоре прикатил и Осин-старший, собственной персо-
ной, видно, кто-то из ментов все же соблазнился посулами и позвонил.
Мережковский Дмитрий
Самойлова Елена
Лукин Евгений
Доценко Виктор
Орловский Гай Юлий
Махров Алексей