рта сигарету. Он страшно не любил ничего делать сам и в бизнес в свое
время ринулся только потому, что хотел зарабатывать много денег, чтобы
оплачивать многочисленные услуги, а самому совершать минимум движений.
тают за процент с суммы залога. Надо подумать, нельзя ли бесплатно ко-
го-нибудь наладить.
темными с проседью волосами и затемненными очками на тщательно выбритом
лице.
он ими меня и прикупил, представляете? Сделка, говорит, у меня срывает-
ся, с которой я как раз должен десять тысяч получить, чтобы тебе вер-
нуть, а меня с минуты на минуту замести могут, ты уж выручи меня под за-
лог, если случится. Вот дуракто, - горестно вздохнул плешивый в ковбой-
ке, - за десятью штуками погнался - к ним вдогон тридцать потерял.
чим, что за история такая странная с ним приключилась? За что его заме-
ли-то, что он заранее знал об этом?
изнасиловании. Он алиби представил, ему не поверили. Он как только по-
нял, что следователь ему не верит, так сразу и подумал, что не ровен час
могут в клетку посадить. Потому и предупредил заранее.
нас, дружок, к вечеру сообщи, как и что. И искать его начинай без про-
медления. Денег мы тебе на это не дадим, сам выкручивайся. Если наши
двадцать тысяч в карман государства уплывут, мы их с тебя стребуем, не
посмотрим, что друзья, - неторопливо объяснил смуглый, как-то особенно
вкусно перекатывая во рту слова с буквой "р". - И скажи-ка заодно мне,
друг сердечный Степашка, почему это судья такой большой залог ему назна-
чил, а?
ванного, - робко начал оправдываться плешивый. Но смуглый тихим внятным
голосом прервал его:
какое у твоего дружка материальное положение? Он же по документам чис-
лится слесарем пятого разряда, кажется, так ты мне рассказывал?
Ну?
вец, - что если он числится слесарем и его взяли за жопу на чистой уго-
ловке, то ему никогда бы такой залог не назначили. А если назначили,
стало быть, знают, что не слесарь он никакой. И доходы у него не такие.
Так, может, его за эти доходы как раз и взяли, а, Степашечка? За зелье
взяли-то, а не за то, что бабу не так трахнул. Ты об этом подумал? Мо-
жет, наврал он тебе все про изнасилование. Или ты нам лапшу на уши веша-
ешь.
его надо - вот и все. А уж за что... - плешивый махнул рукой, всем своим
видом показывая, что статья, из-под которой сбежал Сергей Артюхин, ника-
кого значения не имеет рядом с ущербом в пятьдесят тысяч долларов.
ответил ему толстяк, перекатывая зажженную сигарету из одного угла мя-
систого рта в другой. - Если твой дружок Артюхин торговлей зельем балу-
ется, то, стало быть, конвенцию нарушает. В Москве все поделено и Трофи-
мом подписано, никто нарушать не смеет. Раз за него залог внести некому,
значит, он не в семье, а так, дурак-одиночка. Трофим такие одиночные
рейды строго-настрого запретил, и правильно сделал. Светятся только,
внимание привлекают, ментов будоражат. И как же мы будем выглядеть, если
окажется вдруг, что мы на такого нарушителя деньги дали, чтобы его
из-под стражи вытянуть? Да его на перо надо было ставить прямо в камере,
чтобы другим неповадно было Трофиму перечить, а мы, выходит дело, его
покрываем, ему помогаем и даже деньги даем. Ну и как вы думаете, долго
мы с вами после этого проживем, если Трофим узнает?
чуть меньше.
займись-ка делом, Степашка, выясни точно, за что замели твоего дружка,
почему он знал об этом заранее и почему судья такой большой залог назна-
чил. И на все про все тебе времени - до завтрашнего утра. Завтра в это
же время, в десять часов, соберемся здесь же. Аудра! - внезапно заорал
он громовым голосом.
Толстяк с неожиданной для своей комплекции легкостью нагнулся, подхватил
собаку на руки и направился к выходу. Тут же на свист хозяина к смуглому
красавцу подбежал персиковый пудель. Маленький плешивый Степашка с тос-
кой поглядел ему вслед и произнес с тяжким вздохом, пристегивая поводок
к ошейнику огромной лохматой кавказской овчарки:
го бытия. Три цвета, в которые вложена главная идея, высшая идея. Все
остальное - обман, придуманный для утешения слабых.
жизни. Оказалось, что эта жизнь не для меня, что я для нее не гожусь.
Это вы так решили, это вы не пустили меня в счастливую белую жизнь. За
что? Почему она хороша для вас и не годится для меня? Почему?
меня. Более того, я докажу вам, что я - лучше вас. И после этого умру. Я
все равно не могу жить в мире, где все - обман, ложь, подделка, где нет
истинного белого цвета, а есть только закамуфлированный черный, уравни-
вающий всех алый цвет крови и смерти. Но прежде чем я умру, я вам дока-
жу... Я докажу.
алкоголика Павла Смитиенко, многое прояснили, но заставили оперативников
содрогнуться. Теперь они понимали, почему несчастная старуха постоянно
переезжала. И даже, как им казалось, поняли, почему она так боялась бра-
ка своего сына с дочерью миллионера Бартоша. Еще бы ей не бояться!
два года, она уже похоронила обоих родителей и жила одна-одинешенька в
своей огромной роскошной квартире, в которой родился еще ее дед. Работа-
ла она доцентом в медицинском институте, всерьез подумывала о том, чтобы
написать докторскую диссертацию, и ей казалось, что жизнь ее определена
на много лет вперед и ничего уже не может с ней случиться такого, что
радикально изменит ее спокойное распланированное существование.
тоянно держала распахнутыми, чтобы сквозняк хоть немного облегчал дыха-
ние в стоячем вязком воздухе. Пока находилась дома, она старалась все
время сидеть на балконе. Даже вынесла туда старый журнальный столик и
плетеное кресло и работала над лекциями.
ные перед ней бумаги. Вероника Матвеевна почувствовала неприятный запах.
Запах этот ей, врачу с многолетним стажем, был хорошо знаком и вызывал
ужас. Шел он явно со стороны соседнего балкона. Это был запах смерти.
Она знала, что в этой квартире живет немолодая супружеская пара, и пом-
нила, что недели две назад соседка уехала в Казахстан навестить семью
дочери. Шестидесятитрехлетний ее муж Григорий Филиппович остался в Моск-
ве и, сколько помнила Турбина, собирался пересидеть жару на даче. Во
всяком случае, после отъезда супруги Вероника Матвеевна его не встреча-
ла.
жантика и долго упирались, не желая взламывать дверь. Только после того,
как Турбина провела их через свою квартиру на балкон, соседскую дверь
все-таки открыли.
такой стадии гниения, когда все тело раздувается, становится черно-зеле-
ным и зловонным, а мягкие ткани уже превратились в слизь. Одного из сер-
жантов стало рвать, второй пулей вылетел из квартиры и с телефона Турби-
ной вызвал "труповозку".
лица. - Как же это его никто не хватился? Родственники-то есть у него?
тан, а я и не беспокоилась, думала, что он на даче живет. Наверное, при-
ехал в город за продуктами, и вот сердце... Он вообще-то болен был, дав-
но уже.
хожей увидела через открытую дверь, как расступилась небольшая группка
сбежавшихся соседей, пропуская высокого широкоплечего черноволосого пар-
ня, несущего под мышкой свернутые носилки.
Второй в полуобморочном состоянии сидел внизу в милицейской машине.
кому? Мужиков нету, что ли? Мы всегда по одному ездим, у нас людей и так
не хватает.
Ты погляди, какое там месиво лежит, к нему же подойти страшно. Я свое
дело сделал, а увозить - твое. Давай двигай.