тяжелая, работать не хотца, денежек не хватает то ли на свадьбу, то ли
попросту на красивую жизнь, а здесь за каждую мишень платят зелененькими, в
зависимости от званий... Все понятно, незамысловато и противно до тошноты.
"двести" теперь Булгак.
чувств.-Что ж она так, стерва?
надоедливой мухи. Она охнула, замолчала, прижала ладонь к ушибленной скуле,
смаргивая слезы, пытаясь найти некие слова, после которых ее если не
помилуют, то хотя бы пожалеют. Как будто были такие слова...
на них никакого внимания - не дети малые, в конце концов, чтобы за ними
присматривать. Майор Влад говорил по рации, Курловский и Юрков, разойдясь по
сторонам, держали боевое охранение на случай чего-нибудь непредвиденного.
Остальные, в том числе и Самед с Токаревым, которым командир до того
строгонастрого велел сидеть во втором эшелоне и в схватку не лезть,
собрались вокруг субъекта, извлеченного живехоньким и невредимым из-под
"уазика".
ударить. - Беги отсюда живенько... Кому сказал?
куда она совсем недавно стремилась. Она пошатнулась, но удержала равновесие,
оглянулась на них пару раз - и, охваченная совершенно идиотскими надеждами,
кинулась прочь...
молоток забил два гвоздя. Бегущая подломилась в коленках, нелепо всплеснув
руками, закидываясь назад, повалилась лицом в прошлогоднюю траву. Не было
смысла подходить и проверять - не для того его учили, чтобы промахнулся с
десяти метров по такой вот поганой цели...
предъявили общественности ни единой снайперши - не потому, что их нет, а
оттого, что их попросту не доводят. Не доводят, и все тут. Если вспомнить
коекакие прецеденты, то любой непредубежденный человек согласится, что
очаровательной Лизочке чертовски повезло: их, сучек, не доводят по-всякому,
кому что выпадет...
никаких особенных эмоций: после черного блокнотика и Вити Булгака все эмоции
были незатейливыми и односторонними...
конкретного приказа брать живьем, поступили согласно обстановке, по условиям
боя...
поступили...
покрутил головой, не одобряя и не порицая, просто принимая рапорт
подчиненных к сведению, кивнул Сергею:
спасу нет...
переглянулись философски, пошли к машине.
Классический представитель свободной прессы самой что ни на есть
цивилизованной Европы... Привет, господин Нидерхольм! Как ваше ничьего? Уж
извините, в теплые объятия заключать не буду, чутье мне подсказывает, что
пришли вы в гости совсем не так, как приличные люди ходят...
державке, почти не изменился с тех пор - и понятно, что с ним могло такого
случиться в благополучных мирных Европах? - но выглядел теперь, ясное дело,
вовсе не столь уверенно и уж никак не комфортно. Весь из себя в качественном
камуфляже натовского образца, изрядно перепачканный пылью и морально
ушибленный нехилой перестрелкой, посреди которой оказался, варяжский гость
выглядел, пожалуй, странновато. Легко можно было определить, что на душе у
него царит полный раздрай, борются довольно противоречивые чувства - и страх
имеет место, и попытки сохранить гордое достоинство избалованного свободами
и гражданскими правами европейца. Первое просекалось мгновенно, а вот второе
получалось плоховато, что вполне объяснимо, учитывая окружающую обстановку и
все происшедшее... Обступившие его люди, увешанные серьезным оружием,
смотрели сурово и хмуро, явно не собираясь дискутировать о свободах и петь
осанну западной цивилизации...
это значит... .
ему успели представиться?
кося на окружающих ревнивым взором собственника. - По всей форме, и
документики предъявили, и евонные успели посмотреть...
хозяйски, словно на черноокую красотку, которой жаждал обладать единолично.
- Паспорт его далекой родины российской визой отчего-то не отягощен - одна
грузинская наличествует. Через границу шлепал по горам, тоже мне, бином
Ньютона...
рассказывай, лысина, как ты дошел до такой жизни? Это тебя дома научили без
визы через границы шастать?
Нидерхольм, косясь на утвердившегося у него за спиной Курловского.
стоял и дружелюбно скалился, похлопывая себя по ладони лезвием внушающего
уважение ножа, - хищное было лезвие, выгнуто-внушительное, напоминавшее
акулу в профиль...
означенная Ичкерия не имеет? - лениво поинтересовался Сергей. - Ну что с
ним, с таким, делать? В Махачкалу отвезти, чтобы его там Абукар щучьей икрой
накормил?
головой Самед.
разрешающий кивок, осклабился. Вызванные вертушки придут не скоро, и, благо
делать все равно нечего, можно пока что, пользуясь ситуацией, побеседовать
по душам с клиентом. Потом-то с ним будет затруднительно вдумчиво толковать:
оказавшись в более цивилизованных местах, о своих гражданских правах
вспомнит, начнет означенные права качать, пугая известными адвокатами
Резаком и Падлой, Страсбургом, Советом Европы, ООН и прочими жутиками... И
ведь культурно придется обращаться с этим сукиным котом, какавой поить,
консула вызывать, на запросы отвечать, перед журналюгами прогибаться...
Токарева. - Вы, городские, люди чувствительные, а нам, деревенским,
сподручнее...
его в ту сторону, где у поваленного ствола лежала незадачливая Лиза, не
подумавшая в свое время, что есть места, куда, безусловно, не стоит ездить
на заработки.
Упершись ногой в плечо трупа, Сергей перевернул его на спину без малейших
эмоций и громко спросил:
уперся рожей в сведенную смертным оскалом физиономию.
должное время, приподнял не раньше, чем убедился, что клиент проникся. И
рявкнул:
из остальных? Отвечать, тварь! - и встряхнул пленника так, что у того громко
ляскнули зубы. - Ну?
ли вам в голову, милейший господин Нидерхольм, что и вы можете составить им
компанию? Прямо сейчас.
могут быть шутки? Здесь, - он коротким жестом обвел окружающую местность, -
нет ни закона, ни порядка, ни власти. Здесь есть только мы. А вы, кстати, и
под Женевскую конвенцию не попадаете даже... Так, непонятно кто.