отходить от телефона. Через пять минут раздался зуммер вызова.
ноги выдергаю, если "Мрия" через час не взлетит! Я тебя,
распроэдак-распротак-расперетак... через колено... оглоблей...
Москве, командуешь! Тебя бы самого сюда, мать твою!.."
рулады козлиного генеральского баритона. На Тимашука старались не смотреть,
отводили глаза. А молоденький лейтенант-связист даже раскрыл рот от
изумления. Еще со школы он знал, что русский язык велик и могуч, но не
подозревал, что настолько. На Тимашука он смотрел с откровенным сочувствием
и испугом. И этот взгляд что-то разрушил в душе подполковника. Все
напряжение минувших полутора суток трансформировалось в лютую злобу.
долбаную "Мрию"! Против меня действует диверсионный батальон, а ты мне про
ноги выдергаю, разэдак-перетак и так!
сердце до самой смерти.
Сам сказал - пять спецовок.
кто-то на передатчике. Плюс подстраховка. Пять человек не могут блокировать
аэродром. Не мне вам это объяснять. А они это сделали.
силы - рота. А у тебя под ружьем полк. И сорок профи. Они одни двух
батальонов стоят. Не паникуй. Обнаружить помогу. Действуй спокойно. Хорошо
бы хоть одного взять живым. Не получится - уничтожь всех. Надеюсь на тебя.
Что хочешь делай, но "Мрия" должна взлететь!
отваливались. И то сказать:
проехали на дрезине, то назад пришлось пилить на своих двоих. И не по
шпалам, а в обход, по нагорью, рискуя каждую минуту наскочить на растяжку.
Да еще эта клятая брезентуха, складки которой натирали кожу даже сквозь
шерстяное белье. Боцману с Доком, минировавшим ЛЭП, досталось и того больше
- еще километров по десять.
было незаметно добраться до Потапова - а это двадцать с лишним кэмэ, так еще
нужно было незаметно вернуться, а затем инфильтроваться на территорию
объекта. Я хотел послать с ним для страховки Артиста, но Муха воспротивился:
он маленький, незаметный, очень безобидный. Очень. Справится. И справился.
Когда под утро мы вернулись в блиндаж на горе, он уже был там, дрых без
задних ног и даже легким шевеленьем не прореагировал на наше бесшумное
появление. Правда, при выполнении задания он допустил оплошность и нажрался
шашлыка от щедрот местного братана, которому впарил "лимонку". За что и был
наказан жесточайшим поносом, который не могли утихомирить все запасы
бисептола и активированного угля в наших аптечках. Так что большую часть
следующего дня он вынужден был провести не с нами, а в одиночестве в кустах,
метрах в десяти от нашего лежбища. Но это выяснилось уже позже.
пижама, выдавили в себя по тюбику сублимированного говна из боевого рациона
питания и испытали полный кайф.
после работы домой, переодеться, поужинать и залечь на диване с газетой или
включить телевизор. Что может быть лучше? Даже если дом - яма между камней,
ужин - тюбик безвкусной пасты, а телевизор - бинокль БН-2, в окулярах
которого неторопливо разворачивается действо; которое можно было бы назвать
"кино не для всех".
всякий интеллигентный человек, к тем самым избранным, которым адресована эта
рубрика, я честно высиживал перед экраном, пока не убедился, что все-таки не
настолько интеллигентен и не настолько избран. Недоизбран.
тайные достоинства этих кинематографических шедевров. "Кино не для нас". А
вот оценить то, что происходило внизу, на пространстве аэродрома, - на это
моего культурного уровня хватало. Это кино было для нас. И хотя мы наблюдали
его с первой минуты, зрелище не утрачивало своей захватывающей
увлекательности.
происходящее вокруг предопределялось ею. Самолет стоял в начале главной
взлетно-посадочной полосы. Нос его вместе с пилотской кабиной был задран
вверх, широкая задняя аппарель опущена на бетон. Из самолета "Мрия"
превратилась в гигантский летающий вагон, готовый принять в свое чрево энное
количество десятков тонн груза, который двигался к ней по Транссибу. И
поскольку никто из нас не представлял, каким образом можно воспрепятствовать
взлету этой махины, мы решили подойти к делу с другой стороны.
Устроить на железнодорожной ветке небольшую аварию - это решение
напрашивалось само собой.
этим я согласился сразу. Не помешает. А вот насчет минирования ЛЭП были у
меня сомнения. Но Док не стал и спрашивать нашего согласия. Когда дошло до
дела, он просто оставил меня и Артиста откручивать гайки, а сам с Боцманом
двинулся по шпалам в сторону Транссиба.
начать выяснять, кто главней. Главней всегда тот, кто знает, что нужно
делать. А Док, судя по его виду, знал. И нам ничего не оставалось, как
подчиниться. Что я и сделал не без удовольствия. Всегда приятно, когда за
тебя принимают решения и избавляют от необходимости за них отвечать. Это и
составляет главную привлекательность военной службы для здравомыслящей
молодежи, а главную привлекательность социализма - для широких народных масс
независимо от цвета кожи и национальных традиций.
обеспечена, но железнодорожные войска оказались на высоте. Всего через
шестнадцать часов после того, как состав из Улан-Удэ тормознул на
разведенном нами рельсовом стыке, а вслед за ним тормознул и
ремонтно-восстановительный поезд, движение возобновилось. К ярко освещенной
прожекторами железнодорожной эстакаде причалили вагоны, задвигались краны,
забегали солдаты, клубами черного дыма окутались "КрАЗы" с грузовыми
платформами, готовые принять выплывающие из вагонов контейнеры и переместить
их к "Мрии".
гордости за боевую выучку российских железнодорожных войск. К гордости
примешивалась досада оттого, что все труды наши тяжкие дали такой ничтожный
эффект. Пройдет еще часов пять-шесть, и "Мрия" взлетит.
меня. А что я мог ему сказать? Только одно:
пластита, заложенный под мачту ЛЭП, опору выбило из бетона, мачта
накренилась, полыхнули грозовым разрядом замкнувшиеся высоковольтные
провода. Не нужно было обладать слишком богатым воображением, чтобы
представить себе эту картину.
ветра, летящая в низких тучах луна. И мы пятеро над огромной долиной, на дне
которой светились слабые габаритные огни и мелькали точки электрических
фонарей.
вопрос, то лишь Док. Я уже понимал, что он знает больше, чем говорит. И
понимал это не только я. Но Док сказал:
вынуждать кого-то говорить то, чего он говорить не считает нужным. Мы
доверяли друг другу. Настолько, насколько это вообще возможно. Без этого мы
просто не выжили бы. И не в переносном, а в самом буквальном смысле.
взялась. Даже зудело в виске. Настолько, что я не сразу сумел заснуть. Но
потом все же сумел. А проснулся от грохота вертолетных двигателей и
похрюкиванья лопастей, характерного для тяжелых машин. Я прополз на НП.
Боцман, которому выпало дежурить, протянул мне бинокль. Но и без бинокля
было видно, как на вертолетную площадку опустился военно-транспортный
Сертаков Виталий
Якубенко Николай
Самойлова Елена
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Лукьяненко Сергей