от него глаз, а облако стремительно росло, сияло, расширялось, струилось,
пока не накрыло меня с головой. И в тот же момент все мириады кристалликов
впились в мою кожу, обратившись в маленьких юрких пчел; укусы их не были
болезненны, но отзывались невероятным, нестерпимым зудом. Мои руки дернулись
к шее, к плечам, к груди, потом вниз; чесалось всюду, даже в местах, не
поминаемых в приличном обществе, и в них-то чесалось сильнее всего. Пока я
раздумывал, откуда начать, крышка футляра щелкнула, облако исчезло, а сам
футлярчик скрылся в профессорском кармане.
окошко. В тусклом свете фонарей на скамейке по-прежнему дремали две фигуры -
ни дать ни взять алкаши-кореша после доброй попойки. - А этих вы чем
заворожили? Белым? - Мне пришлось наклониться, чтобы разглядеть лицо
Косталевского. Он улыбался.
знакомым, расспрашивают? Не так это просто! Они упорны, но и я упрям. Было
слабое звено - Сергей Петрович, мой ассистент? Было, и нет. К сожалению? или
к счастью. Но остались вы. Вернее, осталось нечто, попавшее к вам по чистой
случайности.
его слова и сформулировать догадку. Она витала в воздухе, и я, еще не
спросив, уже предчувствовал ответ.
исчезнуть. Окончательное решение? Но в тот последний раз мы с ним общались
не лично, а по телефону. В противном случае я бы все-таки изъял у него
гипноглифы или заставил их уничтожить При мне. Но, понимаете, Сергей
Петрович был слишком нервозен и тороплив, а также не лишен определенной
меркантильности. Большой недостаток для психолога? Я чувствовал, что он не
хочет расставаться со своим контейнером. Я не смог его переубедить. Ну а
после? после его убили, о чем сообщалось в криминальных новостях. Я узнал об
этом от знакомых. От тех людей, у которых я? э-э-э? - У которых вы
скрываетесь?
скрываться, была ему глубоко антипатична.
похоть, смех, способность забывать и вспоминать, определенные
физиологические ощущения? Ну, вы их испытали, сударь мой.
удалось. - Это золотистый гипноглиф. Инициирует память и абсолютно
безопасен. Если хотите, я вам его подарю. В благодарность за сотрудничество.
и человеческие реакции, различны: есть безобидные, есть неприятные. А есть
весьма опасные! Конечно, все зависит от обстоятельств - ведь даже
гипноглифом смеха можно убить, а тот, что рождает сексуальный импульс,
способен подтолкнуть к насилию. Но существуют и безусловно опасные, опасные
в любой ситуации. Во-первых, немотивированная ярость при резком усилении
мышечного тонуса. А во-вторых? Он смолк, и я догадался, что речь идет о
черном амулете. Что-то ужасное было связано с ним, что-то такое, о чем он не
хотел говорить. Пока. Пока этот гипноглиф не будет уничтожен. Видимо, вместе
с красным. Я взглянул на часы. Половина девятого. Вечер, однако, не слишком
поздний.
Не откажусь, но только когда мы разрешим ситуацию. Видите ли, было два
контейнера - мой личный и тот, которым распоряжался Сергей Петрович на
стадии экспериментальной проверки. Еще - отдельные экземпляры, в общем-то,
безопасные? кое-что - у кураторов? Но алый и черный? их приготовлено только
два. Свою пару я уничтожил, раскрошил в пыль, но дубликаты в контейнере
Сергея Петровича отсутствуют. И, если не ошибаюсь, они у вас. - У меня. А
разве белый - тот, что приводит к амнезии, - не опасен? - Практически нет.
Недолгий ступор с потерей незначительных воспоминаний? Хотя, если
разбираться в технологии изготовления гипноглифов, можно создать такой,
который обеспечит длительную амнезию, полную либо выборочную. Иными словами,
глобальную или селективную.
Технология проста, сложна теория, сударь мой. И все основное - здесь? - Он
приложил палец к выпуклому виску. - Лучшее хранилище для всяких опасных
идей? Не зная теории, не обладая необходимой аппаратурой, гипноглифы не
сделать. Никому не сделать! А все приборы и записи мной уничтожены. - Мы оба
- ученые, - сказал я. - Мы оба знаем бесспорную истину: нет открытий,
которые невозможно повторить.
Кивнув, я отправился на кухню, достал из инструментального ящика пассатижи,
отвертку, тяжелый молоток и плотный суконный лоскут, которым протираю
мебель. Снял браслет с правой руки, отвернул крышку старых часов, не глядя,
сунул алый гипноглиф в тряпицу. Потом вытащил из кармана черный футляр. В
этот момент мне вспомнилось, что, пригласив гостя на ужин, я не проверил
холодильник. Что там, собственно, есть? Мой обычный рацион холостяцких
ужинов и завтраков состоял из яиц, сосисок, кетчупа и горчицы плюс,
разумеется, масло и хлеб. Но трепетная женская забота так разнеживает!
Последние две недели о пище насущной заботилась Дарья, а я только ел и
покупал бананы для Петруши. Ну, еще, быть может, кетчуп и минеральную
водичку.
томатном соусе, холодные котлеты и сырники, а также баллон ?Екатерингофской?
и, разумеется, кетчуп. Пробка на минералке была белая, а на бутылочке
кетчупа - черная. Черная, как антрацит, из твердого пластика и небольшая.
Как раз подходящего размера.
заглянул в комнату.
тряпке ломалось и лопалось, хрустело и трещало, но вскоре треск прекратился,
сменившись глухим звуком, какой бывает, когда колотишь камнем по песку. Лицо
Косталевского с каждым ударом светлело, будто он мало-помалу сбрасывал с
плеч неимоверный груз или освобождался от тяжких обетов. Спустя недолгое
время он прикрыл глаза веками и произнеc:
подошел к раковине, высыпал черно-красную пыль и пустил воду. Косталевский,
вздыхая и поглаживая седую шевелюру, с явным облегчением следил за мной;
сейчас он был похож на моего директора-академика после удачной лекции
где-нибудь в Мельбурне или Торонто. С тем же благостным видом он наблюдал,
как я расставляю тарелки и чашки, режу хлеб, накладываю ломтики сыра и
ветчины. Наконец мы устроились у стола, съели по бутерброду, отхлебнули
кофе, и я спросил:
него поглядеть - раза два или три, и никакой реакции. Может, психика моя -
нечеловеческая?
есть человеческая, батенька мой, и вы это сейчас доказали. - Он кивнул на
раковину и усмехнулся. - Черный гипноглиф власти инициирует абсолютное
подчинение. На него не глядеть надо, а показывать. И давать инструкции,
сиречь команды. Вот так-то, сударь! Собственно, это и было генеральным
направлением моих работ. Все затевалось ради подчинения и ради власти? еще в
конце семидесятых, когда, после защиты докторской, мне предложили возглавить
лабораторию псионики. Военный заказ, Дмитрий Григорьевич. Даже не столько
военный, сколько политический - курировало нас КГБ. О генерале Зубенко
Георгии Александровиче не слыхали? Вижу, что нет? да и откуда вам знать? А
он надзирал за всеми подобными разработками. У нас, и в Москве, в
Новосибирске, в Киеве? Вы ведь, кажется, математик? Специалист по
компьютерному моделированию? Ну, тогда понимаете, что это означает. -
Психотронное оружие? - произнес я, приподняв бровь. - По правде говоря,
верится с трудом. Слишком все просто, Александр Николаевич. Стекляшки там,
кусочки пластика? На магию похоже, на колдовские амулеты? - Тут я вспомнил
недавнюю встречу с зулусом и подлил масла в огонь:
должно выглядеть психотронное оружие? Или психоэнергетический прибор? Что
это такое? Ментальный агрегат с сотней лампочек и циферблатов?
Телепатический шлем для генерации благонамеренных мыслей? Спутник на орбите,
облучающий вражеские армии и города? Все проще, молодой человек, много проще
и потому страшнее? Вам приходилось катать что-нибудь гладкое в ладонях?
Бутылочку, аптечный пузырек? Вы его крутите, крутите и не можете
остановиться? Как бы своеобразный самогипноз? Так вот, это тоже оружие. И
если применить его со знанием дела? Он аккуратно доел бутерброд, отодвинул
тарелку, откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Выглядел он так, будто
перед ним аудитория на двести мест, с учеными мужами и
сосунками-аспирантами, готовыми внимать его докладу. - Вы знаете, батенька,
что такое ПЭМТ?