никто не станет, да и верховые все равно не догонят. Вероятно, о том же
подумал и Шнелль, но промолчал, понимая бессмысленность любого сигнала о
помощи. Да и любая помощь только сорвала бы его план, а со мной одним у
него еще был шанс справиться.
устанет.
завал, а у завала - Зернов с Мартином. Машина немедленно остановится,
автоматически распахнутся дверцы кабины. Губач спрыгнет в темноту,
напорется на свет фонаря и автоматную очередь Мартина. Одновременно я
нажимаю курок пистолета - так было бы скорее и безопаснее. Но я уже знал,
что не выстрелю первым. Еще при обсуждении нашего плана я куксился,
уверяя, что едва ли сумею застрелить несопротивляющегося человека. "Даже
заведомого мерзавца?" - спросили меня. Я промолчал. "Тогда выскакивай из
кабины и ложись под колеса - я срежу обоих". Я вспомнил Сен-Дизье, и мне
стало стыдно. Чем Шнелль лучше Ланге?
первым все же не выстрелю. Не смогу. От волнения у меня даже дрогнула рука
с пистолетом, и Шнелль испуганно повторил:
тоже считал минуты, вглядываясь в синюю чащу леса и мысленно спрашивая
себя: "Когда же, когда?"
сквозь сумрак. Стекловидная пленка шоссе, скупо отражавшая звезды, сразу
укоротилась.
открывающихся дверей. Губач, как я и предполагал, сразу выскочил в
темноту. Сверкнул фонарь, грохнул автомат, и молчаливый напарник Шнелля
беззвучно плюхнулся наземь. Продолжалось это секунду, не больше, но я не
выстрелил. Я тоже выпрыгнул и прижался к огромным колесам машины. Шнелль
тут же из кабины открыл огонь, но никто не ответил. Он подождал и
осторожно выбрался из машины. Снова сверкнул фонарь - самодельный
электрический фонарь Мартина. Но очередь не поспела: Шнелль выстрелил и,
перемахнув кусты, скрылся в чаще. Я выстрелил вслед ему в темноту. Он
ответил - я даже услышал, как пули скрежетнули по двери кабины. Снова
вспыхнул фонарь Мартина, прощупывая ближайшую полоску кустов. Но Шнелля он
не нащупал. Не раздалось и ответной очереди: Шнелль не стрелял, полагая,
что уйдет в темноте. Вероятно, об этом подумал и Мартин, потому что его
автоматные очереди уже вслепую крошили кусты, за которыми скрылся Шнелль.
Ничто живое не могло уцелеть за ними, но мы не услышали ни стона, ни
шороха.
ударился лбом о ствол торчавшего в кустарнике дерева. Но что-то я, во
всяком случае, задел, и это "что-то" скользнуло по стволу вверх. Я
посмотрел туда, уже привыкший к темноте, и разглядел словно ноги в
сапогах, прижавшиеся к дереву. Потому и промазал автомат Мартина, что
Шнелль успел подняться по стволу над кустами. Сейчас я уже не терял
времени: пистолет грохнул несколько раз, и грузное тело сорвалось вниз, с
треском ломая кусты.
Мартин выглядел почти неотличимо от Шнелля, с таким же галуном на мундире
и в таких же сапогах. Только их и лампас на штанах вырвала из темноты
тоненькая струйка света.
ординарный полицейский патруль. Я только подумал: "Что будем делать, когда
машина остановится у поворота к голубым протуберанцам? Нажать рычаг
ручного стартера и продолжать путь? Но постовые с лошадьми могут поднять
тревогу. Правда, обычно в эти часы постовых на конечном пункте уже нет и
патрульные последней машины добираются до заставы пешком. Ну а если нас
встретит сам Оливье, у которого есть все основания тревожиться, или пошлет
навстречу нам верховых с запасными лошадьми?"
они нет.
Зернов:
различимее. Даже виднелись голубые протуберанцы вдали. Только сейчас они
казались низвергающимися с неба темно-синими, почти черными водопадами.
полиции нет. Шнелль и Губач пытались меня прикончить. Но вышло наоборот.
Теперь я в твоих руках, Оливье.
И ничего не спрашивай: все расскажу потом.
которая прижимает тебя к земле. Ты еще не знаешь...
автоматически захлопнулась, и машина ровно и бесшумно свернула к черным
сияющим водопадам.
светлое пятно в темно-синей стене становилось все шире и ярче.
сквозь лиловый туман и по глазам ударил выплеснувшийся из ночи день.
свет.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЯТЬ ХЛЕБОВ И ДВЕ РЫБЫ
24. НА БЕРЕГУ "ГЕНИСАРЕТСКОГО ОЗЕРА"
взошедшее солнце разливает багрянец по небу. Он окружал нас туманным
куполом, вызывая смутно знакомые воспоминания. Машина остановилась сама, и
дверцы распахнулись, как бы приглашая нас выйти. Мы выскочили один за
другим и даже не заметили, как и куда исчез доставивший нас экипаж. Он
просто растаял или провалился сквозь землю, оставив нас посреди розового
купола.
затягивала отверстие в куполе, словно лепестки диафрагмы объектив
фотокамеры. Они чуть вздрагивали, как от легкого ветерка, а пятно
становилось все меньше и меньше, пока наконец не превратилось в едва
заметную точку на матовой стенке купола. А потом и она исчезла, растаяв в
красноватом тумане.
же чувство, наверно, испытывает узник, глядя на тяжелую дверь тюремной
камеры, отрезавшую его от мира. Что ждет нас? Как долго пробудем мы в этом
пугающе непонятном, но чертовски заманчивом заключении? Что оно сулит нам?
Новые приключения в стране моделированных призраков, ворвавшихся однажды