восьми. С учетом рекламных. Читай - не хочу, а не хочешь -
не читай. Так что в здешней действительности Ильину легко
было не интересоваться политикой. Как и легко было интересо-
ваться послевоенной историей, о чем уже говорилось.
рые газеты и волей-неволей отмечал про себя - внимание у не-
го было прежним, летчицким, острым - как отовсюду исчезнув-
ший в первые послевоенные годы Ленин стал помаденьку-пома-
леньку появляться в разных газетных контекстах. То недобрым
словом помянут его "Материализм и эмпириокритицизм" или еще
какую работу, то набросятся за разгон Учредительного собра-
ния, то зверски бьют за пристрастие к террору и экспроприа-
цию церковных ценностей. Так и в ТОЙ жизни, застал Ильин, к
Ленину подбирались не сразу, исподволь, набрасываясь сначала
на очевидные проколы, а то и преступления вождя. Но, заме-
тим, в ТОЙ жизни никто книги Ленина не сжигал, разве что из
основных фондов библиотек их полегоньку перевели в запасни-
ки.
нина? Во всяком случае, не потому, что он страстно его лю-
бил! Как уже отмечалось, единственная заученная им цитата из
творений вождя революции носила не канонический, а, скорее,
пародийный характер. Нет, конечно же, Ильин проходил в учи-
лище, а потом и в академии марксизм-ленинизм, сдавал экзаме-
ны, занимался в армии так называемым политсамообразованием.
Но "проходить" и "сдавать" в родной совдержаве никогда не
значило "учить" и "знать". Ни фига он не знал, Ильин наш вы-
сокообразованный. Просто Ленин - как бы кому сие было не по
душе! - тоже стал для потерявшегося со времени новоявленного
Каспара Хаузера своеобразной ниточкой в прошлое, тонкой ни-
точкой, но именно из таких тонких и составлялась для Ильина
та путеводная, ариаднина, которая позволяла держаться за нее
и ориентироваться в чужом совсем мире. В чужом-то чужом, а
все ж родном. Извините за излишнюю красивость "штиля".
бы окончательно не сошел с ума, с катушек, с фундамента (с
чего еще?), если бы не эти ниточки, не эти милые сердцу при-
меты! И цирк на Цветном, и семь "высоток", все же доведенных
до занебесного ума практичными немцами, склонными к тому же
к имперским излишествам (тут у Сталина с Гитлером много об-
щего было...), и гастроном на Смоленке, превратившийся в
продуктовый суперладен, и даже "чучела" из-под ВСХВВДНХ,
мирно раскорячившиеся в Донском, и сама выставка, так и ос-
тавшаяся выставкой, куда раз в год теперь приезжали купцы со
всего света, демонстрировали товары и технологии, торговали
и торговались - выставка называлась Московской ярмаркой и
имела кое-какой вес в Европейском Сообществе. И еще, повто-
рим, сотни подобных примет-ниточек. В том числе и Ленин. Да
и чего кривить душой: Ильин с детства воспитывался на покло-
нении вождю мирового пролетариата, особо не поклонялся, ко-
нечно, иронически относился к любому культу, родители так
воспитали, но и к перестроечным газетно-журнальным разобла-
чениям сердцем не припадал. Мели, Емеля... А Ленин... Что ж,
был такой дедушка со святочных фоток. В ТОЙ жизни был и в
ЭТОЙ объявился. Спасибо ему за память.
Темное и теплое нутро машины надвинулось, дохнуло мягким за-
пахом дорогого парфюма. Ильин на миг почувствовал себя биб-
лейским Ионой, которому еще только предстояло нырнуть в из-
вестное чрево. А нырять не хотелось очень.
Арлекин и Тарталья стояли за спиной, нагло поигрывали карна-
вальными пестрыми жезлами, которыми, не исключено, легко бы-
ло, тюкнув по кумполу, вырубить клиента из действительности.
Может, то дубинки полицейские были, а не жезлы никакие, мо-
жет, они только покрашены были в полоску и крапинку... Ильин
проверять не стал. Голова начала тупо гудеть, виски сдавило.
Ильин больно потер их пальцами - не отпускало.
нуть? Садись. Волк не выдаст, свинья не съест...
ним мягко хлопнула, и машина рванулась от тротуара, полетела
по еле освещенному фонарями длинному Поперечному просеку,
полетела в ночь, полетела в неизвестность, в никуда, в бред.
чествовал везде, где появлялся Ильин. И в машине он начался
сразу, бред обрыдлый.
сила Мальвина.
салона, только горели в ее волосах как-то очень хитро спря-
танные светляки. Мода такая возникла нынче у богатых мос-
ковских дам: подсвечивать изнутри круто взбитые прически.
Ильин не впервые видел это довольно занятное украшение,
живьем видел, в телеящике видел, пригляделся уже и только
любопытствовал праздно: где же это они батарейки прячут? Ни-
как в ухе? Или в клипсе?..
вина. - По сути, может, и Ильин, да только по форме - типич-
ный фюрер, то есть вождь. Вы же себя, свою маску, в зеркале
узнали? Ведь узнали, да? Не отпирайтесь, майн фюрер...
ехидно сказал Ильин. - А у автобусников видал. А в переходе
на Страстной площади видал, их там мальчишки за рупь штуку
толкают... Продолжать?
то зачем задаете глупые вопросы? Сейчас вы - вождь мирового
пролетариата, вы - маска, как и мои девочки, только маска с
намеком.
содержанию. Ваша маска - намек на вашу суть.
молчите, не притворяйтесь, все вы прекрасно помните. Он вас
ошеломил, тот вопрос. Вы наверно решили, что ослышались.
Нет, не ослышались. Вас и вправду спросили о самолете в озе-
ре.
сознанку, лепил горбатого с явными профессионалами, так что
ж ему игру зря ломать...
приблатненно, эдак по-тинейджерски, хотя и чарующим голосом,
сказала Мальвина. - Мы же все знаем, а спрашиваем лишь для
того, чтоб вы могли облегчить душу покаянием.
яться, раз ты в озеро гробанулся... Ну, покайся, покайся...
ром возвышался башенного вида мужик, сильно смахивающий на
Шварценеггера из ревподполья. Но это уж совсем было бы
странно! Как говорила покойная бабушка Ильина, не одна рыжая
кобыла на свете. Шверценеггер - в подполье, а в "мерседеси-
не" - телохранитель Мальвины, бодигард, лейбвахтер, не иск-
лючено - агент гебе. Не все же ей с бабами-то ходить, хоть
они у нее и накаченные... Бодигард даже головы ни разу не
повернул, как сидел истуканом, так и сидел. А шофер, напро-
тив, все норовил на Ильина в зеркальце заднего вида глянуть,
Ильин то и дело ловил его любопытствующий взгляд - когда
пролетающие мимо фонари отражались в том зеркальце. Не знал
его Ильин раньше, не видел никогда.
дежнейшая во всех подпространствах автомашина?
рался, не мог разглядеть уличных примет. А в ветровое стекло
ни черта видно не было: трасса и трасса.
гел. - И к тому же у меня нет рта... А ты кайся, фюрер, кай-
Семенова Мария
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Беляев Александр