этом упали, но в голове Синякова колокола уже звонили отходную, а трубы пели
отбой.
врага на болевые приемы, из которых тот всякий раз благополучно выворачивался,
но дело шло к тому, что Дарий вот-вот встанет на ноги и уж тогда оттянется на
всю катушку, благо его тяжелые, подкованные железом ботинки очень тому
способствовали.
- не какой-нибудь там бывший чемпион, испорченный спортивной этикой и
профессиональной солидарностью, а настоящий уличный боец, закаленный в
бесчисленных схватках, не признающий ни регламента, ни правил, ни пощады.
друг друга чем попало: кулаками, локтями, коленками, головой, но финал схватки
неминуемо приближался, и это был совсем не тот финал, к которому привык
Синяков.
этот амбал... Да только зачем ей защищать случайного знакомого от родного
брата..."
выражал ярость или торжество, а коротко, по-заячьи, словно неожиданно напоролся
на что-то острое, к примеру, на лезвие ножа.
горле Синякова, разжались. Воспользовавшись этим, тот легко оседлал противника
и накрепко перехватил сгиб его правой руки. Оставалось сделать еще одно усилие,
и локтевой сустав Дария треснул бы, как жердь, попавшая в спицы тележного
колеса.
является безучастным наблюдателем и не бегает вокруг, как перепуганная курица,
а принимает самое активное участие в схватке, причем на его стороне.
было заключить, что оружием для нее послужила раскаленная иголка.
по-прежнему держал на рычаге, из стального каната превратилась в бессильную
плеть.
Дашка, при помощи свечки что-то разыскивая на полу. - Помнишь, так бабка
говорила, которая у нас в угловой комнатке жила?
пропало, как у утопленника, зато появились головокружение и жестокая боль во
всем теле. Пальцы так ослабли, что даже не сжимались в кулак. По лицу текла
кровь - изо рта, из уха, из носа. Под глазом быстро наливался солидный фонарь.
представляет - бесчувственное бревно или лишь на время оглушенного зверя.
будет. Руки-ноги напрочь отнимаются.
- Не знаю даже, что бы со мной было, если бы не ты...
колотила! И сковородкой, и молотком, и палкой. Привыкла уже...
оставшийся после потухшей свечки.
схожу поищу для брата подходящее снадобье. Да и твою физиономию подлатать не
мешает. Кладбища тем хороши, что всякими зельями богаты. Тут тебе и зверобой, и
пустырник, и крапива и черви могильные, и дерьмо собачье, и жабы пучеглазые...
перестал, и не ругался матерно, а только бормотал заплетающимся языком что-то
невразумительное.
корней волос на; лбу запеклась кровь.
меня сразу не оглушил,, еще бы посмотрели, кто кого..."
такую жесткую, словно она была сшита из кровельной жести. Надо думать, это и
был подарок покойного чекиста, по версии брата, изведенного Дашкой.
но с полевыми капитанскими погонами. Всякие нашивки, в которых так любила
щеголять местная милиция и военщина, напрочь отсутствовали.
проверил содержимое его карманов. Там ничего примечательного не оказалось - ни
оружия, ни даже документов. Исключение составлял только сверхмощный фонарик,
совсем недавно едва не ослепивший Синякова.
особенности странное поведение и зловещие речи Дария.
другой породы? Это иносказательное выражение, профессиональный сленг или нечто
ужасное, связанное с воздействием на человеческую психику, с разрушением
личности? Говорят, такие опыты над заключенными уже проводятся, и не только за
рубежом.
чуть ли не участвующий в боевых действиях? С кем, интересно? С бандитами,
экстремистами, оппозиционерами? Да тут на одного бандита не меньше сотни ментов
приходится, а экстремисты отродясь не водились. С оппозиционерами вроде Грошева
тоже все ясно. Они своей собственной тени боятся. Где же тогда враг? Город к
полуночи затихает, даже трамваи не звенят. На телевизионной вышке, помнится,
горят огни. В центре светится реклама. Нет, на зону военных действий это совсем
не похоже. Где же тогда здесь хоть какая-то логика? Где? И тут Синяков с
пугающей отчетливостью вдруг осознал, что в этом странном мирке, куда его
занесли очень даже неприятные обстоятельства, никакой логики нет да и быть не
может. И вообще, разве логично то, что приключилось с ним за последние дни -
визит Нелки, телеграмма Димки, опасные фокусы неизвестно откуда взявшегося
шамана, адский порошок, волшебная игла, путешествие по подземной реке в
потусторонний мир, общение со своим собственным духом-покровителем, неправедный
суд, похожий на дурной сон, и эта последняя жуткая ночь на заброшенном
кладбище?
самому, надо принять алогичность происходящего как должное, а бред признать
действительностью. Нужно убедить себя, что пресловутый нижний мир столь же
реален, как родной и привычный срединный, что судьба любого человека зависит от
силы и влиятельности духа-покровителя, являющегося, возможно, одной из
ипостасей его собственной души, что добро и зло есть лишь разные проявления
вездесущей вселенской магии, столь же древней, как и весь этот триединый мир.
убеждения, он сумеет спасти сына.
спасет его...
Синякова.
уже нашептала.
черной свечкой, паутиной, добытой тут же на месте, горстью свежей земли
(нетрудно было догадаться, откуда она взята), мутной водой из неизвестного
источника и той же самой иголкой, так навредившей Дарию.
смесью земли и паутины, а затем принялась рубить иголкой пламя черной свечи, не
переставая при этом что-то нашептывать. До Синякова доносились лишь отдельные
фразы:
земля... Гоните хворь от молодца... Нет в нем проклятия ни в руках, ни в ногах,
ни в голове, ни спереди, ни сзади... Он не отпет, нет на нем бед, нет на нем
лиха... Будьте, мои слова, крепки и легки... Чем хворь навела, тем ее и
снимаю...
звонких пощечин, а когда и это не помогло, кольнула его иголкой в задницу.
головой.
воды, в которой плавали лепестки цветов и дохлые мухи.
скривился от боли.
старалась, как пчелка трудилась, самых заветных слов не жалела...
сидеть не сможешь. - Затем он обратился к своему недавнему противнику: - Эй,
земляк, у тебя, случайно, выпить не найдется?
мне козью морду...
набрасываться, справки о нем наведи. А то, не ровен час, калекой на всю жизнь
останешься.