директор его был птицей не нашего полета. Если он где-то и состоял
внештатником, то скорее всего в комитете.
формально числились... Для отчета. Но, правда, были и глубоко преданные люди.
Особенно если старой закваски.
такому внештатнику отведи, который брагу квасит и самогон гонит.
начинались? С хождения в народ. А потому держим путь ровненько на деревню
Самохваловичи. Это будет наша крепость Бастилия и наша казарма Монкада.
деревня Самохваловичи будет нашим шалашом в Разливе.
поинтересовалась Верка. - Или вы на Кремлевскую стену рассчитываете?
заброшенным полям, где овсюг и лебеда уже забивали хилую пшеницу-самосейку, то
по лесу, правильная планировка которого указывала на его искусственное
происхождение, по нынешним меркам представляла собой очаг цивилизации. Ее
довольно-таки пристойный вид свидетельствовал о том, что буржуазная власть
здесь была свергнута не в семнадцатом, а в тридцать девятом году, в ходе так
называемого освободительного похода.
барокко. Нашим героям он был виден с апенды, а проще говоря, с задней,
утюгообразной части. На памяти Смыкова он использовался то под нефтехранилище,
то под склад минеральных удобрений, а в настоящее время скорее всего пустовал.
стенами метровой толщины и окнами-бойницами. До Великого Затмения здесь
содержались буйные психи со всей области, а потому все окна были забраны
снаружи решетками. Пейзажный парк, окружавший усадьбу, как ни странно, не
превратился в джунгли и мог без помех просматриваться во всех направлениях.
предназначалась роль пресловутого шалаша в Разливе, то в плане фортификационном
она скорее напоминала Александровскую слободу, где любил отсиживаться Иван
Грозный.
было не принимать. Это был так называемый окольный град - естественное зло всех
крепостей, - который в преддверии осады всегда подвергался сожжению, дабы не
позволить коварному врагу свить там гнездо.
собаки, в огородах ковырялись хозяйки, на завалинках покуривали хозяева, на
одном доме даже латали прохудившуюся крышу. Зато возле культурных и
административных зданий, некогда являвшихся местопребыванием Смыковских
креатур, никаких признаков жизнедеятельности не наблюдалось.
почта, лесничество и библиотека стояли заколоченными.
вдобавок имевшую сейчас все признаки забубенного бродяги. Смыкова, Зяблика или
Верку могли легко опознать, а от Лилечки в этом деле было столько же проку,
сколько от выпускницы консерватории, направленной на восстановление шахт
Донбасса (впрочем, сама она придерживалась совершенно противоположного мнения и
просто рвалась в бой).
геодезической вышки), было хорошо видно, как Цыпф добрался до околицы деревни,
как из первой хаты его шуганула хозяйка, как он долго и безуспешно
договаривался о чем-то с хозяином второй, как скрылся под крышей третьей и как
от четвертой в сторону усадьбы помчался шустрый белобрысый пострел.
Разливе... Тут, в натуре, родина пионера Павлика Морозова, как бишь ее...
в школе не учился?
которого уже закипала в предвкушении близкой схватки. - Ага, показались!
одетых кто во что горазд и примерно таким же образом вооруженных - обрез,
малокалиберка, вилы. Ни на прославившихся в недалеком прошлом головорезов из
отрядов самообороны, ни на аггелов они похожи не были. Так, обыкновенные
лопухи, народные дружинники, по жребию или по очереди охранявшие свою деревню.
недовольно зевнул. Сейчас он был похож на собаку, которую мучают блохи, но
которой лень почесаться.
держаться!
подступившие почти к деревенским огородам. Цыпф, недавно проходивший здесь,
оставил след такой явственный, словно был участником соревнований по
перекатыванию пустых бочек.
торчит! Никакого понятия о маскировке. А ты хоть знаешь, с какой стати
кочевники на самых высоких курганах каменных баб ставили?
как будто нет его. А сам всю степь кругом видит. Хитро придумано. Мне про это
Чмыхало рассказывал.
- Неужели Цыпф с тройкой лопухов сам бы не справился?
Тройке в такой домине делать нечего. Ты обратил внимание, сколько подштанников
на заборе сушилось?
десять было.
местным самим подштанники стирать? У всех жены, сестры, матери должны быть...
Значит, чужой отряд на постое. И еще даже не успел контакты с местным
населением навести.
вооруженная братия, наверное, уже допрашивала Цыпфа, а к громаде усадебного
дома, сравнительно недавно покрашенного известкой. Плетень вокруг него
действительно был завешен непрезентабельным мужским бельем. Запах какого-то
варева, витавший в воздухе, свидетельствовал о том, что неизвестное воинство
или уже завершило прием пищи, или еще только готовится к этому важному
мероприятию.
командиров. Перемахнув через плетень, Зяблик и Смыков напрямик устремились к
дверям.
сербают...
начнете всех направо и налево крушить... Вижу я, как ваши глазки блестят...
прикосновения многих достойных людей (а в равной мере и негодяев), он
напряженным, слегка подлаивающим голосом произнес:
припадочный и за себя не отвечаю. Кто не поднимет руки вверх, будет иметь
неприятности. Считаю до трех. Раз...
- понимал, что так оно, значит, и надо.
на кровавый промысел весь свой магазин.
скользя на гильзах, прошел внутрь. В двух шагах за ним следовал Смыков.
сходится. У солдат лишних подшанников нет.
столовой. За длинным столом, послушно вскинув вверх руки, сидели семь человек
(причем ни один из них своей ложки не выпустил). Исходя из ситуации, всем
едокам следовало хотя бы побледнеть, но судить об этом не позволяла свекла и
капуста, густо заляпавшая их лица. Из продырявленных мисок на штаны
незадачливых вояк вытекали остатки горячего борща, но никто не осмеливался даже
пошевелиться - слишком впечатляющим оказался урок снайперского искусства,
только что преподанный им.
самих себя вините... Что у вас на второе?
На масле... Хотите?
тю-тю! И все из-за вашего упрямства.
каши. - Извините...
Считаю до двух! Раз...