движение войск Якова Александровича. Наш маршрут излагался с такой
точностью, что оставалось предположить наличие какой-то дезинформации для
господ комиссаров. Особенно это касалось района высадки, - указывался
отчего-то Батум.
начал перечерчивать карту кавказского побережья. Я посоветовал ему не
заниматься этим неблагодарным делом, поскольку, даже ежели газеты не
ошибаются, в Батум попасть мы все равно не сможем. Красные успеют трижды
нас утопить, ибо газеты читают не только офицеры Русской Армии. Впрочем,
дня через два мы узнали из тех же газет, что высадка будет где-то под
Одессой. Тут уж и прапорщик Мишрис понял, что идет большая игра.
устраивать смотр с разглядыванием складок на гимнастерках и проверкой
подворотничков, а просто бегло осмотрел наше пополнение, поинтересовался,
как мы переносим морскую болезнь и есть ли у нас лоцманы, знающие
батумский фарватер. Было видно, что он в прекрасном настроении, а значит,
все, в том числе и этот нелепый шум, входило в его планы. Он подарил нам
три пачки "Мемфиса", пообещал поручику Успенскому сыграть с ним в
преферанс в Одесском офицерском собрании и укатил дальше. Я заметил, что с
ним не было его прежнего конвоя, казачьей сотни. Следовательно,
подтверждался слух, что Яков Александрович расформировал свой конвой по
подозрению в грабежах. Подозревался только один из конвойцев, но товарищи
его не выдавали, и командующий отправил всю эту компанию на фронт. И
правильно, по-моему, сделал. Все-таки мы должны чем-то отличаться от
господ краснопузых или от того же Упыря.
причем, несмотря на все мои предостережения, поручик Успенский и прапорщик
Немно обгорели в первые же дни. Смотреть на них было жалко, но я
категорически потребовал за день-два привести себя в полный порядок,
поскольку дальше будет хуже. Поручик Успенский побывал в лазарете, добыл
какой-то мази, после чего всем полегчало. И вовремя.
Феодосии. Правда, потом пришлось простоять несколько часов в порту,
дожидаясь своей очереди на погрузку. Итак, мы, действительно, куда-то
плыли. Причем, судя по количеству транспортов, а их на рейде я насчитал 32
вымпела, в море уходил весь наш Крымский корпус. Тут даже у таких, как я,
которые в общем-то видели все или почти все, что бывает на войне, начинало
просыпаться любопытство. В конце концов я не выдержал, забрал у прапорщика
Мишриса атлас и начал вместе со штабс-капитаном Дьяковым изучать акваторию
Черного моря.
действительности, зато по-своемй человек очень наблюдательный, заметил,
что транспортам не хватит угля ни до Батума, ни до Одессы. Оставался район
Херсона либо Новороссийска. Мой карандаш неуверенно ткнулся в керченский
пролив и тут же отдернулся назад, - в то, что наша армада будет
прорываться через Азовскую флотилию красных, верилось слабо.
в трюме, где было необыкновенно тесно и грязно. О прочем говорить не
стоит, но незадолго до нас, похоже, этот транспорт перевозил гнилую
капусту. Посему, несмотря на все запреты, мы выбрались на палубу,
предпочтя провести ночь на свежем воздухе.
притащили с берега наши соседи по трюму, и вот уже прапорщик Мишрис с
самым серьезным видом интересовался у меня, какие подводные лодки состоят
на вооружении у красного флота. А также о том, надежно ли защищен
феодосийский рейд и доплывем ли до берега.
объяснил, что подводных лодок, по-научному, "субмарин", у красных
видимо-невидимо. Экипажи всех лодок назначаются лично Бронштейном, причем,
все члены РКП(б) обязаны во время подводного плаванья питаться
исключительно сырым мясом. Естественно, человеческим. Особенно страшна для
нашей эскадры субмарина "Красный Дракула", экипаж коей состоит
исключительно из вампиров, воспитанных по методике Брэма Стокера, который,
как всем известно, является главным агентом коминтерна в Великобритании.
"Красный Дракула" страшен тем, что охотится исключительно за юными
прапорщиками, из которых изготовляются чучелы для Охотничьего Зала
Большого Кремлевского Дворца.
объяснением. Я лишь присовокупил, что в дальнейшем за распространение
подобныз слухов буду выкидывать за борт. И незамедлительно, так что даже
"Красный Дракула" не поможет.
виду, налетел ветерок, начало понемногу укачивать, и на палубе стало
неуютно. Впрочем, поручик Успенский уже вполне освоился в трюме, сколотив
бригаду преферансистов, а прапорщик Мишрис поступил мудрее всех и заснул;
прапорщик Немно, презрев начинающуюся качку, пытался растопить ледяное
сердце нашей Ольги гитарными аккордами. Кочевая жизнь приучила нас
осваиваться где угодно. Трюм, между прочим, еще не худший из вариантов.
Хотелось просто глядеть на море и ни думать ни о прошлом, в котором было
мало хорошего, ни о будущем, не обещавшем хороших перспектив. Но холодного
философа из меня не получилось - неубитое чувство любопытства заставляло
отмечать новые подробности нашего необычного путешествия.
Одесса и Херсон отпали. Оставалось понять, куда же мы пойдем, - к Керчи
или прямо на восток.К вечеру корабли свернули на север.
плохой видимости можно было заметить с северной стороны несколько узких
силуэтов - миноносцы сторожили вход в Азовское море. Наслушавшись еще в
гимназии о Цусиме, я не без волнения ожидал первых выстрелов, но корабли
начали перемигиваться и без помех потянулись в узкое горло пролива. Итак,
здесь нас уже ждали суда нашей Азовской флотилии, и цель десанта лежала
где-то на побережье Азовского моря. Замысел Якова Александровича удался -
пролив мы проскочили без единого выстрела. Очевидно, слухи сбили с толку
не только прапоршщика Мишриса.
баржи, что сильно замедляло ход. Моряки начинали нервничать - красных
можно было ожидать с минуты на минуту. К счастью, на этот раз обошлось, и
к вечеру мы собрались все вместе невдалеке от таманского берега. По
кораблю пронесся слух, что высадка назначена у села Кирилловка, невдалеке
от устья реки Молочной. Тут уж не требовался даже атлас прапорщика
Мишриса, чтобы понять направление будущего удара. Итак, замыкая наш
полугодовой круг, мы снова возвращались в Мелитополь.
крепчал, усиливалась качка, а наутро поднялся шторм. Вообще-то говоря,
Азовское море не считается морем в полном смысле этого слова. Древние
звали его Меотийским болотом. Похоже, они не попадали в шторм в этом
болоте, иначе отнеслись бы к нему более уважительно.
смыть, и мы скучились в трюме, получая все возможные при шторме
наслаждения. Как ни странно, прапорщик Мишрис держался молодцом и
трогательно откачивал бедную Ольгу, которая временами была на грани
обморока. За поручика Успенского я не волновался, а вот прапорщик Немно
внезапно затосковал, побелел, мне даже стало за него боязно. Помочь было
нечем. Поручик Успенский, начитавшийся в детстве книг господина
Станюкевича, предложил старый боцманский способ - избиение страждущего
железной цепочкой до крови. Признаться, ежели бы я верил в успех, то,
пожалуй, применил бы нечто подобное.
несколько позеленели, но это могло быть вызвано скверным освещением трюма.
Господа бывшие краснопузые, распив добытый где-то самогон, играли в
шмен-де-фер. В общем, за личный состав я был более-менее спокоен.
стали приводить его в чувство. Свежий воздух приободрил нашего цыгана, и
он вполне связно изложил, по просьбе поручика Успенского, три наиболее
простых способа увода лошадей из запертой конюшни. К тому шторм начал
понемногу стихать, и корабли вновь взяли курс на север.
Сквозь утреннюю мглу можно было различить несколько транспортов, уже
начавших высадку, причем, ежели мой "цейсс" меня не обманывал,
высаживалась конница. Около шести утра очередь дошла и до нас. К самому
берегу подойти не удалось - не было пристани, и пришлось прыгать прямо в
воду, держа повыше винтовки, чтобы стволы не хлебнули воды. К счастью,
берег молчал - Кирилловка была пуста.
на ногах. Прапорщика Немно поддерживали под руки, а нашу сестру милосердия
пришлось уложить на шинели прямо на песок. Рядом разгружалась баржа, с
которой выводили несчастных замученных лошадей и выкатывали повозки.
Постепенно берег заполнялся пехотой. Конницы уже не было, - как
выяснилось, конная бригада генерала Шифнер-Маркевича уже ушла на север, к
Акимовке.
немного обсушиться, но тут к еам подлетел незнакомый полковник в
плащ-палатке, потребовал командира и, не дожидаясь, начал распоряжаться.
Оказалось, лошади и повозки предназначались для нас. Наш отряд в составе
одной из пехотных бригад должен был двигаться вслед за конницей Маркевича.
упряжь на наших повозках. Наконец, разместившись, мы покатили, насколько
позволяли несчастные лошади, с сторону Акимовки. Впрочем, прапорщик Немно
был теперь в своей стихии, и когда четвероногие сбавляли ход, он начинал
Перумов Ник
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Березин Федор
Херберт Фрэнк