время отвлекался. Думал об этом. Посторонние мысли мешают координированию...
километра. Являясь ценным и уникальным прибором, я категорически возражаю...
Никого. В студии полумрак и тишина. Мастерская освещена -- вероятно, свет
горит с утра. Меня вдруг поразила маленькая машина в углу. На плоском диске
стояли ноги. Одна на всей ступне, другая на носке. Ноги до колен. И кругом
водоросли оплели эти детские ноги. Мне захотелось дотронуться до них, мне
казалось, что они упруги и теплы. Я повернулся и побежал. Лифт. Ну,
разумеется, все они наверху.
были какие-то странные горы, на фоне их металась черная точка.
-- Я один, а в горах полно людей.
ущелью, то описывал большой круг, прижимаясь к самым горам, но все время он
возвращался к огромной выемке, на дне которой медленно набиралось что-то
блестящее. Вероятно, так выглядела на ночном экране вода. И вдруг я понял,
что это за место, на которое неуклонно возвращается четкая точка мобиля.
Вероятно, так будет до утра.
он не стал бы сейчас рассказывать этого. Но он знал, что я имею право, что
мне необходимо это знать.
и механиков, но они отвечали, что справятся сами. А сегодня в заповедник
прорвалась гроза. Ты знаешь, что это была за гроза. Озеро, лежащее над
ущельем, много раз давало селевые потоки огромной мощности. Когда Лакост
вернулся из Парижа, было ясно, что людей нужно немедленно снимать с корабля.
Я выслал силовые гравилеты, чтобы поднять их черепаху над опасной зоной. Они
ответили, что поднимаются сами, и отослали наши машины. Их корабль медленно
пошел вверх. Тогда-то и вернулась Илль. Лакост показал ей на экран, на
котором четко виднелось озеро. Если бы эти мальчишки видели то, что там
творилось, они вряд ли стали бы рисковать. Но они положились на свою
развалину и она, не поднявшись и на сто метров, снова опустилась на дно
ущелья. Я приказал им немедленно покинуть корабль и выслал мобили, которые
все равно уже не могли успеть. Я не заметил, как Илль вышла.
с трудом, но обстоятельно припоминает, как это произошло.
невозможно. Когда она подлетала, поток воды уже несся по ущелью, и рев его
был слышен этим... Я видел, как она выскочила и впихнула их в свой мобиль, и
он с трудом поднялся. Лакост долететь не успел.
камня и вырванные с корнем деревья. Корпус старого корабля треснул, как
яйцо. Двигатель нейтрогенного типа работал на холостом ходу, когда защита
полетела к чертям и... можно догадаться, что там творилось. Лакост был
совсем близко. Взрыв разбил его мобиль о скалы.
конусообразный зал. Иногда на пепельных экранах проносились черные
стремительные капли -- это мчались мобили, посланные автоматическим
командиром. И сколько бы их ни улетело, на выходе все равно стоял очередной
корабль, готовый ринуться туда, где нужна помощь.
машина. Тогда один из них встанет и улетит. И, если нужно, следом полетит
второй.
сдержанных парней, одетых в рабочие трики. Джабжа говорил с ними вполголоса.
Потом подошел ко мне:
вниз. -- И потом я должен попасть на этот остров... Как его? Не имеет
значения. Комитет "Овератора".
этого, я буду считать себя трусом.
прыгнуть в темноту.
слово, проговорил Джабжа.
спрашивал, зачем существует Хижина?
ко мне:
наклоняется над экраном, вот поворачивается и идет -- не бежит, а просто
очень быстро идет. Идет легко и стремительно, как можно идти навстречу
смерти, когда о ней совсем-совсем не думаешь, потому что главное -- это
успеть спасти кого-то другого. И великое Знание, принесенное "Овератором",
не имеет никакого значения.
Она проходила мимо меня уже в десятый, двадцатый, сотый раз, пока я не
почувствовал, что частица ее легкости и стремительности передалась мне.
нужно узнать это?" Нет, мне это не нужно. Я задал курс на маленькую
кибернетическую станцию на берегу Байкала. Мобиль оторвался от площадки и
ринулся вниз.
отсеребренный по самой кромке, стремительно уносился назад. Громады
построек, опоясывающих вершину, были теперь лишь слабыми, едва заметными
выступами. Контур показался мне знакомым.
еще полз, движимый той неукротимой волей к жизни, которой наделил его
человек взамен попранного инстинкта смерти.