Чтение 35–й страницы книги ~Рукопись Бэрсара~

делать.

- Господи! - простонала она и заломила руки: - Да что ж оно будет!

- Не знаю, Суил. Завтра я ухожу, а ты сама решай, как тебе лучше. Ты
же знаешь: Огил тебя никогда не обидит. А я ни в чем не упрекну... как ни
решишь.

- Ой, и дурень же ты, Тилар, - сказала Суил с печальной улыбкой. -
Куда ж я без тебя? Дядь Огил мне, как второй отец, а за тобой я б и от
родного ушла. Когда едем-то?

- Утром.

- Ну так ложись, а я соберу, что надо.

Только закрыл глаза, а Суил уже трясет за плечо:

- Тилар!

- Что?!

- Эргис пришел, говорит, ты звал.

Еле открыл глаза и увидел на сундуке у кровати свой дорожный костюм,
а на столе ружье и саблю, улыбнулся и обнял Суил.

- А может пока останешься, птичка? Как устроюсь в Касе, я тебя сразу
заберу.

- Ты одевайся! Ждет ведь Эргис.

Похоже, Эргис этой ночью и не ложился. Правда, заметить это могу
только я.

- Готово?

- А как же! Парни внизу, все со сменными лошадьми.

- Кто?

Он усмехнулся.

- А кого мне из города брать? Все шестеро.

- Для Суил конь найдется?

Он поглядел на Суил уже готовую в путь, покачал головой, но ничего не
сказал.

- Выезжайте. Подождете меня у часовни святого Илира.

- Зачем, Тилар? - спросила Суил с тревогой.

- Ничего, птичка. Надо проститься.

Пусто было на улицах в эту рань. Я проводил друзей до Саданских
ворот, поцеловал Суил, Кивнул Эргису и направился к дому Баруфа. Я знал,
что он только что встал и кончает завтрак - можно час-другой поговорить
без помех.

В доме текло привычное слаженное движение, и, поднимаясь по лестнице,
я с тихой тоскою смотрел на то, что было моей жизнью и с этого дня уйдет
от меня навсегда.

Баруфа я встретил у самого кабинета.

- Привет, Тилам, - сказал он с улыбкой, - куда это ты собрался?

Я не ответил, и его улыбка погасла.

- Я ждал тебя вчера, - сказал Баруф, когда мы сели.

- Знаю. Я был занят.

- Чем, если не секрет?

- Ничего особенного. Расстраивал твои планы.

- Не понимаю, - сказал он сухо.

- Разве? На этот раз ты ошибся, Баруф. У меня был залог в Братстве.

- Что же ты решил?

- Я, собственно, зашел попрощаться. Ухожу.

- Совсем?

- Совсем.

- Но почему? - взорвался Баруф. - Что я тебе сделал? Хотел тебя
спасти? Ты сам виноват, что не сказал правду. Если бы я знал...

- Что тогда? Ты бы не тронул Братство?

- Нет. Предупредил бы тебя.

- Может быть, да, а может - и нет. Мне надоело, Баруф. Раз уж ты
решил за меня...

- Этого ты мне, конечно, не простишь?

- Уже простил. Просто нам больше не по пути.

- Я в чем-то неправ?

- Прав. Просто ты строишь свой Квайр по образу и подобию Олгона. Мне
в нем нечего делать.

- Ты долго искал, чем меня... ударить?

- Нет. Я долго молчал, но теперь я ухожу, а больше тебе этого никто
не скажет.

- А ты, оказывается, жесток! - сказал он угрюмо. - Приберег
напоследок... В чем же моя ошибка?

- В том, что ты прав. Ты выбрал единственный путь, который ведет к
цели... только это очень опасный путь.

- Другого нет.

- А другая цель?

- Чего ты хочешь, Тилам? Чтобы я остановил камень, который летит с
горы? Всякая остановка - это смута, большая кровь и гибель Квайра.

- Баруф, Квайр еще не готов к тому, чтобы сменить власть знати на
власть денег. Это тоже смута или большая кровь, что-бы ее отвратить!

- Значит, будет большая кровь - но Квайр уцелеет.

- И ты на это пойдешь?

- Я? Вряд ли. Наверное, уже Рават.

- О чем же тогда говорить?

- Значит, уходишь...

- Да.

- А если не отпущу?

- Куда ты денешься!

- Никуда, - ответил он грустно. - А Суил как же?

- Она уехала.

- И Эргис, конечно, тоже. Все ты у меня отнял...

Так тихо и безнадежно он это сказал... Бедный Баруф! Несгибаемый,
непреклонный Баруф, ставший жертвой своей цели.

- Что же ты будешь делать?

- Помогать и мешать. Помогать Квайру и мешать тебе.

- Это безнадежно, Тилам. Машина на ходу, даже мне ее не остановить.
Сомнет и раздавит.

- Это будет не так уж скоро. Пока ты не победишь, я против тебя не
пойду. Еще и помогу немного.

- Что ты теперь сможешь!

- Кое-что. Пока я - член Совета Братства, а через год-другой,
глядишь, буду Старшим. Может, мне даже придется подмять Братство. Очень не
хочется, но, наверное, придется.

- Значит, уходишь, - повторил он как-то вяло. - Что же, прощай.

- Прощай. Только одно... если я раньше... ну, словом, позаботься о
Суил.

Он кивнул.

Я встал и направился к двери, но когда я уже коснулся ее, Баруф
окликнул меня:

- Тилам!

Я обернулся, увидел его глаза и невольно шагнул к нему. И мы отчаянно
крепко обнялись перед тем, как расстаться навсегда.

КНИГА ВТОРАЯ

1. БРАТСТВО

С утра попахивало дождем. Сыро и зябко было в лесу, ветер угрюмо
мотал деревья, лез под одежду, шуршал в сугробах опавшей листвы. А к
полудню он вдруг утих, распогодилось; прямо в золото осеннего дня мы
выезжали из леса.

Тихий и добрый лежал перед нами Кас, небольшой деревянный город перед
на берегу очень синей речки. Золотился в пронзительной сини шпиль
игрушечного храма, солнце грело цветные навершия деревянных башен дворца,
и тянулись, курчавились над домами дымки.

Я всегда любил Кас. Тихий, приветливый, не упрятанный в стены, он
внезапно вставал впереди после тягостных дней дороги, обещал уют и покой.
Кас был совсем не похож на другие столицы; он не нуждался в красотах, как
не нуждался в стенах - он был Кас: город, в который въезжаешь из леса,
предвкушая удобства человеческого жилья.

Никогда еще я не чувствовал это так остро - не потому, что мы месяц
мотались в лесах, просто теперь я не гость, я возвращаюсь в свой дом, и в
этом доме меня ожидает Суил.

Мой дом был самый высокий на улице и самый красивый, и я залюбовался
им прежде, чем узнал. Его еще не было, когда я уехал. Едва укладывали
нижние венцы, чего-то не хватало, и Суил боялась, что не сладит с
мастерами. И вот он гордо высится среди хибар, сияя медовой плотью стен,
квадратиками стекол в частом переплете окошек, белизной скобленного
крыльца.

Вот вылетела на крыльцо Суил, припала, плача и смеясь, как будто это
наша первая разлука, за нею мать; потом они торжественно ввели нас в дом -
приятно и немножечко смешно, я и посмеивался над собой: какой же я
почтенный, семейный человек! - а Онар, мой товарищ, оглядывался и
завистливо вздыхал.

Суил забавно округлилась; каталась шариком, и мать ревниво
поглядывала на нас и все покрикивала, чтоб не брала, не трогала, не